Андрей Коровин Стихи Леонида Губанова – как секретное оружие, взрывают русскую поэзию изнутри. Именно поэтому, думается, он был неугоден официозной советской литературе при жизни, именно поэтому творчество Губанова продолжают замалчивать и после его смерти. Книги поэта начали выходить спустя многие годы после его преждевременной загадочной кончины, что нехарактерно даже для самых запрещенных советской властью поэтов. Почти всех напечатали сразу же с началом перестройки – пусть неполностью, не всё, но напечатали. Стихи Губанова шли к читателю слишком долго. Один из самых известных поэтов Москвы 60-х годов прошлого века, основатель легендарного «СМОГа» («Самого Молодого Общества Гениев»), сегодня Губанов – тайная легенда. Его имя мало кому знакомо из читателей постперестроечного поколения. И это при том, что некоторые коллеги и критики называют Губанова гениальным поэтом XX столетия.
И все же вечера, посвященные поэзии Губанова, по-прежнему собирают в Москве удивительно большое число слушателей. Очередной такой вечер состоялся в день рождения Леонида Губанова, 20 июля, в литературном салоне «Булгаковский дом». Идея проведения вечера принадлежала певице Елене Фроловой, актрисе Театра музыки и поэзии Елены Камбуровой. А сам вечер был подготовлен при активном участии вдовы поэта Ирины Губановой, которая уже много лет не просто хранит, но – возвращает память о Губанове читателям. Благодаря ее усилиям вышли две книги поэта, проводятся вечера его поэзии.
Открылся вечер стихами в исполнении самого Леонида Губанова: «А если лошадь, то подковы,/ что брызжут сырью и сиренью,/ что рубят тишину под корень/ непоправимо и серебряно./ Как будто Царское Село,/ как будто снег промотан мартом,/ еще лицо не рассвело,/ но пахнет музыкой и матом┘» Очевидцы вспоминали, что читал Губанов с такой энергетикой, что вмиг завораживал слушателей. Слава богу, сохранились записи его голоса. Вот бы выпустили диск с записями стихов Губанова в его исполнении!
Выступали на вечере друзья и коллеги Губанова по «СМОГу» – Аркадий Пахомов, Владимир Сергиенко. Тепло говорили о Губанове Константин Кедров, Слава Лён и другие.
Казалось бы, стихи Губанова невозможно положить на музыку. Их и с листа-то читать порой непросто. Но песни на стихи Губанова начал писать еще в 60-х его друг Владимир Бережков, а продолжили уже в наше время. Елены Фроловой на вечере, к сожалению, не было, хотя в качестве коды вечера прозвучала именно ее песня на стихи Леонида Губанова, а вживую пели Владимир Бережков, Александр Деревягин и Виктор Попов. И многочисленная публика просила их петь еще и еще.
«Отыграли злые зимы, крышка, мат!/ Наступай, невыразимый, шалый март!/ За душою ни наследства, ни кола./ Я, как Новгород, – в одних колоколах┘/ Марта, девочка затопленной Руси,/ Не бросай меня, открой меня, спаси!/ Я – как Новгород – крестами теребя,/ буду зовом, буду звоном для тебя┘»
Леонид Губанов скончался в хрестоматийном для поэта возрасте – 37 лет. Он много писал и в юности, и в зрелом возрасте (в зрелом – для отмеренного ему срока жизни). И если ранние стихи знали и помнили многие его друзья, то «позднего» Губанова многие из них открыли для себя только с выходом книги «Я сослан к Музе на галеры┘». Об этом говорил на вечере Владимир Сергиенко. Он отметил, что поздние стихи Губанова оказались для него настоящим открытием, в частности, тем, что они ничуть не хуже ранних. Некоторые теперь даже яростно спорят: какой Губанов гениальнее – ранний или поздний? Зато само слово «гениальный» никакой из сторон не оспаривается. Стоит ли рассуждать о том, что мог бы написать Губанов (читай – Пушкин, Лермонтов, Гумилев, Маяковский, Есенин и т.д.), если бы прожил дольше? Каждому отмерен свой срок. Не стоит плакать над мертвыми, ибо они прошли свой путь. Читайте – «В начале было Слово┘» или хотя бы вот это: «Здравствуй, осень – нотный гроб,/ Желтый дом моей печали,/ Умер я – иди свечами,/ Здравствуй, осень – новый грот┘/ Умер я, сентябрь мой,/ Ты возьми меня в обложку,/ Под восторженной землей/ Пусть горит мое окошко!»
