Игорь Плугатарёв - Леонид Семенович, как вы оцениваете реформы, идущие в Российской армии? Да и идут ли они, на ваш взгляд, вообще?
- Чтобы оценивать российские реформы, надо влезть, извините, в шкуру министра обороны России. То есть надо вникать в обстановку. Да, мы сотрудничаем на разных уровнях, но все равно мое мнение - взгляд со стороны┘ Помните - каждый мнит себя стратегом, видя бой со стороны? Я не хочу быть таким стратегом. К тому же это было бы и некорректно.
Рекомендовать что-то - дескать, мы в Белоруссии сделали вот так, и вы это перенимайте, и в России должно быть точно так же - я не берусь.
- И все же едва ли не все проблемы военнослужащих в Белоруссии решаются не так, как в России. Взять хотя бы самое острое - социальное обеспечение воинской службы...
- В принципе у нас сохранились все те социальные уровни, которые были во времена Советского Союза. Например, санаторно-курортное обеспечение в этом смысле не претерпело каких-то изменений. А что-то мы усовершенствовали, над чем-то еще думаем, как усовершенствовать. Вместе с тем мы стремимся к тому, чтобы не льготы, а высокое денежное довольствие офицеров и прапорщиков закрывало все их социальные проблемы. От части льгот мы уже ушли, от других уйдем в ближайшие годы, от каких-то в более отдаленной перспективе. Мы видим, что в этих вопросах должна быть градация как внутри военной системы, так и по отношению к происходящему в гражданской жизни, я имею в виду, кто сколько там получает, какими благами от государства пользуется. Мы это соотношение: "военная жизнь - гражданская жизнь" установили и его выдерживаем. Отсюда - возросший за последние годы конкурс среди поступающих в военные учебные заведения, на военные факультеты гражданских вузов, среди желающих стать прапорщиками. И с отбором контрактников нет проблем. Скажем, наибольшей популярностью среди молодых людей пользуется общевойсковой факультет Военной академии Республики Беларусь: более 5 человек на место. На факультет связи и автоматизированных систем управления - 3 человека на место. Кстати, на этот факультет мы принимаем девушек: из 9 может поступить только одна, таков конкурс.
Денежное содержание белорусских офицеров довольно высокое, вместе с ним растет и пенсионное обеспечение уволенных в запас. Не так, как в некоторых государствах: делают какие-то надбавки, не влияющие на пенсию. У нас такого нет.
Или взять проблему жилья, она у нас, как я считаю, больнейшая. У нас порядка 2 тысяч военнослужащих ждут улучшения жилищных условий, а еще 5 тысяч - это бесквартирные офицеры и прапорщики. Для белорусской армии - очень много... Но! Помню, когда-то я приехал поступать в академию Фрунзе, и меня никто не спрашивал, где ты будешь жить: где хочешь, там и живи. От таких подходов мы ушли. У нас установлена четкая система компенсации за поднаем жилья. Она такая, что даже в Минске, если это, конечно, не центр, можно снять квартиру и получить практически 100-процентную компенсацию.
Бесплатного жилья в республике нет, мы строим его через систему жилищно-строительных кооперативов. Еще недавно к ним относились скептически. Сейчас наоборот. Мы компенсируем офицерам строительство через льготные кредиты, другую помощь, хотя это, конечно, немного растягивается по времени. И плюс к этому - возводим служебное жилье.
Что это такое? Мы построили дом или купили квартиру в строящемся доме, и на этих жилых площадях живут только те, кто служит. Такая квартира принадлежит государству. Тот, кто в ней живет, никогда не станет ее обладателем. Для того чтобы обрести собственную квартиру, офицер должен построить ее через тот же ЖСК. Но это не значит, что его тут же выселят после того, как он, допустим, уволился, но построить свое жилье не успел. Ищем варианты... Хотя, конечно, стараемся из служебного жилья отселять, искать пути для того, чтобы можно было нормально перемещать офицера по службе, способствовать его карьерному росту.
Скоро начинаем внедрять новую систему обеспечения жильем. Она заключается вот в чем. Военнослужащий, начиная служить, пишет рапорт, что хочет иметь, скажем, в Гродно трехкомнатную квартиру. Начинается определенное отчисление из его денежного довольствия, а оно у нас, как я уже говорил, довольно высокое. Отслужил 10 лет - мы ему компенсируем за государственный счет, к примеру, 10%. 20 лет службы - 50%, 25 лет - все 100%.
Таким образом, мы, с одной стороны, получаем дополнительные деньги на строительство квартир, а, с другой, - заинтересовываем офицеров и прапорщиков в службе, и, наконец, даем молодежи перспективу - конечная цель в получении жилья пусть далека, но все же она видна.
- Судя по вашим заявлениям, вы победили в армии пресловутую дедовщину, до сих пор являющуюся в Российской армии главным ужасом призывников и их родителей. Как вам это удалось?
- Дедовщины в том смысле, как это было в Советском Союзе, то есть с гибелью солдат, увечьями у нас действительно уже нет. Правда, не могу сказать, что мы полностью изжили неуставные взаимоотношения. Они есть, но речь идет буквально о нескольких десятках случаев.
Как добились? Всех военнослужащих поставили в правовое поле. Поясню на примерах. Если раньше меры принимали лишь тогда, когда между солдатами доходило до кровавого мордобоя, хотя зачастую и его скрывали, то сейчас - и это не из области фантастики - пришел солдат из увольнения, сержант сделал ему замечание, тот послал его по известному адресу и... отправился в дисциплинарный батальон. То есть против солдата было возбуждено уголовное дело и вынесен соответствующий приговор. Раньше подобное было просто невозможно! А раз можно схлопотать дисбат даже за такое "мелочное" нарушение воинской дисциплины, то не наступает дальнейших тяжких последствий. А то иначе как бы выходило: сначала "по адресу", потом легкие телесные, потом тяжкие, а потом вообще черт знает что!
Это одно. С другой стороны, за сокрытие подобных проступков к ответственности, вплоть до уголовной, привлекается командир. Пример я уже приводил, но есть смысл напоминать о нем. К уголовной ответственности был привлечен командир артиллерийского полка за то, что не привлек к такой ответственности двух подравшихся солдат. Вместо этого он помирил их. А к одному приехала сестра, увидела у брата побои и сразу пошла в прокуратуру. Так нам стало известно об этом факте. И мы довели дело до суда. Важно, не какой срок получил командир полка, а важно, чтобы все поняли: этого нельзя делать! Очевидно, что это и в принципе безнравственно, но вообще-то это такая зараза - других слов у меня нет, - которой должен быть поставлен в армии железный заслон. Лишь после этого можно начинать говорить о сплочении воинских коллективов, о морально-психологическом климате и тому подобное.
Далее. Согласно закону о воинской обязанности, у нас в армию вообще не призывают судимых. В свое время мы сделали это в соответствии с Конституцией: какая же это почетная обязанность, если судимых призывать? А было таковых среди носящих солдатские погоны много. Нам тогда говорили: мол, если мы такой закон проведем, то все побегут судимость получать, лишь бы не идти в армию. На что мы отвечали (прошу извинить за непарламентское выражение): если подобный кретин найдется, то пусть он лучше и идет по уголовной стежке. Но это, как оказалось, были бестолковые страхи. В армии у нас сейчас даже солдатом служить престижно.
Немаловажную роль играет и то, что после того, как молодые люди прошли медицинскую комиссию, отбор и так далее, мы имеем возможность призвать на срочную службу самых лучших. В среднем одного из трех. А по некоторым районам - и одного из пяти. Это тоже основа для борьбы с теми негативными явлениями, которые есть в армии.
Несколько слов о дисбате. В него попадают приговоренные к отбытию наказания в этом подразделении сроком не более одного года. Дисбат не влечет за собой судимости. Это значит, что мы не калечим жизнь молодому человеку, он побыл там, так сказать, вразумился - и все, пятна в биографии нет. Кстати, рецидивов после того, как человек прошел дисбат, намного меньше (они практически отсутствуют), чем после "настоящей" тюрьмы.
- В российских войсках также не побеждено воровство. Тащат все - от генерала до солдата, крадут все, что не просто плохо лежит, а и вооружение, технику, даже детали ядерного оружия. Как ловят за руку воров в белорусской армии? Какова тут статистика?
- Наши вооруженные силы - это 50 тысяч военнослужащих, и я могу привести лишь 17 фактов за этот почти закончившийся год, о которых можно говорить как о еще имеющем место воровстве в нашей армии. То есть это единичные случаи, снижение здесь, как и по неуставным взаимоотношениям, наблюдается из года в год.
Дело в том, что проблема воровства решается у нас в общей системе организации службы и борьбы с правонарушениями. В первую очередь мы идем по пути устранения материальных предпосылок. Вот смотрите. Чтобы никто не смог своровать секретные документы, надо что? Верно - чтобы в секретной части их не было. Это, конечно, не буквальный подход, но это идея. Секретность в нашей армии мы свели к минимуму, нам просто нечего скрывать. Ведь есть "секреты", которые секретить просто глупо. И на практике спрашиваем с секретчиков: почему тот или иной документ находится в секретке, почему он не сдан в архив или не уничтожен установленным порядком? То есть там должен быть минимум документов, который у нас определен.
Другие примеры. Мы переходим на новую систему питания военнослужащих. В ней не предусматривается продовольственных складов. А нет продскладов - нечего воровать. Или в настоящее время мы отрабатываем новые способы хранения, в том числе оружия и боеприпасов. Эти способы будут внедрены в ближайшие год-два и позволят буквально в считанные минуты определить количество хранимого. Ведь сейчас надо считать неделями, чтобы узнать, все или не все на месте на ином складе, особенно если это арсенал, где хранятся десятки тысяч единиц вооружения. Это титанический труд! Пока еще существующие способы хранения - материальная база для всяких злоупотреблений.
Кроме того, если факт воровства установлен, прежде всего должен быть проведен серьезный анализ. Надо четко, значимо ответить на вопрос: почему это случилось? Потом принять меры. Логика будто бы не новая. Но я как-то поинтересовался, какие назывались причины воровства или пропаж имущества по халатности и какие принимались меры? И сделал вывод, что чем больше наказывалось должностных лиц за те или иные упущения, тем, считалось, комиссия поработала лучше. Недавно мы проводили коллегию. Что выяснилось? Вот мы привыкли к внутрипроверочным комиссиям. Анализ показал: толку от них - пшик. В одной части каждый год такая комиссия работала, а потом вскрылось, что там четыре года воровали... Так было в Вооруженных силах СССР, так продолжалось и у нас. Значит, проблема в том, что эти комиссии - фикция. Мы от этого ушли. Стали доискиваться до причин и по каждой принимать четкие меры. Избавились от привычного подхода: если у тебя что-то случилось, то ты во всем и виноват. Ничего подобного! Мы всегда инструктируем должностных лиц, которых отправляем работать в часть: в выводах вы должны четко изложить, что зависит от министра обороны, что - от командующего, что - еще от кого-то. На основе этого каждому даются соответствующие поручения. А не так: в роте случилось - все шишки получает командир роты. Нет!.. Ну, и неотвратимость наказания, о чем я уже говорил.
Да, мы еще изменили и оценки. Если на 50 тысяч было два случая воровства (или других негативов, неважно), а стал один, то это считалось уменьшением в два раза. Да ничего подобного! Не в два раза уменьшилось, а осталось на прежнем уровне! И наоборот. Это если б было 200, стало 400, можно говорить об увеличении или уменьшении в два раза.
- В белорусской армии весьма непросто получить генеральское звание┘
- В вооруженных силах Белоруссии 40 генеральских должностей. 22 офицерам это звание присвоено, а у 18 полковников есть перспектива получить его в будущем. У нас установлено: назначен на генеральскую должность - ты должен доказать, что достоин этого звания. Перефразируя поэта, можно сказать, что если тебе генерал звание, то должны быть соответственно и ум, и знания, если нет ни ума, ни знания, то что толку в твоем генеральском звании? Вот приблизительно из этого мы и исходим. И доказывает назначенный на генеральскую должность полковник, что он достоин носить погоны генерала, минимум два года. Кстати, в Советском Союзе существовала такая же система, с той лишь разницей, что там имелись отдельные исключения, понятно, для кого. У нас исключений нет ни для кого. У нас серьезное отношение к этому званию, и я думаю, это правильно.
Но хочу сказать следующее. Часто возникают дебаты: много генералов, мало генералов┘ Однажды такой вопрос задавали, кажется, японцам: мол что-то у вас адмиралов много. Они ответили: матросов в любой момент сколько угодно будет, а вот адмиралов надо учить, готовить. Японцы абсолютно правы. Поэтому смотреть, что у тех больше генералов, поэтому у них в армии хуже, а у других меньше, поэтому у них лучше, я думаю, это неправильно. Число генералов должно соответствовать условиям того или иного государства. Мы посчитали, что нам 40 надо, другие пусть сами считают.
- В России нередко люди гражданские, особенно политики и политологи, далекие от военного дела, учат людей в погонах, скажем, какая бронетехника им нужна, нередко пытаются навязать свое мнение и даже провести решение. Ваш взгляд на эту проблему, и возможно ли такое в Белоруссии?
- В 1994 году, будучи начальником Главного штаба (ныне преобразован в Генеральный штаб - "НВО") наших вооруженных сил, я был назначен заместителем председателя комиссии по реформированию армии. В этой комиссии как раз работала группа людей, как вы говорите, далеких от военного дела. И нередко во время обсуждений приходилось им объяснять много простейших, с точки зрения военного человека, вопросов, на которые, образно говоря, и курсант первого курса ответил бы. Меня вначале это, если честно, страшно раздражало. Но когда я серьезно поработал дальше, то увидел, что это довольно неплохо, когда вопросы задают дилетанты. Потому что дилетанты не боятся задавать эти самые "глупые" вопросы, которые постеснялся бы задать профессионал, дабы не показаться неумным. И когда ты потом начинаешь вникать, почему возник такой вопрос, то зачастую оказывалось - то, что казалось и кажется незыблемым, с ним еще ого-го, как надо разбираться! Я убедился, что любое обсуждение полезно: чем больше будет мнений, пусть даже самых нестандартных, "непрофессиональных", тем лучше.
Другое дело, что принимать решение должны, конечно, профессионалы. Но лишь после того, как осуществлен серьезный научный анализ каких-то планов, задумок или программ. Если есть возможность, эти планы надо проверить и опытным путем - так мы делали это на крупных ежегодных учениях. Вот в этом смысле нельзя допускать, чтобы политиканство довлело при принятии решения.
Из всего этого следует, что надо создать механизм учета всех мнений. В белорусской армии такой механизм создан. А именно: при министре обороны работает консультативный совет, в него входят должностные лица от командира взвода до представителей центрального аппарата. Этот консультативный совет регулярно собирается и рассматривает проблемные вопросы, вносит предложения. Допустим, отрабатывая ту же систему по дисциплине, мы пропускали ее обсуждение через этот консультативный совет. Принцип его работы такой: офицеры после обсуждения на совете едут в войска, там обсуждают проблему на различных уровнях, через определенное время снова собираются, и мы снова обсуждаем. А потом уже принимается решение.
Минск-Москва
Из досье "НВО"
Леонид Семенович Мальцев родился 29 августа 1949 года в Слонимском районе Гродненской области. Окончил Минское суворовское военное и Киевское высшее общевойсковое командное училища, академии имени М.В. Фрунзе и Генерального штаба. Командовал взводом, ротой и батальоном в Группе советских войск в Германии, полком и дивизией в Дальневосточном военном округе, являлся первым заместителем командующего общевойсковой армией в Белорусском военном округе. С 1992 года - в вооруженных силах РБ: командир 28-го армейского корпуса, начальник Главного штаба. В 1996 году стал министром обороны Белоруссии. После отстранения от этой должности президентом Александром Лукашенко в 1997 году решением Совета министров обороны государств СНГ был назначен первым заместителем начальника Штаба по координации военного сотрудничества стран Содружества. С декабря 2000 года - заместитель государственного секретаря Совета безопасности РБ. 28 марта 2001 года вновь занял пост министра обороны. Кандидат социологических наук.
Дарья Гармоненко