Александр Храмчихин
Скоро действиями российских войск будут управлять в основном младшие офицеры.
Фото из книги "Вооруженные силы РФ"
Во всех мерах по радикальному реформированию Вооруженных сил России, предложенных министром обороны РФ Анатолием Сердюковым, есть, безусловно, рациональное зерно. И в сокращении должностей генералов и старших офицеров при одновременном увеличении количества лейтенантов, и в уменьшении числа военных вузов, и в изменении системы управления и структуры ВС. Однако этот план порождает массу вопросов, на которые пока нет даже намека на ответы со стороны его авторов.
НЕЯСНЫЕ ЦЕЛИ
Собственно, достаточно одного вопроса, наиболее принципиального, ибо все остальные вопросы являются его частями. Какую армию мы собираемся строить и почему? Мы определились с будущими угрозами и вероятными противниками, мы поняли, исходя из этого, какие нужны ВС, с какой численностью, территориальной и видовой структурой, вооружением и техникой, принципом комплектования? Или у нас никто даже не задавался этим вопросом, а продолжается лихорадочное латание дыр в стремительно расползающейся ткани нынешней, по сути все еще Советской армии, построенной для обороны уже умершей страны, ориентированной на ведение прошлых войн, которые нам никогда не придется вести?
Соответственно по каким критериям будет сокращаться офицерский состав? По четко выработанным и прозрачным (хотя бы для самого офицерского состава)? Или, наоборот, по принципам отрицательного отбора (кто меньше всех прогибается, того и уволят)? Или просто по случайному закону, реализуя «план по сокращению»? Не будет ли это повторением хрущевских сокращений, нанесших по Вооруженным силам СССР сокрушительный удар, последствия которого мы расхлебываем до сих пор?
Между тем армия все еще помнит события полувековой давности, увольнение 1,2 млн. офицеров, многим из которых служить оставалось несколько месяцев. Это было сделано в таком варварском и хамском стиле (на этом фоне сокращения 90-х можно считать образцом уважения к армии), что нанесло сокрушительный удар по психологии командного состава. Циничные формалисты-временщики стали среди офицеров обыденным явлением. Причем и тогда сокращения, возможно, имели под собой рациональные обоснования, армия действительно была слишком велика. Но стиль проведения мероприятия и отсутствие внятных критериев сокращений нанесли ВС не меньший ущерб, чем крупная война.
Армия, вообще-то, держится на офицерском корпусе, это ее становой хребет. Если нет людей, то и «железо» ни к чему. А самый плохой вариант – это люди с поломанной психологией. Им ведь в принципе в бой придется идти (по крайней мере ВС предназначены именно для этого), а для боя не подходит психология временщика или униженного и запуганного существа. Армию у нас регулярно ломают – гражданской войной, сталинскими репрессиями, хрущевскими реформами, обвалом 90-х. Теперь наступил новый этап?
Повторю еще раз – сами по себе сокращения могут быть вполне оправданны и необходимы, но вопрос в целях и критериях. О них имеют право знать как минимум сами офицеры. Да и общество, разумеется, тоже. Ведь оно содержит армию на свои деньги ради своей защиты.
ПЕРИФЕРИЙНОЕ ОБРАЗОВАНИЕ
Аналогичный вопрос касается и реформы военных вузов. Они будут перестраиваться под принципиально новые программы образования, рассчитанные на подготовку российских офицеров к войнам будущего? Или и здесь будет «план по сокращению»? Или главная цель процесса – освобождение огромных площадей в центре Москвы, Санкт-Петербурга и других крупных городов, что открывает безбрежные коммерческие перспективы?
Этот вопрос стоит, пожалуй, даже более серьезно, чем предыдущий. Офицерский корпус – становой хребет ВС. Но этот корпус должен быть профессиональным! Стремительное усложнение современной войны во всех ее многочисленных аспектах требует, чтобы офицерский корпус был суперпрофессиональным. Если это условие не выполняется, то не важно, сколько у нас офицеров и в каких званиях. И уж совсем не имеет значения, сколько у нас какого «железа», все равно, его некому будет использовать по назначению, лучше и деньги на него не переводить.
Можно вспомнить, как разгромленная в Первой мировой Германия, почти лишенная армии, сохраняла офицерский корпус и военное образование. И как быстро потом смогла создать благодаря этому вермахт, чуть было не реализовавший планы Гитлера по захвату мира. Дело в данном случае не в политических оценках, а в понимании того, что в армии главное.
Судя по всему, новая система военного образования в России будет почти полным формальным повторением американской. В США, по сути, всего три военных вуза – академии видов вооруженных сил в Вест-Пойнте, Колорадо-Спрингс, Аннаполисе. В них сухопутчики, летчики и моряки учатся, а потом переучиваются на протяжении своей военной карьеры. Кроме того, часть специалистов для ВС готовится в гражданских вузах. И у нас предполагается максимальное слияние училищ, институтов и академий Минобороны при сохранении системы подготовки офицеров запаса в гражданских высших учебных заведениях.
Возможно, американская система является оптимальной. Может быть, она даже гениальна. Просто она у них изначально такая. Но у нас-то система совсем другая. Так сложилось. Ее коренная ломка приведет с высочайшей долей вероятности к разрушению складывавшихся десятилетиями научных школ и образовательных традиций.
Кстати, западные союзники СССР по антигитлеровской коалиции, наученные горьким опытом стремительного становления вермахта на основе кадров рейхсвера, именно так и поступили с Германией после Второй мировой. И вот теперь точно можно не напрягаться: бундесвер уже никогда не станет угрозой миру во всем мире. Для нас это, безусловно, хорошо, но брать в пример подобный опыт для самих себя необязательно. Тем более что есть свой собственный.
Многострадальные холдинги в ОПК, которые у нас неустанно создаются последние 10 лет, если их все же удается сколотить, как правило, получаются не совсем такими, как задумывалось изначально. Синергетического эффекта не выходит, усилия объединяемых не складываются. Гораздо чаще та организация, которая оказалась внутри холдинга ведущей (кстати, отдельный вопрос – по каким критериям отбираются эти ведущие), просто душит своих бывших конкурентов, значительная часть их научного потенциала пропадает безвозвратно, а производственным площадям находится какое-нибудь интересное применение, не всегда имеющее прямое отношение к укреплению обороноспособности страны, зато очень перспективное в финансовом плане.
Увы, нельзя до конца исключать, что нечто подобное может приключиться и с образовательными учреждениями Минобороны. Например, при слиянии академий имени Жуковского и имени Гагарина в некую общую Академию ВВС что-нибудь (точнее – очень многое) из научного наследия может сгинуть безвозвратно. Больше всего смущает при этом, конечно, факт высвобождения площадей. Гигантских площадей в самых престижных районах Москвы. Тут как-то невольно приходит на ум ленинская фраза про норму прибыли, ради которой капиталист пойдет на любое преступление.
Собственно, мы уже и так наблюдаем, что происходит с Главным штабом ВМФ, с академиями РВСН и РХБЗ. Мы уже знаем, что практически никто из ведущих преподавателей последней в Кострому из Москвы не поехал, то есть, по сути, академия уничтожена. Какие есть основания думать, что при выселении из Первопрестольной и Северной Пальмиры других военных вузов убеленные сединами полковники и генералы послушно потянутся в провинцию (даже если за ними останутся их московские и питерские квартиры)?
 Шагом марш на «гражданку»! Фото из книги «Вооруженные силы РФ» |
НЕПРЕДСКАЗУЕМЫЕ ПОСЛЕДСТВИЯ
Мы уже стали свидетелями того, как аккурат накануне войны в Южной Осетии Главное оперативное управление Генштаба было выселено из здания на Арбатской площади в┘ поликлинику! Нет нужды говорить о том, что «беженцев и вынужденных переселенцев» забыли при этом обеспечить закрытой спецсвязью, даже городские телефоны оказались в дефиците, единственным средством для общения с войсками, в том числе ведущими боевые действия, у них остались только личные мобильные телефоны (увы, это не глупый анекдот, это суровая правда эпохи «возрождения былой мощи Вооруженных сил»).
Хорошо хоть мобильники теперь у нас у всех есть, проклятые буржуи обеспечили. А то вообще непонятно, как воевать-то? Данного незатейливого примера, в общем, достаточно для понимания того, как сегодня проводится военная реформа. Какие есть основания думать, что дальше будет по-другому? Особенно, если перед реформаторами во весь рост встает норма прибыли от реализации зданий на Арбате, на «Аэропорте» и в других столь же великолепных местах столицы?
Наконец, в чем суть новой системы управления: военный округ – оперативное командование – бригада? Почему отменены гораздо более логичные стратегические командования («Запад», «Юг», «Восток»), которые предлагал бывший начальник Генштаба Юрий Балуевский? Что такое оперативные командования, по какому принципу они будут строиться – территориальному, целевому, смешанному? Как они вообще совместятся с округами в их нынешнем виде (ведь никто не сказал, что округа станут не нынешними структурами, увешанными административными функциями, а превратятся в аналоги стратегических командований), не будет ли это подчинением «зеленого квадратному»?
Чем так провинились дивизии, почему, например, в США соединения этого типа до сих пор составляют основу наземных компонентов ВС (сухопутных войск и морской пехоты)? Вот ведь как интересно – в сфере образования мы копируем Америку, а в сфере структурных реформ – игнорируем ее опыт. В сухопутных войсках США почти нет бригад как соединений постоянного состава (есть пять бригад армейской авиации и шесть артиллерийских бригад, но они составляют незначительную часть СВ, основная часть – 10 дивизий). Там действует весьма своеобразная система: командование – дивизия – батальон (дивизион). Система, надо сказать, работает очень неплохо. При этом бригадное звено в дивизиях является «ситуативным». В каждой дивизии есть по три штаба бригад (или двух бригад и одной бригадной группы), но они не имеют никакого постоянного наполнения. Конкретный набор батальонов поступает в распоряжение штаба бригады под выполнение конкретной боевой задачи. Экспедиционная бригада морской пехоты также не является соединением постоянного состава, по сути, это «очень усиленный» батальон.
Разумеется, данную систему копировать необязательно, но внимания она заслуживает. Американская армия – одна из самых передовых и самых «воюющих» армий мира, не признавать этого более чем странно. Кроме того, это просто «большая» армия, так же, как и наша, уже поэтому ее опыт нам гораздо важнее, чем опыт «маленьких» армий, которые в основном и переходят на бригадную структуру.
Возможно, в Европейской части России, особенно на Кавказе, бригады действительно оптимальнее дивизий, здесь важнее мобильность, чем мощь. Но, например, на Дальнем Востоке мощь заведомо будет важнее мобильности, бригадами там воевать не получится, там по-прежнему нужнее дивизии. В Москве действительно не понимают серьезности китайской угрозы? Или все должно быть «единообразно и безобразно», территориальная специфика различных ТВД не будет учитываться? Как такое возможно в гигантской стране, угрозы для которой с различных направлений носят совершенно разный характер? К чему такая тупая унификация? И, кстати, а чем нынешний полк так уж хуже бригады? Не дадут нам ответов, даже не надейтесь.
Разумеется, военные в очередной раз выполнят все указания, им так положено, они люди казенные и бессловесные. Общество вообще никакими вопросами задаваться не будет, оно получит лишь очередную порцию идеологической пропагандисткой трескотни, не имеющей никакого отношения к реальной действительности. Да и, в любом случае, общество у нас сейчас никаким образом не может повлиять на решения, принимаемые наверху. Хотя именно от этих решений напрямую зависит, обеспечивается ли реальная обороноспособность страны, защита ее граждан от внешней агрессии в условиях очевидного крушения всей экономической и политической миросистемы.
Возможно, реформы Сердюкова являются панацеей от всех бед. А может быть, они добьют армию окончательно. В любом случае, мы останемся в роли пассивных наблюдателей.
Василий Матвеев 
