0
1544
Газета Армии Интернет-версия

10.11.2000 00:00:00

Героизма больше, чем профессионализма

Тэги: Лобов, Сухоруков, Куликов, Путин


-Владимир Николаевич, вы занимали многие высокие руководящие должности в Советских Вооруженных силах. Как оцениваете события, происходящие ныне в Российской армии? Что рекомендуете взять на вооружение действующим экспертам и военачальникам?

- Конечно, вижу, что происходит в Вооруженных силах, но - со стороны. Именно это и обидно, ведь наше поколение последнее, которое перенимало опыт у военачальников фронтовой поры. А передать его следующим поколениям офицеров нас лишили возможности. Жаль.

- Неужели так?

- Нас воспитывали и учили замечательные люди, такие, как Анатолий Иванович Грибков, Дмитрий Семенович Сухоруков, Николай Григорьевич Лященко, Сергей Леонидович Соколов, Виктор Георгиевич Куликов, - прошедшие войну, получившие боевой опыт в суровое время. Учило поколение, опаленное фронтом. И не только. Это поколение создавало и осваивало новейшие виды оружия, техники, стояло у истоков так называемой революции в военном деле. Мы же должны были стать связующим звеном между ними и теми, кто сегодня находится на военной службе в войсках, штабах военных округов, главкоматах Вооруженных сил. Не стали - наше поколение, образно говоря, обвалилось. Опыт тысяч офицеров высочайшей квалификации, докторов наук, сотен генералов, в том числе десятков генералов армии (кстати, росли они не потому, что кто-то тянул их за уши) оказался не только не востребованным, но и просто выброшенным на ветер.

А как бы этот опыт пригодился в первой, да и во второй чеченской кампании... Не пригодился.

- Почему так получилось?

- Острый и сложный вопрос. Главная причина - люди, которые привели к "революционным изменениям" в 1991-1992 годах, те, кто возглавлял страну и военное ведомство в начале

90-х. Люди молодые, энергичные, подталкиваемые старыми авантюристами от политики, они исповедовали философию: мы сами с усами, мы сами с бородой. Сколько дров наломали, реформируя Вооруженные силы. Нельзя пренебрежительно относиться к кадровому, интеллектуальному потенциалу страны и Вооруженных сил, на подготовку которого затрачены миллиарды и миллиарды рублей.

- Ваше имя связывают с началом первого этапа военной реформы, к которому приступили в 90-х годах.

- Ну это слишком громко сказано. Были и другие.

- Сегодня о вас речь. Знаю, что ваши наработки хотя медленно, но внедряются в практику военного строительства. Скажем, появились корпуса и бригады... Как вообще возникла идея военной реформы?

- Жизнь подсказала, а служба заставила. Почему оказался в числе разработчиков концепции военной реформы? В 1987 году я, как известно, был назначен первым заместителем начальника Генштаба. Мне предложили начать разработку концепции военной реформы. Служба среди интересных людей, ответственнейшие задачи и дела.

По реформе начал с изучения истории организационно-штатной структуры армии и флота. Попросил офицеров ГОМУ разыскать мне штаты от отделения до министерства, начиная с петровских времен. Потом - изучение существующих структур. Изучил, чем и как воевали в японскую, первую мировую, Великую Отечественную войны и т.д. Напрашивался вывод: реформа требовалась не только сверху, чем было озабочено политическое руководство страны, но и снизу.

- Почему?

- Постараюсь объяснить, может быть, немного примитивно. Так, штат отделения с 1904-го по 1987 год оставался неизменным - 10 человек. А вооружение постоянно менялось: винтовка, автомат, автомат и пулемет, БТР с двумя пулеметами, БМП-1, БМП-2 с комплексом вооружения. Может командир отделения обучить подчиненных стрелять из винтовки? Может. А автоматчика, снайпера, пулеметчика, гранатометчика, механика-водителя, наводчика-оператора одновременно? Для этого командиру отделения нужно быть в своем роде академиком и педагогической звездой. Первый вывод: методика пришла в противоречие со сложностью техники и вооружения. Значит, оргштатная структура далеко не оптимальна, что-то надо менять, обновлять.

Потом вскрылись противоречия нормативные. Отделение наступает на фронте примерно до 70 шагов (солдат от солдата - 7), и в 1904-м, и в 1987-м. А знаете, откуда взялись 7 шагов? Это расстояние, которое можно перекрыть двум бойцам, шагнув с винтовкой Мосина (со штыком ее длина равнялась 2,5 м) влево или вправо, помогая друг другу в рукопашной схватке. За 90 лет ничего не изменилось. А ведь в отделении-то мотострелковом на вооружении БМП-2 с пулеметом, ПТУРами, пушкой.

Еще пример. Ротный опорный пункт по фронту 1-1,5 км. В нем располагается 10 боевых машин пехоты на расстоянии до 300 м. ПТУРом же БМП могут поражать цели на дальности до 5 км, пушкой - до двух, пулеметом - до километра. Возможности оружия огромные, а практически не используются. Вывод: тактика, нормативы пришли в противоречие с возможностями оружия.

Следующий момент. Пехота спешилась, командир отделения - в цепи, боевая машина остается неуправляемой - у сержанта нет возможности держать связь с экипажем БМП. Ну а в роте командир не может управлять огнем пушек, ПТУРов машин, не может сосредоточить, рассредоточить огонь, управлять ему нечем. Значит, нужно менять организационно-штатную структуру отделения, взвода, роты.

- Но от перемены мест слагаемых сумма не меняется...

- Я совсем о другом. Держать в мирное время развернутое отделение нет никакой необходимости, да и накладно. Постоянным должен быть экипаж машины - командир, механик-водитель, наводчик-оператор. Эти три человека должны быть профессионалами, служить 10-15 лет, в совершенстве знать оружие. Десант же во главе со своим командиром служит год, полтора, автоматчика ведь готовить легче. Подготовил и уволил в запас, подготовил и уволил... Расходы сокращаются (машина, вооружение эксплуатируются профессионалами, срок их эксплуатации увеличивается, меньше затрат), а в то же время рота, батальон все время в боевой готовности. К примеру, в роте с десятью БМП всегда будут налицо до 40 человек, а может быть, и больше.

Так мы со специалистами прошлись по всем звеньям всех видов ВС и поняли, что многое безнадежно устарело, имеется много противоречий техники и вооружения с тактикой и методикой. Словом, изменения требовались везде. Тогда и стали появляться предложения, стала зарождаться концепция военной реформы.

Или вот хочу затронуть еще одну тему - подготовку сержантов. Эта проблема у нас извечна: где, кого, как готовить? Школы, учебные заведения в целом проблему не решают. В то же время обучаем в суворовских училищах молодых людей три года и выпускаем рядовым курсантом. Предлагалось пересмотреть программу, выпускать из суворовских училищ парней с дипломом сержанта. Идет в военное училище - сержант, служить пошел в линейную часть - опять сержант, в институт поступил - сержант запаса. Всем выгодно: и Вооруженным силам, и государству, и самому молодому человеку. Чем плохое было предложение?

Система военных учебных заведений предлагалась такая: в военных округах - военные институты, в видах Вооруженных сил - университеты, на Генштаб замкнуть военные академии. Причем с пересмотром программы - для получения полновесного диплома.

- К этому практически сегодня пришли.

- Медленно, страшно медленно приходят. К тому же - сокращая программы и сроки обучения. Ждать от этого хорошего, на мой взгляд, не приходится.

- Ну а что сверху? Поясните на примере.

- Сверху? Ну хорошо. Скажите, если государство имеет только военную доктрину, то по какой доктрине оно работает и живет? Конечно же, по военной. Парадокс? Предлагалась разработать государственную доктрину. В ней могло бы быть несколько разделов - экономический, социальный, наука, финансирование, военный и т.д. С ясным определением и указанием, что мы за государство, что строим, куда идем. Военная доктрина подразумевалась ее частью.

Смысл госдоктрины в том, что она ориентирует государство на длительный период, опираясь при этом на Конституцию, состояние экономики, учитывая внешние факторы. Она могла бы уточняться в ежегодных посланиях президента, что придавало бы ей устойчивость, гибкость, транспарентность. Ну а военная доктрина, являясь ее неотъемлемой частью, должна быть взаимосвязана с другими доктринами и соответственно с возможностями государства.

- Вы свои наработки на суд власти выносили?

- Проинформировал о сделанном Михаила Горбачева, задачу ведь ставил он. Но время наступило такое, что стало, видимо, не до реформ. А потом я ушел из Генштаба. В должности первого заместителя начальника Генштаба проработал два года. В 1988 году (смешно сказать) был выведен за штат. Через 3 месяца вновь назначен первым заместителем начальника Генштаба - начальником штаба ОВС Варшавского договора. В 1991 году Варшавский договор исчез. Вновь за штатом четыре месяца, а затем работа в должности начальника Военной академии имени М.В. Фрунзе. В конце августа вдруг назначили начальником Генштаба. Что делать - как говорится, пути господни, да регулировщики из преисподней.

Тогда опять вспомнили о реформах. Ну и обо мне. Михаил Горбачев позвонил министру обороны, мне и сказал, чтобы мы рассмотрели вопрос о военной реформе и занимались ею. 17 сентября 1991 года на расширенной коллегии Министерства обороны докладывал свои наработки, соображения. Слушали с интересом одни, с ехидством - другие, со злобой - третьи. Ничего не поделаешь.

- Ну хоть что-нибудь сделано из намеченного?

- Помню, в сентябре появился президентский указ о повышении окладов офицерам, затем добились надбавки к окладам докторам и кандидатам наук, чтобы их как-то поддержать. Подготовили документ о переходе к полуторагодичной службе. 13 ноября 1991 года вышел указ президента СССР о создании ССС - Стратегических сил сдерживания. Ну а в декабре, как и многих, "меня ушли".

- А как, Владимир Николаевич, принималось решение о вашем назначении начальником Генштаба?

- Не знаю. Не интересовался этим. 24 августа 1991 года работал в своем кабинете. Звонит Шапошников. "Чем занимаешься?" - спрашивает и тут же: "Подъезжай ко мне". Шапошникова я видать - видел, а знать - не знал. Уточняю: "Куда подъезжать?" "Я в кабинете министра обороны". Приезжаю, в приемной много людей, в том числе вооруженных. Подумал грешным делом, какое-то совещание проводится, вот я и потребовался. Захожу в кабинет. Там сидит Евгений Иванович, улыбается. Поздоровались, и он сходу заявляет мне: "Я назначен министром обороны, а вы - начальником Генштаба". В десять-одиннадцать часов вечера принесли указ. Ознакомился с ним, и пошла служба. Президент со мной побеседовал где-то дня через три-четыре, по телефону. Сослался на огромную политическую занятость и попросил "держать все в руках". Ну а потом, конечно, приглашал к себе, и бывать у него приходилось часто.

Я понимал, что назначен временно, годы были революционные, и кадровые изменения будут продолжаться. На моих глазах шла тасовка высших военных кадров в странах Варшавского договора. Сегодня один министр или начальник Генштаба, завтра - другой, послезавтра - третий.

Иногда спрашивают: почему меня назначили начальником Генштаба?

- Мне тоже любопытно.

- Сейчас полагаю, что была спланирована смена кадров, и требовался человек, который мог бы во время этого процесса твердо управлять Вооруженными силами. Уже в августе из

Минобороны ушли генералы армии Константин Алексеевич Кочетов, Виктор Федорович Ермаков. А потом очередь дошла и до других, в том числе и до меня.

К тому же я несколько раз резко выступал, причем публично, против действий руководства страны. В 1989 году, когда грянула война в Персидском заливе, на комиссии по международным делам Верховного Совета СССР заявил, что все это происходит недалеко от нашей государственной границы и потому обязательно скажется на нас, что последствия войны мы будем расхлебывать десятилетиями, ибо ничего не предпринимаем в сфере противодействия. На мой взгляд, Чечня - отголосок и продолжение тех событий.

А в 1990 году нелицеприятно отозвался о ликвидации Варшавского договора и о выводе войск из стран Восточной Европы. Сказал, что мы оттуда уходим рано, предавая в том числе тех, кто там погиб и захоронен. К тому же не зажили раны в душах людей, потерявших отцов и детей. Потом в печати появились статьи, где утверждалось, что я против хороших отношений с Соединенными Штатами. Врали, конечно.

- Как бы вы охарактеризовали действия войск в Чечне?

- Я сторонник единого жесткого управления. Единой жесткой воли. Единых жестких действий. Безусловно, продуманных и не бесчеловечных.

- Что вы имеете в виду?

- Давайте возьмем первую кампанию. Министр обороны руководит, министр внутренних дел руководит... И не поймешь, как говорится, кто и кем. Руководство должно быть в одних руках и ответственность тоже. Конечно же, подкрепленная доверием и поддержкой.

- Владимир Путин взял на себя ответственность за действия в Чечне, когда заявил, что эта республика - неотъемлемая часть России...

- И результаты другие. Он симпатичен мне как человек. Но это, как говорится, мои проблемы. Дело в другом. Горбачев и Ельцин Верховными главнокомандующими де-юре были, а де-факто нет. Потому что они природу Вооруженных сил, стратегию не знали. И знать не хотели. А Путин еще до вступления в президентство побывал несколько раз в Чечне. Посмотрел, как действуют пехота, внутренние войска, десант, как работает ФСБ. Он на месте оценил возможности наземных сил, войск, увидел, как выполняют в тяжелейших условиях боевые задачи офицеры, солдаты, как они живут в полевых условиях. Он побывал на надводных кораблях, посмотрел, что они собой представляют. Пошел под воду, познакомился с современной субмариной - этим морским комбинатом оружия. Почувствовал сам природу жизни и действий подводников. Рядом с тобой ядерный реактор, а ты должен из глубины стрелять. Он постиг возможности авиации, сам совершил полет на Су-27. Надо же знать, что чувствуют летчики при полете на истребителе, какую перегрузку переносят. Он побывал в Ракетных войсках стратегического назначения. Ему теперь легче принимать решения. Он прикоснулся и потому не понаслышке знает сущность армии и флота. Конечно, не так полно, как военный специалист, но детали ему знать и необязательно.

Меня раздражает, когда с экранов телевидения раздается: чего президент лезет в самолет, на подлодку, мол, это дешевый популизм. Не популизм это, президент у нас - Верховный главнокомандующий, и должен разбираться в военных вопросах. Считаю, что такие его действия нужно не только приветствовать, но всячески поддерживать. Делать каждому свое дело, помогая ему в его благородных делах.

- А что можно сказать о подготовке войск?

- В целом считаю, энтузиазма, героизма, мужества больше, чем профессионализма. Работать в войсках есть над чем.


Комментарии для элемента не найдены.

Читайте также


В Совете Федерации остается 30 свободных мест

В Совете Федерации остается 30 свободных мест

Дарья Гармоненко

Иван Родин

Сенаторами РФ могли бы стать или отставники, или представители СВО-элиты

0
809
Россияне хотят мгновенного трудоустройства

Россияне хотят мгновенного трудоустройства

Анастасия Башкатова

Несмотря на дефицит кадров, в стране до сих пор есть застойная безработица

0
946
Перед Россией маячит перспектива топливного дефицита

Перед Россией маячит перспектива топливного дефицита

Ольга Соловьева

Производство бензина в стране сократилось на 7–14%

0
1325
Обвиняемых в атаке на "Крокус" защищают несмотря на угрозы

Обвиняемых в атаке на "Крокус" защищают несмотря на угрозы

Екатерина Трифонова

Назначенные государством адвокаты попали под пропагандистскую раздачу

0
1062

Другие новости