Планы государства в военной области по-прежнему непрозрачны

9 марта президент Владимир Путин направил Бюджетное послание премьер-министру правительства РФ и председателям Госдумы и Совета Федерации. Причем впервые этот документ пришел со значительным опережением ежегодного Послания главы государства Федеральному собранию. Причина тому – особенности текущего года, когда бюджет страны должен быть утвержден не только раньше прежних сроков, но и на ближайшую трехлетку. Подчеркнем, это – не предложение, выносимое на обсуждение, а уже принятое решение, волевой акт.

Бросается в глаза, что руководство государства хотя и провозглашает прежде всего заботу о человеке, тем не менее по конкретным показателям отдает приоритет сфере безопасности. Людям в погонах как бальзам на душу. Но все ли так просто?

Многолетнее планирование для России не ахти какая новость. Помнятся пятилетки и даже семилетка. Они служили главными инструментами не только стратегического планирования, но и оперативного управления, именно они утверждались на самом высоком уровне государственной иерархии. Годовые планы и соответствующие им годовые бюджеты принимались без особого, детального обсуждения – как выборки из пятилетних.

У такой системы управления были свои плюсы: ощущение стабильности, возможность реализации долгосрочных проектов. Но имелись и недостатки. Главный из них – трудности адаптации в случае быстроменяющейся ситуации, когда реальность перестает быть похожей на прогноз или когда наши представления об оптимальности уточняются. Утвержденный план мог только дополняться новыми работами, задаваемыми совместными решениями органов политической и государственной власти. А значит, требовал все новых расходов.

Пока что у принятого решения о разработке и утверждении федерального бюджета на три года виден только один «плюс», нужный президенту РФ для стабилизации политического и социально-экономического курса нашего государства. Этот акт разового действия поставит преемника Владимира Путина в колею, которая сейчас кажется правильной. Но не дает гарантий правильности движения в колее. Ведь были у СССР на момент его развала долгосрочные планы, программы и т.п. Предотвратили ли они крутой вираж в нашей истории?

Правомочен и такой вопрос. А не превратится ли трехлетний бюджет в шоры, не лишит ли он новое руководство возможности видеть все вокруг и адекватно реагировать на происходящее?

На взгляд многих экономистов, главная беда нашей системы планирования расходов состоит в том, что начавшийся было переход к бюджетированию, ориентированному на результат, пока не увенчался успехом, понятным обществу. Не были обнародованы стратегические цели и задачи, которые требуется решить, не обоснованы критерии оценки итогов, не подтверждены возможности их надежного контроля.

Данные упущения сказываются и на Вооруженных силах. Например, общественно значимым показателем перехода на добровольный принцип комплектования армии и флота следовало бы считать уменьшение общего количества должностей, на которые могут назначаться призывники, за счет увеличения общего числа контрактников во всей военной организации, а не только в частях постоянной готовности. Мы же наблюдаем отток контрактников из других воинских частей (потому что там нет надбавок к окладам), в результате чего получим меньшую, чем надеялись, готовность к сокращению срока службы в 2008 году. И этот отток контрактников может увеличиться, а объем призыва – возрасти, поскольку уровень денежного довольствия солдат, сержантов и младших офицеров не соответствует средней заработной плате в стране. И намеченный темп роста денежного довольствия не будет соответствовать росту средней зарплаты.

И еще, если мы обеспокоены тем, что разрыв между уровнем доходов самых богатых и самых бедных граждан в России достиг критической величины, то почему замалчиваем, что разрыв между денежным довольствием контрактников нижнего уровня войсковой иерархии и довольствием военачальников тоже достиг критического 15-кратного значения?

Вторая беда – закрытость наших бюджетных расходов от общества, от граждан. Доложенные кем-то президенту и включенные в бюджетное послание слова о том, что «внедрена основанная на международных стандартах система бюджетной классификации и бюджетного учета, существенно повысившая прозрачность и управленческую значимость бюджетной отчетности», – увы, не вполне соответствуют действительности. На самом деле доля засекречиваемых в бюджете расходов растет (с 11,8% в 2006-м до 12,2% в 2007 году).

От кого мы их скрываем? От соотечественников! Например, россияне до сих пор получают сведения о военных расходах своего государства из официальных источников значительно в меньшем объеме, чем эксперты ООН и НАТО. За рубеж предоставляется куда более подробная информация, соответствующая стандарту ООН, принятому еще в 1980 году, и стандарту НАТО – в рамках «партнерства» с этой организацией. И это не безобидные разночтения. Они ставят в неудобное положение руководство страны, когда оно сопоставляет военные расходы России, посчитанные по доморощенной классификации, с расходами других государств, соответствующими международным стандартам.

Почти одновременно президент РФ сообщил, что на перевооружение армии и флота до 2015 года будет выделено 5 триллионов рублей. Каким образом будут потрачены эти огромные средства, полученные из налогов россиян? То есть народные деньги. Все это – тайна за семью печатями. Досконально все знает только верхушка Минобороны. Прозрачность минимальная. Гражданский контроль, сколько о нем ни говорили и говорят, исключается полностью.

Понятно, что на протяжении столь длительного срока планы технического перевооружения волей-неволей придется корректировать. Кто будет принимать решения? Все та же ограниченная группа людей. В стороне остается гражданское общество. Даже родные парламентарии ограждены от обсуждения принципиальных военных программ. Генералы не утруждают себя выступлениями в Госдуме в защиту конкретных планов военного строительства и оборонно-промышленных проектов. А депутаты – представители народа – лишены возможности оценить, насколько эффективно предполагается истратить государственные средства. И не только сказать свое веское слово, а и принять решение, как этого требуют принципы гражданского общества.

Полагаться лишь на мудрость небольшой группы доверенных лиц из высокопоставленных военных – рудимент советского прошлого. Известно, что в случае провала какой-либо из вооруженческих программ найти ответственного будет невозможно. Корпоративные интересы не позволят этого сделать. Такова система, полностью исключающая гражданский контроль над силовыми структурами.

До настоящего времени гражданское общество так и не знает, хотя бы приблизительно, какими расчетами пользуется группка людей, определяющих программы перевооружений. Никто сегодня не ответит на вопрос, а не окажется ли страна в положении Советского Союза, затратившего значительную часть средств на обладание 40 тысячами танков. Их уничтожение, называемое затратной утилизацией, легло тяжелейшим грузом уже на Россию. Насколько рациональны расчеты, если они вообще существуют. В США, Великобритании, Франции не делают из этого проблем – общественность не только знает долгосрочные планы строительства и производства того или иного вида вооружений, но и принимает решения о целесообразности реализации того или иного проекта. В России – все по-прежнему во тьме.

Решить эти проблемы – куда важнее, чем менять статус перспективного финансового плана на три предстоящих года, будет он утвержден президентом или нет.