Виктор Литовкин Последние дни принесли новые сообщения о сути реформы, которую затевает руководство Вооруженных сил России. Кроме сокращения к 2012 году 200 тыс. офицеров, под нож ликвидации к новому году также пойдет институт прапорщиков и мичманов, насчитывающий 140 тыс. человек и символизировавший в Российской армии и на флоте знаменосцев (так с древнерусского переводится слово «прапорщик»). Такого отряда военных профессионалов в войсках и на кораблях больше не будет.
Более того, с боевыми знаменами, которые планируют сдать в музей или на склад, должны проститься воины нескольких прославленных общевойсковых и десантных соединений. Среди них – 2-я гвардейская мотострелковая Таманская дивизия, 4-я гвардейская танковая Кантемировская дивизия, 106-я гвардейская воздушно-десантная дивизия и 98-я гвардейская воздушно-десантная Свирская дивизия.
С 2009 года их переформируют в бригады или расформируют, отправив отдельные полки на усиление других соединений в иных регионах страны. Будет примерно так, как в начале девяностых годов прошлого века, когда расформировывали в ходе вывода из Западной, Южной, Центральной и Северной групп войск, из Прибалтики и Монголии легендарные дивизии, отличившиеся в годы Великой Отечественной войны, освобождавшие Варшаву, Прагу и Белград, бравшие Будапешт и Берлин┘ Последствия того времени мы пожинаем до сих пор.
Почему переформировываются и ликвидируются дивизии, особенно в европейской части России, понятно. Управление войсками переходит от четырехзвенной системы (военный округ–армия–дивизия–полк), которая бессменно существовала в Советской, а затем и в Российской армии последние шестьдесят с лишним лет, с Великой Отечественной войны, к трехзвенной (военный округ – оперативное управление – бригада). Последняя продемонстрировала свою гибкость и эффективность в ходе антитеррористических операций на Северном Кавказе и в тех войнах, что вели и ведут наши «партнеры-соперники» в Ираке и Афганистане.
Здесь нельзя не согласиться с руководством Минобороны. Бригады, собранные для выполнения тех или иных задач на определенном оперативно-стратегическом направлении, как модульные конструкции из нескольких мотострелковых и танковых батальонов, артиллерийских и зенитно-ракетных дивизионов, подразделений разведки и связи, средств и систем управления боем и его обеспечения, могут быть быстро переброшены на угрожающий участок и вступить в бой с противником, не тратя дополнительного драгоценного времени на мобилизационный период и на долгое выдвижение.
Правда, для того чтобы это произошло так, как об этом пишут учебники по ратному искусству и рекомендуют военные аналитики, необходимо пронизать всю структуру бригад от командира до последнего солдата сетью информационно-коммуникационной системы, обеспечить собранные в новые структуры части легкой и мощной современной боевой техникой, высокоточным оружием, беспилотными и навигационными системами и другими обеспечивающими и управляющими комплексами, приблизить их к уровню армий крупнейших цивилизованных государств. Иначе от перемены мест слагаемых все будет, как всегда, как в знаменитой басне дедушки Крылова: «А вы, друзья, как ни садитесь, – все в музыканты не годитесь».
То, что подобные опасения не беспочвенны, свидетельствует и та решительная категоричность, с какой нынешнее руководство Вооруженных сил, наряду с сокращением офицерского состава, намеревается избавиться от института прапорщиков и мичманов. Некоторые печатные и электронные СМИ дружно поддержали эту инициативу. Даже вышли в свет с заголовками «Армия избавляется от персонажа анекдотов». Но данное суждение крайне поверхностное. В армейском фольклоре гротескному осмеянию подвержены и другие персонажи – генералы, капитаны с майорами, ефрейторы и рядовые. Если избавляться от всех, кто засветился в сюжетах народного юмора, а в последнее время и на телевидении в масках хамовитых и разбитных военнослужащих, то армии точно не будет. Хотя иногда представляется, что решения на войсковом олимпе принимаются, как и некоторыми журналистами, опираясь на анекдоты.
Прапорщик и мичман – это не должность, а воинское звание, записанное, кстати, во многие федеральные законы, посвященные воинской службе, и в общевоинские уставы, которые теперь, видимо, придется переписывать по решению Анатолия Сердюкова и его команды. Прапорщики и мичманы не только начальствуют над вещевыми и продовольственными складами, базами горюче-смазочных материалов и арсеналами с боеприпасами. Первые помощники офицеров, так называли эту категорию военнослужащих в начале семидесятых годов прошлого века, когда ее воссоздавали, служат на должностях старшин рот и батарей, техниками самолетов обслуживают истребители, штурмовики, бомбардировщики, включая и стратегические. На Ту-95МС, например, они – стрелки-радисты. Работники ТЭЧ (технико-эксплуатационных частей) авиации – тоже прапорщики. Почти в половине экипажей атомных подводных крейсеров со стратегическими ракетами – мичманы, самые лучшие акустики в подводном флоте – они. Специалисты по торпедному оружию – тоже. Можно заодно вспомнить про командиров рейдовых тральщиков и минных заградителей, руководителей групп и экипажей высокочастотной мобильной и тропосферной связи, фельдшеров батальонов и дивизионов┘
Десятки и сотни наиболее ответственных воинских должностей, определяющих боеготовность подразделений, частей и кораблей, держатся на прапорщиках и мичманах. Избавляться от них, мягко говоря, недальновидно. Особенно при том, что никакой замены этим уникальным специалистам в армии и на флоте пока нет и появятся они не скоро.
Настораживает еще и то, что все эти реформистские пертурбации проводятся почему-то очень спешно, без объяснения причин и определения конечных целей, без аргументированного обоснования, без совета с ведущими специалистами в военном деле, ветеранами Вооруженных сил. Причем – не только, что называется, прикормленными Минобороны, но и независимыми, даже оппозиционными. Без защиты этой реформы перед военной и гражданской общественностью. А все это свидетельствует только о том, что, с одной стороны, руководство Вооруженных сил не уверено в правильности своих действий и опасается серьезной критики со стороны специалистов, а с другой – что оно не доверяет здравомыслию собственного народа, на деньги которого содержится армия и национальные интересы которого она призвана защищать. И это особенно удручает.
