Владимир Щербаков
Анатолий Сердюков не хочет замечать тревогу военной общественности.
Фото Александра Шалгина (НГ-фото)
Высшее политическое руководство как СССР, так и Российской Федерации на протяжении многих десятилетий упорно доказывало, что у нашей страны есть свой, отличный от мировых тенденций, путь развития. В том числе и в области военного строительства. Причем, у нас в Отечестве, особенно в последнее время, преимущественно используется метод кавалерийских наскоков, а не подкрепленного тщательным анализом планирования. Не обошлось без «размахивания шашкой» и в недавно обнародованной программе реформирования и самого военного ведомства, и Вооруженных сил РФ.
МИФ О ГИГАНТСКОЙ АРМИИ
Однако прежде чем перейти к этой теме, необходимо обратить внимание на следующий чрезвычайно важный факт. В российском обществе и, самое главное, в Кремле в отношении национальных вооруженных сил существует несколько мифов. Один из наиболее опасных заключается в том, что якобы Российская армия имеет слишком большую численность. Вследствие этого она, дескать, является не очень эффективной. В итоге многие годы подряд нам обещают создать компактные (читай – малочисленные) и мобильные Вооруженные силы. Но такова ли уж огромна Российская армия сегодня?
Теоретически для оценки степени военизированности того или иного государства или общества в мировой практике принято использовать особый показатель. Он определяется исходя из отношения активных военнослужащих на одну тысячу граждан страны. При этом гражданские служащие и резерв ВС в расчет не берутся. Как и различные военизированные формирования, предназначенные для решения задач по обеспечению внутренней безопасности государства, – полиция, пограничные войска (если они не входят в состав ВС) и т.д.
Сегодня безусловный лидер по данному показателю – Северная Корея, в которой на 1000 граждан приходится примерно 49 человек в погонах. У противостоящей КНДР Южной Кореи этот показатель меньше – всего 14,2 военных на одну тысячу граждан. А второе место после Северной Кореи по числу военнослужащих на 1000 жителей занимает Израиль – 23,9.
Зато, например, при наличии огромных армий Китай (2,35 млн. человек) и Индия (1,35 млн. человек), напротив, сильно отстают по данному показателю – 1,71 и 1,4 соответственно. Причина этого весьма проста – эти страны имеют колоссальную численность населения, давно перевалившую за миллиард. У таких же высокотехнологичных государств и соответственно армий соотношение военных к общей численности населения несколько скромнее: Греция – 16,6, США – 4,76, Германия – 3,45, Великобритания – 3,09, а Япония – всего 1,88 военнослужащих на тысячу жителей.
Так вот, у России этот показатель равен примерно 7,24, то есть он в 1,52 раза больше, чем у американцев. Хотя и в два с лишним раза меньше, чем у Греции. Поэтому многие чиновники, парламентарии и эксперты в Российской Федерации делают вроде бы логичный вывод – надо сокращать армию. Об этом сказал и российский министр обороны Анатолий Сердюков, а ранее сей тезис не раз декларировал и его предшественник Сергей Иванов. Но данный вывод – поверхностен и потому ошибочен. Так же как распространенный в Средневековье постулат о том, что Солнце вращается вокруг Земли, а не наоборот!
Надо доверять не глазам, а научно выверенным расчетам. Каким, спросите вы? Да обычным – географическим. Площадь территории России – самая большая в мире и достигает 17 млн. кв. км. Это в 1,7 раза больше, чем у Соединенных Штатов Америки. А если сравнить границы, то цифры просто впечатляют своей грандиозностью: протяженность российских сухопутных рубежей – 20 241 км (у США – 12 034 км), морских – 37 653 км (у американцев – 19 924 км). А вот по плотности населения мы почти в четыре раза отстаем от наших заокеанских соседей – где-то в районе 8,3 человека на квадратный километр у нас против 31 – в Соединенных Штатах. Индию и Китай здесь лучше вообще тактично не упоминать – будем исходить из того, что мы равняемся на высокотехнологичные армии развитых стран мира.
Теперь посмотрим на дислокацию американских войск. Из 1 млн. 394 тыс. военнослужащих вооруженных сил США на территории метрополии постоянно находятся 1 млн. 105 тыс. бойцов и командиров (речь – только о военных, гражданские не принимаются в расчет). И только 290 тыс. «наводят демократию» в различных районах планеты. У Вооруженных сил РФ крупных баз за рубежом нет, Российский флот не держит в Мировом океане постоянно на боевом патрулировании полсотни боевых кораблей. Так, ходим и летаем периодически. Поэтому почти 100% наших военнослужащих «сидит» в границах России. И теперь нам хотят сказать, что одного миллиона солдат и офицеров Москве хватит для того, чтобы защитить территорию, в 1,7 раза большую, чем у США. При том, что Америку обороняют еще и больше военнослужащих – 1 млн. 105 тыс. человек. К тому же при четырехкратно низкой плотности населения РФ – то есть мобилизовать находящийся под боком мобресурс не получится. Нонсенс!
Нам, правда, обещают, что все части ВС будут «частями постоянной готовности» (как будто бы сейчас боевые подразделения не являются частями постоянной готовности) и смогут в «считанные минуты» выдвинуться на позиции. Возлагают большие надежды и на некие силы быстрого реагирования, которые можно будет быстро перебрасывать на наиболее угрожающие направления.
Однако, во-первых, для того чтобы выдвинуться «в считанные минуты», экипажи боевых машин должны в них сидеть непрерывно днем и ночью, не отходя даже в туалет, мотострелки обязаны круглые сутки иметь при себе оружие и быть при полной выкладке, а десантники – опять-таки во всем боевом снаряжении – «гулять» в радиусе до сотни метров от военно-транспортных самолетов. Да и боевым кораблям необходимо без отдыху, без сроку «стоять под парами», чтобы их энергоустановки «вымолачивали» свой ресурс. Нет нужды говорить, что это невозможно просто по определению. В считанные минуты выдвинуться могут только крысы с тонущего корабля.
Во-вторых, при наличии таких огромных пространств, как у России, не помогут никакие силы быстрого реагирования. Представим себе, к примеру, ситуацию, когда крупный вооруженный конфликт возникает в районе российской госграницы в Хабаровском крае и находящаяся там группировка войск не справляется с ситуацией. Пассажирский Ил-96 летит из Москвы до Хабаровска восемь часов и его скорость на 50 км/час больше, чем у военного Ил-76. Добавляем сюда время на сборы десантникам и переброску к аэродрому – получаем, что раньше, чем через 12 часов, на другой конец страны силы быстрого реагирования не прибудут. А если уж обратиться к настоящей реальности – с необходимостью доставлять технику и боеприпасы, то на минимальное наращивание группировки сил и средств на другом конце России понадобится не менее суток. Даже с учетом того, что некоторые части будут перебрасываться из более близко расположенных регионов РФ.
Сам собой напрашивается вывод о том, что необходимо на всех важнейших стратегических направлениях располагать достаточно крупными войсковыми группировками. А это в сумме дает не то что один миллион, а все полтора миллиона военнослужащих. Такова особенность нашей страны, и она не имеет ничего общего со стремлением вернуться к великому противостоянию времен холодной войны.
ИГРА С ЦИФРАМИ
Перейдем к многострадальному личному составу Вооруженных сил России.
Аргументируя необходимость значительного – фактически в два раза – сокращения офицерских должностей и соответственно офицеров, министр обороны РФ Анатолий Сердюков сообщил, что «есть мировой опыт, который нам показывает, что в среднем от 7 до 20% военнослужащих составляет офицерский состав».
Однако, учитывая, что «мы – достаточно ядерная держава», и у нас «есть ряд частей и подразделений, которых нет у других стран» (интересно, каких таких подразделений, подобных нашим, нет у американцев?), то российское Минобороны остановилось на 15%. Учитывая, что общая численность армии определена в 1 млн. человек, то офицеров соответственно будет 150 тысяч. При этом количество лейтенантов и старших лейтенантов хотят увеличить с 50 до 60 тысяч.
Прежде чем перейти к мировому опыту, хотелось бы особо обратить внимание на то, что сама «округлость» численных показателей – один миллион, 15% и 150 тысяч – наводит на мысль о том, что они рассчитывались не на основе тщательного анализа, а могли быть просто взяты «с потолка». Такое ощущение, что речь идет не о сложном вопросе строительства Вооруженных сил, а о составлении бизнес-плана для завода игрушек.
Чем подкреплены эти цифры? Глубокими исследованиями – тогда покажите их общественности. Америка и другие натовские страны не боятся публиковать данные по численности отдельных категорий военных и по структуре вооруженных сил или дислокации отдельных соединений, количеству танков, самолетов и кораблей, а у нас этим за Минобороны занимается журнал «Коммерсант-Власть». От кого прячемся? Там, за океаном, уже и так знают, где стоят пусковые шахты РВСН и сколько кораблей базируется в Гаджиево.
Теперь о мировом опыте.
Наиболее передовой армией мира в настоящий момент, хотим мы того или нет, являются вооруженные силы Соединенных Штатов. Даже при всех своих недостатках, именно они обладают всеми видами и типами современных вооружений, военной и специальной техники, обладают возможностями по ведению боевых действий во всех физических сферах – на суше, на воде и под водой, в воздухе и в космическом пространстве. К тому же американская армия построена по так вожделенному нашими руководителями контрактному принципу комплектования, с большим количеством сержантов-профессионалов и пр. Поэтому, изучая мировой опыт в области военного строительства, нам необходимо обращаться к опыту как раз таких стран, как США, а также Великобритания, Франция и т.п.
Так вот, в этой самой Америке численность офицерского состава в званиях лейтенант и старший лейтенант составляет 50 076 человек, то есть 24,23% от общей численности офицерского корпуса (без уоррент-офицеров). У нас показатель офицеров ниже капитана будет 40%. А в британских вооруженных силах численность офицеров со званиями ниже капитана еще меньше – всего 14,37%. Какими «реальными подразделениями, а не мифическими складами», которых при сокращении армии станет вдруг на 10 тысяч больше, они будут управлять? Зачем нам столько младших офицеров и где их будут готовить, коли у нас еще грядет и кардинальное сокращение высших военных учебных заведений?!
Последние, кстати, собираются строить не по ведомственному, а по территориальному принципу. Это уже заявка на изобретательский патент – такого нет ни в одной развитой стране мира, имеющей профессиональные и высокотехнологичные вооруженные силы.
 В американской армии младшие командиры сплачивают воинские коллективы. Фото Reuters |
ПО УКАЗУ ПРЕЗИДЕНТА
В профессиональной армии младшие командные должности доверены сержантам, капралам и уоррент-офицерам, по-нашему – прапорщикам. Но для этого их надо соответствующим образом готовить и платить нормально, чтобы они не бежали на гражданку. На первый взгляд наше Минобороны это понимает и декларирует необходимость перехода к высокопрофессиональному сержантскому корпусу и пр. Правда, в последний месяц реформа военного ведомства приобретает новые, причудливые формы. Армию действительно начинают разрушать до основания и затем – создавать заново.
«Институт прапорщиков и мичманов, по мнению руководства Минобороны, не вписывается в современный облик российской армии, где приоритетом должен стать высокопрофессиональный сержантский корпус из числа контрактников, формирование которого начнется в 2009 году», – сообщил Интерфакс со ссылкой на свой источник в военном ведомстве.
В соответствии с этим к 1 декабря 2009 года будут уволены или переведены на другие должности 140 тыс. человек – прапорщики и мичманы. Видимо, многим из них также предложат пойти поднимать народное хозяйство, как это намечено, по словам начальника Генштаба ВС РФ генерала армии Николая Макарова, сделать с сокращаемыми офицерами. Интересно посмотреть, какое народное хозяйство «поднимет» дипломированный ракетчик.
Как представляется, если ставить перед собой задачу создания мощных и современных Вооруженных сил, то главное не то, как будет именоваться профессионал – сержантом или прапорщиком. Главное – чтобы он был профессионалом с многолетним опытом. Да и звания прапорщик (от древнерусского «прапор» – стяг или знамя) и мичман (от английского «мидшипмен» – то есть буквально «средний чин на корабле») не являются чем-то новым, приобретенным нашими Вооруженными силами в советский период их истории.
Воинское звание прапорщик было введено в России еще в 1712 году – как младший офицерский чин. Оно было упразднено после Октябрьской революции и воссоздано позднее – вначале как старшее старшинское звание, а затем – как отдельное звание, установленное согласно введенному в 1972 году институту прапорщиков и мичманов. До того, кстати, курсант выпускного курса высшего военно-морского училища носил звание мичман. Воинское звание мичман введено в России в 1716 году – как «под-офицерское» звание, а с 1732 года – уже как офицерское. В 1751–1758 годах и 1917–1939 годах – отсутствовало. В 1940 году – высшее звание для старшинского состава, с 1972 года – класс между сержантами и младшими офицерами. Однако к какой бы категории ни принадлежали мичман или прапорщик, подавляющее большинство из них являлись профессионалами высочайшего класса.
Есть и еще один момент. Высокооплачиваемый сержант-контрактник – это всего лишь сержант. То есть, конечно, его место в армии намного значимее, чем у солдата, но и до звания офицера ему – как до Луны. Да и не всякий сержант, пусть и контрактник, пусть и прослуживший много лет в армии, достоин стать членом офицерского сословия – этого верхнего слоя вооруженных сил. Но любая армия во многом базируется на здоровом карьеризме, а не на зарабатывании денег – для этого есть частный бизнес. А потому – в качестве некоего компромисса – для тех, кто уже перерос сержанта, но не готов стать офицером (или же хочет брать на себя такую ответственность), в армиях многих передовых стран мира создан институт уоррент-офицеров, или унтер-офицеров.
Обратимся к опыту вооруженных сил Соединенных Штатов. Американцы также не избежали необходимости создания такого института. Причем американские уоррент-офицеры – это не просто «под-офицеры», а уникальные профессионалы, численность которых составляет – при почти полуторамиллионной армии! – только 18 191 человек. То есть всего лишь 1,3% от общей численности вооруженных сил и в 11,36 раза меньше, чем весь офицерский корпус. Их даже меньше, чем лейтенантов!
По большому счету – это каста избранных, которые отличаются высоким уровнем своей профессиональной подготовки и богатым многолетним опытом военной службы. Но стать уоррент-офицером не так-то просто – надо вначале прослужить рядовым, затем – сержантом, а уж потом только получить производство в «унтеры». Например, тот сержант, которого мы видим в американских военных фильмах и который готовит новобранцев в учебках – это дрилл-сержант, то есть фактически командир отделения или взводный, занимающийся строевой подготовкой личного состава, но не отвечающий за специальную подготовку будущих военнослужащих. Профессиональными знаниями, если только это, конечно, не стрелки, занимаются как раз уоррент-офицеры.
В общей сложности существует пять категорий уоррент-офицеров: уоррент-офицер и четыре «подгруппы» старших уоррент-офицеров, к тем из них, что носят самые высокие звания, вполне подходит поговорка про малый да дорогой золотник. На все многочисленные американские вооруженные силы таковых всего лишь 638 человек. Но если утверждением офицерских штатов занимается Конгресс США, то нужду в уоррент-офицерах определяет командование каждого вида вооруженных сил самостоятельно – исходя из текущих потребностей. Поэтому, например, на флоте нет уоррент-офицеров (от них отказались в 1975 году), а в ВВС их должности отданы младшим офицерам.
Причем если простые уоррент-офицеры получают звание по приказу министра соответствующего вида вооруженных сил (можно приравнять его к российскому главнокомандующему видом ВС или родом войск), то старшие уоррент-офицеры – и вовсе надевают погоны по решению президента США! Даже американские лейтенанты не имеют такой привилегии.
Сохранились «под-офицерские» звания и в британских вооруженных силах, и во французской, и в немецкой армиях. У нас опять решили идти своим путем?
Однако если в Российской армии многие прапорщики и мичманы занимались чем угодно, только не боевой подготовкой (притчей во языцех стал образ этакого прапорщика-несуна, проходящего службу на вещевом складе или в столовой и обогащающегося за счет своих сослуживцев), то американские уоррент-офицеры – совсем другого поля ягода.
Нет, конечно, часть уоррент-офицеров командуют мелкими подразделениями, водят технику и выполняют аналогичные задачи, но основная масса военнослужащих данной категории выполняет совершенно иные обязанности. Они «работают» профессиональными техническими специалистами, в обязанности которых входит не только эффективное и безаварийное обслуживание вверенных им вооружений, военной и специальной техники, а также высокотехнологичных систем, но еще и передача опыта и знаний сержантам и младшим офицерам своих частей. Зачастую к авторитетному, подкрепленному многолетней службой мнению уоррент-офицера прислушиваются и старшие офицеры, срок службы которых иногда намного меньше.
УДАР ПО ПСИХИКЕ
Так почему роль таких высококлассных специалистов не могут играть российские прапорщики и мичманы? Просто надо избавить эту категорию военнослужащих от несвойственных высокообразованным профессионалам обязанностей, а также провести сокращение их общей численности, передав ряд должностей сержантам. К тому же у сержантов-контрактников будет еще один, кроме денег, дополнительный стимул для совершенствования профессиональных навыков и продолжения военной службы – карьерный рост в рядах Вооруженных сил России.
И, наконец, непонятно само решение в одночасье, одним росчерком пера «удалить с лица земли Русской» людей в форме прапорщика и мичмана. Что получается – часть прапорщиков и мичманов уволят по выслуге лет и по оргштатным мероприятиям, а остальные – кто захочет продолжать службу – должны будут снять свои погоны и надеть погоны сержантов и старшин?
Представляет ли наше руководство, какие последствия окажет такое действо на морально-психологическое состояние этих военнослужащих. А полностью избавиться от прапорщиков и мичманов не получится – из 140 тыс. процентов 80 имеют необходимые армии знания и опыт, до которых вновь набранным сержантам-контрактникам еще расти и расти. А давайте тогда, например, сократим кардинально генеральский корпус и предложим тем, кто еще не дошел до предельной выслуги лет, продолжить военную службу┘ в звании полковника.
Коли уж настолько захотелось перекроить армию – делайте это цивилизованно. Обратитесь к опыту тех же американцев: в ВВС США присвоение званий уоррент-офицеров было прекращено еще в 1959 году, но никто с них погоны не срывал и последний уоррент-офицер уволился по возрасту из вооруженных сил только в 1980 году. Естественно, такую армию будут уважать все – от мала до велика. Да и незаметно что-то, чтобы подобные «реформаторские мысли» посещали руководителей МВД или ФСБ. Например – объединить их академии по так называемому территориальному принципу. Создается стойкое ощущение, что Вооруженные силы РФ выбрали в качестве подопытного кролика, на котором проводят эксперименты, изучая воздействие новых препаратов. А потом – препарируют, чтобы посмотреть – а что там внутри.
