0
2243
Газета Армии Интернет-версия

04.08.2000 00:00:00

Ставка на ядерный щит

Сергей Рогов

Об авторе: Сергей Михайлович Рогов - директор Института США и Канады Российской академии наук, член-корреспондент РАН.

Тэги: Квашнин, разоружение, ПРО


Боевой железнодорожный комплекс пока в строю.
Фото Михаила Дюрягина
Еще несколько лет назад у нас было распространено убеждение, что человечество скоро откажется от всех ядерных вооружений. Горбачев предлагал план их полной ликвидации к 2000 г. Однако мечта о всеобщем и полном разоружении, увы, по-прежнему остается мечтой. К сожалению, мир, в котором мы живем, далек от идеала. Военная сила и сегодня является последним аргументом в конфликтных ситуациях.

Мечты и реальность

С окончанием холодной войны ядерное оружие не потеряло своего военного и - в еще большей степени - политического значения для России. Вслед за распадом Советского Союза произошло резкое снижение мощи российских Вооруженных сил, их боеспособности, что наглядно показали две войны в Чечне. Поэтому для нашей страны поддержание надежного потенциала ядерного сдерживания в XXI веке имеет принципиально важное значение. Следует учитывать, что зависимость национальной безопасности Российской Федерации от ядерного оружия выше, чем у других стран.

Все прочие ядерные державы, включая Китай, не нуждаются даже в теоретическом сценарии защиты своей территории от крупномасштабной агрессии с применением обычных средств вооруженной борьбы. России же придется в обозримом будущем иметь дело у своих границ с государствами или коалициями государств, обладающими многократным превосходством над ней и в сухопутных войсках, и в ВВС, и в ВМФ. Вполне возможно, что наши отношения с соседями на Западе и Востоке будут развиваться позитивно и примут характер партнерства, но не исключены и другие варианты, если не удастся создать надежную систему международной безопасности на глобальном и региональных уровнях.

Россия же не может существовать как второразрядное государство. В силу своего положения в мире она выживет, только будучи великой державой. Но сохранение этого статуса в условиях, когда ее экономические возможности резко сократились, целиком зависит от надежного потенциала ядерного сдерживания. Этот фактор жизненно важен для России, пока она не сможет восстановить свою экономическую мощь и войти в число наиболее развитых стран мира.

Не случайно в Военной доктрине, подписанной президентом Путиным 21 апреля 2000 г., подчеркивается: "Российская Федерация исходит из необходимости обладать ядерным потенциалом, способным гарантированно обеспечить нанесение заданного ущерба любому агрессору (государству либо коалиции государств) в любых условиях". Исходя из оборонительного характера стоящих перед Вооруженными силами задач, условием боевого применения ядерных сил Россией в рассматриваемый период как крайней меры станет, согласно Военной доктрине, использование против нее ядерного и других видов оружия массового поражения, а также в ответ на крупномасштабную агрессию с применением обычного оружия в критических ситуациях для национальной безопасности России или ее союзников.

Сегодня на долю России приходится свыше половины всех имеющихся в мире ядерных вооружений, хотя наша доля в мировом ВВП - примерно 1,6%, а в мировых военных расходах - около 1,7%. Российская Федерация тратит на стратегические ядерные силы примерно 17% своих оборонных расходов. Этих денег не хватает ни на их содержание, ни на модернизацию, ни даже на уничтожение подлежащих ликвидации ядерных зарядов.

Российская Федерация не сможет сохранить не только нынешний ядерный арсенал, но и предусмотренный Договором СНВ-2 уровень в 3500 боеголовок. При нынешнем же уровне финансирования СЯС России предположительно сократятся к концу следующего десятилетия до уровня ниже 1000 боевых блоков.

Логика взаимного ядерного сдерживания

Особый, уникальный характер носят отношения в сфере стратегических ядерных вооружений между Россией и США. В период холодной войны обе страны смогли нарастить такие арсеналы СЯС, которые по количественным и качественным параметрам гарантировали взаимное уничтожение, если бы идеологическое и политическое соперничество между ними разрешилось бы войной. Поэтому СССР и США не решались применить ядерное оружие. В результате модель взаимного ядерного сдерживания (ВЯС) стала основой стратегической стабильности на планете.

Концепция стратегической стабильности, основанная на ВЯС, явилась стержнем всех основных соглашений по контролю над стратегическим ядерным оружием - и тех, которые были заключены в 70-е годы (соглашения ОСВ-1, ПРО и ОСВ-2), и в конце холодной войны (СНВ-1), и после ее окончания (СНВ-2). Она также применялась и в договоре РСМД.

Нередко возникает смешение понятий "модель взаимного ядерного устрашения" и "стратегия ядерного сдерживания". Между тем само по себе ядерное сдерживание не направлено против какой-то конкретной страны, даже если эта страна сама обладает ядерным оружием.

Модель ВЯС пережила конец советско-американского идеологического и политического соперничества, распад СССР и окончание холодной войны. Оказалось, что она "живет своей собственной жизнью" даже после того, как исчез источник конфликта между двумя странами. Ядерное оружие, его размещение, системы контроля и управления, обучение и подготовка личного состава и многое другое нельзя изменить так же быстро, как политические факторы. Несомненно, ядерная политика обладает гораздо большей инерцией и относительной самостоятельностью. Поэтому и через 10 лет после окончания холодной войны Россия и США находятся в готовности в любой момент уничтожить друг друга в течение 30 минут.

Очевидно, что модель ВЯС, возникшая в определенный исторический период, не может оставаться неизменной в новую эпоху. С окончанием идеологического и политического конфликта между Москвой и Вашингтоном, распадом двухполярной системы международных отношений возникает теоретическая возможность замены ВЯС новой, более позитивной моделью урегулирования проблем в ядерной сфере. Однако это осуществимо двумя способами.

Первый - попытка США добиться абсолютного военного превосходства, обеспечив количественное преимущество в наступательных средствах при одновременном развертывании национальной ПРО.

Второй способ - согласованный переход двух стран от жесткого конфронтационного ракетно-ядерного соперничества к качественно новому кооперационному взаимодействию в стратегической сфере.

Нельзя не заметить, что США хотят добиться радикальных перемен в военном балансе в свою пользу, пытаясь закрепить за собой роль единственной сверхдержавы. Возникла реальная угроза подрыва стратегической стабильности из-за стремления Вашингтона отказаться от модели ВЯС. Эта угроза может быть реализована в течение ближайших 10-15 лет, если в результате развала режима контроля над вооружениями США получат подавляющее превосходство по противосиловому ядерному потенциалу, смогут скрытно развернуть у наших границ тысячи высокоточных обычных средств нападения на российские стратегические объекты и создадут "плотную" систему национальной ПРО для защиты американской территории.

В то же время возник острый кризис в сфере контроля над вооружениями. Сенат США проголосовал против Договора ВЗЯИ. Договор СНВ-2 не вступил в силу сначала из-за затяжки его ратификации Государственной Думой, а затем - в связи с отказом американской стороны от рассмотрения Протоколов 1997 г. Возникла реальная перспектива нарушения Соединенными Штатами Договора по ПРО. В этих условиях под вопросом может оказаться не только вступление в силу Договора СНВ-2, но и соблюдение Договоров СНВ-1 и РСМД, а также других соглашений по контролю над вооружениями.

В силу этого требуется поддержание российских СЯС на достаточном уровне, переоснащение систем боевого управления, информационного обеспечения и раннего предупреждения новыми видами техники.

Поддержание Россией надежного потенциала ядерного сдерживания вряд ли возможно, если будет разрушен сложившийся механизм контроля над вооружениями. Такой контроль - не самоцель, а средство не допустить получения превосходства другой стороной. Поскольку победа России в новом витке гонки вооружений маловероятна, мы жизненно заинтересованы в том, чтобы поддерживать баланс ядерных сил на более низких уровнях, которые приемлемы для нашей ослабленной экономики.

Новые подходы к СНВ

Видимо, в рамках переговорного процесса предстоит найти решения по целому ряду взаимосвязанных вопросов, чтобы добиться максимальной стабильности в рамках модели ВЯС. Вместе с тем по ряду направлений возможен и выход за эти рамки.

Договор СНВ-3 - это единственный способ синхронизировать неизбежные односторонние сокращения наших СЯС с параллельными сокращениями ядерного потенциала США и обеспечить надежность российского ядерного сдерживания в обозримом будущем. Однако новый договор не может быть простым продолжением СНВ-2.

Ниже рассматривается несколько возможных вариантов российско-американских договоренностей по стратегическим вооружениям, которые позволяют сохранить модель ВЯС.

При благоприятном варианте мы можем рассчитывать на выход в рамках Договора СНВ-3 на экономически приемлемый для России уровень. Хотя суммарный потолок в 1500 боезарядов представляется несколько завышенным, в целом остается примерное равенство в стратегических вооружениях с США и внушительный отрыв от Китая, других ядерных стран.

При этом чрезвычайно важно максимально ограничить американский потенциал упреждающего противосилового удара. Если удастся договориться об установлении общего потолка для боеголовок на МБР и БРПЛ в 1000 единиц, то это существенно (в 5-6 раз) ослабит способность США в синхронизированном ударе поразить большинство стратегических целей на территории России.

В рамках СНВ-3 можно было бы установить количественные ограничения на стратегические баллистические ракеты всех типов, например, договорившись о том, что количество МБР и БРПЛ не должно превышать 500 единиц, а на ракете любого типа нельзя установливаить более трех боеголовок. При этом (в отличие от СНВ-2, запрещающего МБР с РГЧ ИН) мобильную МБР необходимо рассматривать, как и БРПЛ, в качестве "стабилизирующей" системы. Как минимум Россия получает право на проведение испытаний МБР "Тополь-М" с тремя РГЧ ИН.

Можно полагать, что США не согласятся на развертывание МБР с РГЧ ИН в шахтных установках. Но отказ от запрета РГЧ ИН на грунтовых ракетных комплексах с подвижным стартом представляется вполне вероятным. Во всяком случае, в Вашингтоне понимают, что без этого Москва не пойдет на модификацию Договора по ПРО.

Наличие общего потолка для боеголовок на МБР и БРПЛ позволило бы каждой стороне самостоятельно определять состав своих стратегических ядерных сил. В случае отмены ограничений для РГЧ ИН на мобильных ракетных комплексах российские СЯС в 2010 г. могут состоять из примерно 200-300 МБР и 200 БРПЛ.

Учитывая возросшее значение находящихся в резерве ядерных боевых блоков в случае сокращения СНВ до 1000 боеголовок, Договор СНВ-3 может включать установление потолков не только для развернутых боезарядов, но и складированных ядерных вооружений. Например, стороны должны иметь не более 1000 развернутых боеголовок и не более 2000 складированных ядерных зарядов. Решение проблемы возвратного потенциала требует также верификации демонтажа ядерных боеголовок.

В первую категорию тогда выделялись бы стратегические вооружения высокого уровня готовности (например, до 10 минут). Россия и США могли бы договориться ограничить количество таких средств не более чем 500 боеголовками. Данное число включало бы боеголовки на БР атомных подлодок, находящихся на боевом патрулировании, а также МБР постоянной боевой готовности.

Вторую категорию составят средства более низкого уровня готовности, для применения которых требуется несколько суток или более длительный срок. Численность таких вооружений могла бы быть ограничена "потолком" в 500-1000 боезарядов.

К третьему уровню относились бы средства из резерва или "нулевой" готовности. Их численность также не должна превышать, например, 1000 боезарядов.

Одновременно Россия и США способны договориться о контроле по периметру промышленных предприятий, где производится сборка и разборка ядерных боеприпасов.

Предлагаемая схема позволяет свести к нулю возможность внезапного обезоруживающего и обезглавливающего удара. Но тем не менее стороны сохранят способность нарастить свои ядерные силы в случае попытки Китая или какой-то другой державы сравняться с ними по количеству ядерных вооружений.

Вместе с тем превосходство США по возвратному потенциалу (по количеству резервных стратегических боевых блоков) позволяет России добиваться признания количественного преимущества по тактическим ядерным зарядам, хотя американцы наверняка потребуют от российской стороны сократить тактические ядерные вооружения примерно до равного с ними уровня. Нельзя исключать и предложения США об установлении общего уровня для всех типов ядерных боеголовок (стратегических и тактических).

Однако с учетом колоссальных трудностей верификации систем двойного назначения можно полагать, что нам удастся избежать принятия договорных обязательств по тактическому ядерному оружию и сохранить здесь определенное количественное превосходство. Вместо этого допустимо принятие параллельных политических заявлений (по типу заявлений Буш-Горбачев 1991 г.) о добровольных ограничениях всех типов "нестратегических" ядерных боезарядов до уровня 1500-2000 единиц. Видимо, он не превысит значительно потолок для стратегических вооружений.

При всем том не стоит забывать, что деление ядерных вооружений на стратегические и тактические носит достаточно условный характер. Поэтому возможен и альтернативный вариант, предусматривающий три "корзины" ядерных вооружений, одна из которых включала бы все типы стратегических баллистических ракет, вторая - баллистические и крылатые ракеты меньшей дальности, третья - все типы авиационных носителей ядерных вооружений.

Необходимость установления общего потолка для всех носителей авиационных ядерных вооружений, включая тяжелые бомбардировщики и фронтовую авиацию (например, 1500-2000 единиц), связана с тем, что в результате вступления в НАТО стран Восточной Европы в радиусе действия американской тактической авиации оказывается значительная часть территории Российской Федерации. Это позволит России иметь большее количество ядерных зарядов для фронтовой авиации при сохранении у США превосходства в количестве ядерных зарядов на тяжелых бомбардировщиках.

Поскольку в настоящее время самолеты с ядерным вооружением не летают на боевое патрулирование, авиационные ядерные системы можно считать находящимися на пониженном уровне боевой готовности или "складированными". Предлагаемый подход позволяет установить потолок в 500 ядерных боезарядов (50 тяжелых бомбардировщиков) пониженного уровня боевой готовности и 1500 "складированных" боезарядов для всех типов авиации.

При этом сохраняются меры контроля и проверки для тяжелых бомбардировщиков, предусмотренные Договором СНВ-1. По остальным типам авиации стороны производят обмен информацией без инспекций на местах.

Выделение авиационных вооружений в отдельную "корзину" облегчит достижение договоренности об установлении низкого уровня по ядерным боевым блокам для баллистических ракет (1000 единиц).

В то же время особую "корзину" могут создать "нестратегические" ракеты (баллистические ракеты дальностью до 500 км и крылатые ракеты морского базирования). По имеющимся данным, у США в настоящее время имеется примерно 400 складированных ядерных боезарядов для КРМБ.

Какой бы из вариантов ни лег в основу Договора СНВ-3, в любом случае он скорее всего не станет простым продолжением договоров СНВ-1 и СНВ-2, а будет включать целый ряд принципиально новых моментов.

Как сохранить Договор по ПРО

Что касается возможных параметров модификации Договора по ПРО, то следует напомнить, что он не запрещает вообще развертывание систем стратегической противоракетной обороны, а накладывает такие ограничения на ударные и информационные компоненты, которые исключают возможность создания территориальной ПРО. Это дает основания предлагать минимальную модификацию Договора без подрыва его реального значения. Такая модификация призвана сохранять жесткие ограничения на количество перехватчиков и районов их базирования, параметры системы боевого управления ПРО и не допустить интеграции нестратегических средств в систему стратегической ПРО.

Ограничения должны охватывать не только количество развернутых противоракет, но запрещать производство и складирование дополнительного количества ракет-перехватчиков, которые могут быть приведены в боевую готовность в относительно короткий срок. Это требует установления мер контроля на предприятиях по производству противоракет GBI.

Принципиальное значение имеет вопрос о системах боевого управления ПРО. Наиболее важной составляющей американской национальной ПРО является группировка разведовательно-информационных средств. Отказ от запрета на космические сенсоры на низкоорбитальных спутниках SBIRS практически снимает ограничения на возможности системы боевого управления ПРО, делает по существу бессмысленными сохранение ограничений на радары наземного базирования с фазированной решеткой, предусмотренные Договором по ПРО.

Решение проблемы может заключаться в установлении количественных параметров для новых американских систем боевого управления ПРО. Прежде всего это касается низкоорбитальных спутников, траекторий их орбит, способности менять траекторию, а также продолжительности срока их пребывания на орбите.

Возможная договоренность могла бы определить количество низкоорбитальных спутников SBIRS-low в 4-6 единиц, а также такие ограничения по орбите, которые не допускают осуществление контроля над российской территорией (районы базирования российских СЯС) и устанавливают срок их работы не более чем в 2 года. Кроме того, необходим контроль за отсутствием у спутников способности к маневру на орбите.

Нужно ограничить и количество, технические параметры предлагаемых США новых наземных высокочастотных РЛС, а также запретить их строительство за пределами американской национальной территории.

Все это помешает США создать всеобъемлющую систему боевого управления национальной ПРО.

Необходимо также предотвращение развертывания мобильных стратегических противоракетных систем любого базирования. Это касается прежде всего соблюдения жесткого запрета на испытание системы морского базирования "Иджис" против стратегических баллистических ракет. Однако такой запрет легко поддается верификации. Поэтому в качестве меры доверия следовало бы предложить американской стороне присутствие инспекторов при проведении таких испытаний.

В этой связи стоит отметить, что идея нестратегической ПРО, способной осуществлять перехват баллистических ракет на активном участке полета (разгонная фаза), может оказаться контрпродуктивной, ибо она способна открыть путь к интеграции мобильных противоракетных средств на ТВД в стратегическую ПРО.

Новые подходы к ограничению стратегических вооружений могли бы предусматривать и установление общих потолков для его наступательных и оборонительных компонентов.

Поскольку стратегический баланс представляет собой сложную систему, в состав которой входят как оборонительные, так и наступательные вооружения, представляется небезосновательным определение общего уровня для ракет любых типов - наступательных и оборонительных. Единый потолок для МБР, БРПЛ и ракет-перехватчиков (например, на уровне 500-600 единиц) потребовал бы от США уменьшения количества наступательных средств по мере увеличения количества оборонительных.

В результате возникает перспектива создания саморегулирующейся системы, которая не позволяла бы наращивать количественные параметры национальной ПРО без существенного ослабления американского стратегического наступательного потенциала.

В таком случае при развертывании 100 ракет-перехватчиков США будут иметь 500 МБР и БРПЛ, а при развертывании 200 перехватчиков - только 400. Дальнейшее наращивание группировки перехватчиков скажется на надежности американских СЯС и сделает не выгодным для США создание "плотной" системы ПРО.

Конечно, трудно ожидать быстрого достижения взаимного согласия Москвы и Вашингтона по всему комплексу экономических, военных и политических вопросов. Однако сегодня преждевременно делать вывод о том, что Россия и США обречены на новую холодную войну или хотя бы "холодный мир". Несколько лет назад у нас воцарились иллюзии о бесконфликтном развитии российско-американских отношений. За эти иллюзии России пришлось заплатить немалую цену. Поэтому не стоит сегодня впадать в другую крайность - предвещать российско-американскую конфронтацию.

План одностороннего разоружения

В то же время не могут не вызывать серьезной озабоченности предложения начальника российского Генерального штаба Квашнина о радикальной ломке сложившейся структуры СЯС путем ликвидации РВСН, уничтожения мобильных МБР и сокращения количества МБР до 100 единиц.

Сторонники такого плана утверждают, что это приведет к значительной экономии средств в интересах модернизации других видов Вооруженных сил. Однако с данным тезисом нельзя согласиться, поскольку за счет расформирования РВСН удастся сберечь лишь 2% бюджета Министерства обороны. На эти деньги нельзя развернуть, оснастить и обучить 26 дивизий и 10 бригад, как запланировал Генштаб. Тем более что для сдерживания НАТО или Китая стольких соединений окажется слишком мало. А для локальных конфликтов, типа войны в Чечне, - слишком много.

Для модернизации сил общего назначения ВС РФ требуется увеличить расходы не на 2%, а в несколько раз. Ведь стоимость нового поколения обычных вооружений, которыми должна быть оснащена российская армия в XXI веке, составит десятки миллиардов долларов. Для того, чтобы российский государственный бюджет располагал такими средствами, ВВП страны должен вырасти по крайней мере в два раза. Это произойдет в лучшем случае лишь лет через 10.

Сегодня же требуется сконцентрировать усилия на создании относительно небольших группировок войск, находящихся в постоянной боевой готовности, а не распылять средства для сохранения излишнего количества неукомплектованных частей и соединений, баз хранения оружия и мобилизационных ресурсов промышленности по производству давно устаревшей военной техники.

Предлагаемая реорганизация не увеличит боеспособности сил общего назначения, но подорвет надежность и живучесть нашего потенциала ядерного сдерживания. В случае принятия "плана Квашнина" СЯС будут включать уже в этом десятилетии 100-150 шахтных пусковых установок моноблочных МБР в двух районах базирования, 8 атомных подлодок с 120 БРПЛ, размещенных на 3 базах Северного флота, 70 тяжелых бомбардировщиков на 2 авиабазах.

Такая структура российских СЯС позволяет Пентагону осуществить упреждающий противосиловой удар, избегая ракетно-ядерного возмездия. Сегодня, по сообщениям печати, американский план ядерной войны (СИОП) включает поражение 1100 стратегических, 500 неядерных военных и 500 военно-промышленных целей, 160 политических и военных командных пунктов на территории России. Предложения начальника Генерального штаба сократят это количество в несколько раз. Фактически хватит 2 американских атомных подводных лодок, патрулирующих вблизи российских берегов (на одной АПЛ 24 БРПЛ с 8 боеголовками на каждой), чтобы в одном залпе уничтожить 100 МБР, десяток баз наших подводных лодок и тяжелых бомбардировщиков. При этом подлетное время составит меньше 10 минут. Это значит, что Россия может оказаться не в состоянии нанести не только ответный удар, но и ответно-встречный удар.

Более того, США получат возможность нанести противосиловой удар с помощью новейших высокоточных дальнобойных обычных вооружений. Пентагон закупает тысячи крылатых ракет морского базирования и новейших авиационных систем, которые способны держать под прицелом подавляющее большинство стратегических целей на территории России.

Копировать американскую структуру стратегических ядерных сил, как предлагает Квашнин, России не выгодно. Ведь для наращивания морской и авиационной составляющих стратегической триады потребуются огромные средства, которых у Российской Федерации сегодня просто нет. Не говоря уж о том, что на строительство новых подводных ракетоносных крейсеров и БРПЛ, а также тяжелых бомбардировщиков уйдет немало времени. Вспомним, сколько лет тянется строительство атомной подводной лодки "Юрий Долгорукий".

Россия вряд ли сможет в ближайшие годы иметь больше 1-2 атомных ракетных подлодок на боевом патрулировании. Учитывая огромное превосходство США в средствах противолодочной борьбы, наши ПЛАРБ скорее всего будут под прицелом американцев.

Основные районы базирования российских атомных подлодок и тяжелых бомбардировщиков находятся в зоне поражения высокоточного обычного оружия США, в первую очередь КРМБ. Как показывает опыт войны НАТО против Югославии, такого рода крупные цели весьма уязвимы. Поэтому нельзя исключать сценария упреждающего противосилового удара США без применения СЯС.

Вместе с тем резко повышается эффективность предполагаемой американской национальной ПРО, даже если ее состав будет ограничен всего лишь 250 наземными ракетами-перехватчиками. Этого может оказаться вполне достаточно для уничтожения нескольких десятков российских боеголовок, которые уцелеют после упреждающего удара США. В случае же развертывания Соединенными Штатами более плотной системы ПРО с космическим ударным эшелоном не только ответный, но и ответно-встречный удар российских СЯС американцы успешно отразят.

Следует также учитывать, что ускоренное сокращение СЯС потребует весьма крупных затрат на увольнение офицеров, уничтожение ракет и сооружений. Поскольку федеральный бюджет вряд ли сможет выделить дополнительные ассигнования на эти цели, придется просить США об увеличении помощи по программе Нанна-Лугара. Такой поворот событий наглядно продемонстрирует неспособность России проводить самостоятельный военный и внешнеполитический курс.

Радикально ухудшатся и отношения России с другими ядерными державами. Предлагаемый состав СЯС лишает нас нынешних преимуществ по сравнению с Китаем, Англией, Францией и другими государствами, обладающими ЯО. Более того, учитывая резкое понижение живучести российских СЯС, а также доктринальные установки относительно возможности применения нами ядерного оружия в обычной войне, потенциальные противники России будут стремиться к нанесению упреждающего разоружающего удара по российским стратегическим целям. Это касается не только США, но и других стран, включая Китай. Через 10-15 лет КНР может сравняться, а то и обойти нас по ядерным вооружениям. С учетом демографического и экономического факторов последствия такого развития событий могут быть очень серьезными.

Бессмысленными оказываются и российские предложения о подключении "третьих" ядерных стран к процессу ядерного разоружения. Ведь по таким показателям, как размер ВВП, они могут требовать для себя более высоких квот по ядерным вооружениям.

Сигнал Америке

Предложения Квашнина подрывают позицию России на нынешних переговорах с США по стратегическим наступательным и оборонительным вооружениям. Если Москва объявит об односторонних радикальных шагах, Вашингтон утратит какой-либо стимул для сокращений на взаимной основе. Фактически будет дан "зеленый свет" и любым нарушениям Договора по ПРО, и созданию США "плотной" противоракетной обороны, поскольку Россия окажется не в состоянии предпринять эффективные наступательные контрмеры, лишится возможности быстрого развертывания РГЧ ИН на МБР "Тополь-М".

Вряд ли Россия может добиться соблюдения Договора по ПРО, если мы заранее решим сократить стратегические силы независимо от параметров ограничений на американскую противоракетную оборону. Трудно ожидать согласия США на значительное уменьшение числа своих БРПЛ Д-5 в ответ на ликвидацию наших МБР в рамках будущего Договора СНВ-3. У США не будет стимула и к ратификации Протокола 1997 г. и вводу в действие Договора СНВ-2, что позволит американцам сохранить 50 новейших МБР МХ с 10 РГЧ ИН, в то время как мы досрочно снимем с вооружения наши "тяжелые" ракеты, не дожидаясь 2007 г.

В целом в результате такого жеста со стороны России Пентагон может сохранить на вооружении 4-5 тыс. высокоточных боезарядов на БРПЛ и МРБ против 500-600 у российских СЯС. Останется за США и подавляющее превосходство в стратегических ядерных вооружениях воздушного базирования даже в случае размещения нескольких сотен новых КРВБ на российских тяжелых бомбардировщиках.

Чтобы обеспечить национальную безопасность Российской Федерации, надо не идти на односторонние уступки, а интенсифицировать поиск компромиссных решений с Соединенными Штатами. При этом комплекс договоренностей по СНВ-3 и ПРО должен в основном не выходить за рамки принципов взаимного ядерного сдерживания. Только в более отдаленной перспективе, к 2010 г., могут сформироваться политические и экономические предпосылки для отказа от ВЯС на основе учета интересов обеих сторон и при переходе к отношениям на основе принципов взаимной безопасности.

Вместе с тем целесообразно продумать комплекс военно-политических шагов, призванных удержать США от одностороннего решения о развертывании национальной противоракетной обороны в нарушение Договора по ПРО. Помимо дипломатических инициатив эти меры могли предусматривать "стратегические сигналы", свидетельствующие о решимости России эффективно наращивать свои стратегические ядерные силы, способные преодолеть американскую национальную ПРО, в случае отказа США от совместного поиска компромиссных решений.

Такие меры должны носить убедительный характер и в то же время не выходить за рамки международно-правовых обязательств, не противоречить действующим договорам по контролю над вооружениями.

В этой ситуации единственным реальным шагом, предупреждающим США о возможных быстрых ответных мерах Российской Федерации по поддержанию стратегического баланса, может быть только объявление на официальном уровне об осуществлении программы испытаний комплекса "Тополь-М" с РГЧ ИН, которая должна быть завершена в 2001 г. Причем сослаться на отказ американской стороны ратифицировать Протоколы 1997 г., в силу чего Договор СНВ-2, запрещающий МБР с РГЧ ИН, пока не вступил в действие. Учитывая данное обстоятельство, а также проводимые в США испытания территориальной противоракетной обороны и угрозу одностороннего выхода американской стороны из Договора по ПРО, Россия будет вынуждена предпринимать меры, направленные на сохранение стратегического баланса.

В то же время следовало бы пояснить, что решение о развертывании МБР "Тополь-М" с тремя и более РГЧ ИН будет приниматься Российской Федерацией только с учетом статуса Договора СНВ-2 и перспектив переговоров по вопросам заключения Договора СНВ-3 (возможность разрешения сторонам иметь РГЧ ИН на дорожно-мобильных МБР) и достижения российско-американской договоренности о соблюдении Договора по ПРО.

При такой постановке вопроса возникнет "увязка" между американским решением о развертывании ПРО и российским решением о развертывании мобильных МБР с РГЧ ИН. Угроза быстрого наращивания российских СЯС резко активизирует противников ПРО как в США, так и среди американских союзников. Это также укрепит позиции Российской Федерации на переговорах с США по СНВ-3 и ПРО. Однако в случае принятия плана сокращения наземной составляющей российских СЯС "увязка" окажется невозможной.

Вместе с тем необходимо продолжить военную реформу, приведение военной организации государства в соответствие с интересами национальной безопасности и экономическими возможностями Российской Федерации. Неизбежным этапом этой реформы, видимо, станет создание нового вида вооруженных сил, ответственного за сферу воздух-космос, но пока к нему не готовы как ВВС, так и РВСН. После недавней интеграции ВВС и ПВО, а также включения в состав РВСН военно-космических сил и войск ракетно-космической обороны новое организационное слияние может оказаться чрезвычайно болезненным. К этому вопросу целесообразно вернуться к концу нынешнего десятилетия, после проведения необходимых подготовительных мероприятий.

Надо сокращать и РВСН, оптимизировать их структуру, ликвидировать громоздкие ракетные армии, но главное - нужно создать единую систему оперативного управления всеми ядерными силами России, ликвидировав дублирование и параллелизм. Только так удастся сохранить механизм стратегической стабильности, добиться с США компромиссных договоренностей по СНВ и ПРО.


Комментарии для элемента не найдены.

Читайте также


В Совете Федерации остается 30 свободных мест

В Совете Федерации остается 30 свободных мест

Дарья Гармоненко

Иван Родин

Сенаторами РФ могли бы стать или отставники, или представители СВО-элиты

0
942
Россияне хотят мгновенного трудоустройства

Россияне хотят мгновенного трудоустройства

Анастасия Башкатова

Несмотря на дефицит кадров, в стране до сих пор есть застойная безработица

0
1099
Перед Россией маячит перспектива топливного дефицита

Перед Россией маячит перспектива топливного дефицита

Ольга Соловьева

Производство бензина в стране сократилось на 7–14%

0
1535
Обвиняемых в атаке на "Крокус" защищают несмотря на угрозы

Обвиняемых в атаке на "Крокус" защищают несмотря на угрозы

Екатерина Трифонова

Назначенные государством адвокаты попали под пропагандистскую раздачу

0
1239

Другие новости