Беседовал Данил - Каковы ваши впечатления от московской публики?
- Превосходные. Аудитория была очень внимательной - пришли люди, действительно интересующиеся поэзией. Вопросы, которые задавали, были профессиональными. Хочу поблагодарить атташе Литвы по культуре Юозаса Будрайтиса, который пригласил нас с переводчиком Сергеем Завьяловым провести вечер в Доме Балтрушайтиса. В этом зале читали стихи многие прекрасные поэты, и я был очень доволен, что удалось выступить именно здесь.
- С кем-то познакомились из российских поэтов?
- В основном я виделся с теми, кого знал и раньше. С Виктором Куллэ, Игорем Сидом - с ним мы общались в рамках проекта-путешествия писателей на поезде "Европа-2000". А познакомился с Ильей Кукулиным, Сергеем Морейно... Сейчас на завязывание новых отношений не было времени. Думаю, скоро мы продолжим общение уже в Литве. Наш Союз писателей ежегодно организует фестиваль "Весна поэзии", который проходит в Вильнюсе в мае. Сюда мы приглашаем поэтов из разных стран, и в том числе из России. На мне, как директоре фестиваля, лежат обязанности по выбору приглашенных. Но самому все отследить невозможно, и я обычно советуюсь с хорошо известными мне авторами. Они предлагают кандидатуры, и я вполне доверяю их вкусу. Кто именно поедет от России на "Весну поэзии-2003", пока не знаю.
- С Сергеем Завьяловым как вы нашли друг друга?
- В шведском доме творчества, на Готланде. Есть такой центр, куда приезжают писатели, переводчики. Мы случайно оказались там в одно время. Я показал Сергею свои стихи, они ему понравились, и он взялся их переводить. Несколько вечеров мы сидели: я ему делал подстрочник, он предлагал свои варианты переводов. Ну а потом уже, когда мы разъехались, он трудился самостоятельно.
- Судя по впечатлению художественной цельности, перевод удался.
- Безусловно. Хотя поначалу, когда я видел, что кое-какие образы он изменял, слова убирал или добавлял, меня это будоражило - почему так? Но он говорил: "Опирайся на мою интуицию". Я понял, что для него главное - почувствовать поток стиховой речи именно в своем языке. Поэтому Сергей с полным правом со мной не соглашался. Вообще переводы, сделанные при участии автора, всегда хороши. Так случилось и с моей американской книжкой "City of Ash".
- Какие поэты повлияли на ваше творчество?
- Трудно сказать, что какой-то автор особенно повлиял на меня... Но ряд имен могу назвать. Это Пауль Целан, Георг Тракль, Томас Элиот┘ Литовцы: Витаутас Бложе, Альфонсас Ника-Нилюнас, Сигитас Геда. В свое время очень большое впечатление на меня произвел Осип Мандельштам.
- Как вы сами оцениваете это влияние: оно проникает в ваши стихи опосредованно, через жизненный опыт, или прямо воздействует на форму?
- Прямо - нет. В первую очередь меня интересует образ творчества поэта, определенное видение мира. А в формальную сторону вникаешь уже потом.
- Помимо поэзии вы еще известны как эссеист и переводчик философской прозы. Юнг, Лиотар, Мамардашвили - чем вызван ваш интерес именно к этим персонам?
- Разными причинами. Когда я был научным сотрудником литовского Института культуры и искусства, то в мои обязанности входило написание культурологических статей, составление антологий по философии... Потом я собирал все эти тексты вместе с художественными в свой альманах "Miestelenai" "Горожане".
Наверное, выбор персоналий был вызван моим интересом к постмодерну. А именно: как этим понятием можно измерить тексты современных авторов. С другой стороны, сами произведения, как живые примеры, заставляли искать четких определений постмодерна. Главное, что я понял: искомые понятия открываются только в творческом процессе. Как только их излагаешь в научной форме, ясность куда-то уходит. Остаются сомнительные выводы.
В любом случае у постмодерна нет истории, как утверждают американцы. Скорее, это культурная установка, которая может появляться и исчезать. Немец Ганс Кюнг говорил о констелляциях - одновременных общностях разных исторических типов мышления. Так вот, постмодернистская констелляция - это некий простор для воплощения дионисийского начала. Ницше был первым, кто указал на этот позитивный ресурс в культуре. В сборнике эссе "Возвращение Диониса" отражены результаты моих исследований по этой теме.
- Государство в Литве поддерживает литературу? Легко, скажем, поэту издать свою книжку?
- У нас в основном книги издаются как раз с помощью государства. Кто-то публикуется за свои деньги, но это скорее говорит о невысоком уровне текстов. Механизм таков: Министерством культуры выделяется определенная сумма, и затем комиссия независимых экспертов разделяет ее по издательствам, которые своевременно пишут заявки на издание рукописей.
Есть еще Фонд поддержки культуры и спорта. Так выходит в свет вся литовская поэзия и проза. Проблема в том, что в Литве розничная цена на книгу всегда ниже ее себестоимости. Без поддержки просто не обойтись.
- Вы родились на Алтае, в Барнауле, но прожили там всего два года - родители увезли вас в Литву. Я знаю, что в 1990 году вы снова побывали в Барнауле. Какие-то особые чувства вас посетили на родине, которую вы не могли помнить?
- Да. Специально взглянуть на место своего рождения я бы, наверное, не поехал. Обстоятельства так сложились, что я участвовал в походе в Алтайские горы, по рериховским местам. Было приятным совпадением, что попутно я посетил и Барнаул. Я ходил по городу с каким-то странным трепетом. Понимал, что здесь родился, что здесь прошли первые два года, по некоторым теориям, формирующие человека┘ Эти дни были волнующими, будоражащими мои чувства.
- В советском времени у вас осталось что-то важное, дорогое, чего уже не вернешь?
- Проблема та, что живешь всегда одну жизнь. Когда вырастаешь в какой-то системе, стране, для тебя это единственный опыт. Тогда детство было везде одинаковым в метафизическом смысле. Я жил в районе рядом с Калаборийским рынком, мы жили вчетвером в одной комнатке коммуналки. Вода и туалет были во дворе. Вспоминаются эти дома-деляны, эти шалые проходы между дворов, сарайчики обваленные... Сейчас я смотрю на эти места с ностальгией - не к чему-то советскому, а к тому, что естественно входило в мою психику, в мои чувства. Вот и все.
