В редакцию «НВО» обратился полковник Игорь Х., проходящий воинскую службу в в/ч 11284 на «Байконуре». Ему 47 лет, из которых 29 отдано армии. Он просит «оказать помощь в защите конституционных прав граждан РФ, которыми являются члены моей семьи и я в том числе».
В чем суть просьбы полковника? Войсковая часть, где он служит, в соответствии с требованиями директивы министра обороны и директивы начальника Генерального штаба, до 31 декабря 2011 года подлежит сокращению. Игорь Х. установленным порядком признан нуждающимся в получении жилья по избранному месту постоянного жительства. Из списков части не исключен, так как этим самым жильем не обеспечен. А срок исполнения его контракта с военным ведомством истекает 9 июня 2014 года. И согласно установленным порядкам, чуть больше месяца назад полковнику предложено убыть к новому месту службы в распоряжение командира в/ч 13991 города Плесецк Архангельской области.
«Мне вручено уведомление, – пишет в редакцию полковник Х., – без исходящего номера и гербовой печати для решения вопроса дальнейшего служебного предназначения, обеспечения жилым помещением и положенными видами довольствия». Кроме того, на беседе с командиром части «на вопрос об обеспечении служебным жильем при переезде в в/ч 13991 военнослужащего и членов его семьи, – сообщает офицер, – ответ был один: общежитие предоставим военнослужащему, приезжайте один с чемоданом, потому что жилья для семьи нет, возможен поднаем». «Предложение о переезде одному с чемоданом, потому что жилья для семьи нет, считаю противозаконным, нарушающим мои права и обязанности, определенные статьями 63, 65 Семейного кодекса Российской Федерации, принятого Государственной Думой 8 декабря 1995 года», – утверждает полковник Х. и перечисляет десятки норм законов и подзаконных актов, которые грубо попираются командованием при его переводе из Байконура Кзыл-Ординской области, местности с неблагоприятными климатическими условиями, в город Плесецк Архангельской области, который приравнен к району Крайнего Севера.
Куда только не обращался, по его словам, полковник Х. – в Общественную палату, к президенту России, на сайт председателя правительства, в Генеральную прокуратуру и в Главную военную прокуратуру, но ответа ниоткуда нет. Некоторые адресаты только сообщили, что письмо офицера переслали в Минобороны, но оттуда тоже – молчок. «Всем наплевать на нас, – делает горький вывод офицер. – Никого не волнует, что переезд организован в зимний период (новогодний подарок членам семей), что у нас есть дети, которые учатся, что жены работают, что имеется имущество, нажитое за долгие годы, что на его сбор и отправку требуется время. Все боятся лезть в дела Министра обороны, некому возразить. Я понимаю, что на протяжении многих лет скрывалось состояние дел по отселению военнослужащих с комплекса «Байконур», а теперь, чтобы не получить взбучку, тупо по-военному выполняют приказ». Игорь задает риторический вопрос: «До каких пор с нами будут обращаться как с расходным материалом, в чем виноваты члены наших семей?»
Ответить нам ему нечего. У редакции «НВО» нет возможности отправиться на «Байконур» и проверить, все ли в письме так, как об этом пишет полковник. Нет прав, если все его слова подтвердятся, поставить перед руководством части вопрос ребром: «Доколе?» – и принять какие-то административные меры к нарушителям военного и государственного законодательства. У нас нет даже возможности позвонить туда и переговорить с командиром воинской части по поводу жалобы офицера. Печатный орган вообще – не суд, не церковь, не книга жалоб и пожеланий, не Комитет солдатских матерей и даже не скорая психологическая помощь – на это у нас нет ни полномочий, ни сил, ни средств. Единственное, что мы можем сделать, – это опубликовать письмо полковника, хотя и не называя его фамилии (опасаемся навредить человеку, чтобы ему тупо, по-чиновничьи не стали мстить за обращение в газету). Задача СМИ – обнародовать факты и привлечь к ним внимание читателей, в том числе и высокопоставленных, способных и обязанных как-то вмешаться в ситуацию, принять адекватные и правовые меры к тем, кто нарушает права человека в погонах, и удовлетворить законные требования заявителя. Только это – не больше.
Жаль, что, как мы понимаем, в в/ч 11284 и даже в вышестоящей, которой починена часть, где служит полковник, не нашлось никого из должностных лиц, кто бы мог вмешаться в противоправную ситуацию с судьбой Игоря Х. и его семьи, помочь им решить свои проблемы. Это не сделали ни местный военный прокурор, ни, страшно сказать, представитель органов контрразведки, хотя, наверное, разбираться с такими случаями не в его компетенции, все-таки здесь не разглашение военной тайны и не шпионаж. А политотделы и парткомы в армии кончились еще 20 с лишним лет назад. Осталось полное командирское единоначалие или, иногда бывает и так, полный командирский волюнтаризм и произвол. Бороться с ними некому.
Думается, и с созданием военной полиции, и с введением в войска гражданских психологов и даже священнослужителей бороться с командирским произволом и правовым нигилизмом, защищать права человека в погонах все еще тоже будет некому. Есть все-таки надежда на боевитость и пробивную настойчивость комитетов солдатских матерей, но полагаться только на общественность, конечно, можно, но недостаточно. Должен быть правовой механизм, который защищал бы офицера, членов его семьи от неправомерных действий начальственных чинуш. Давно пора появиться в армии и на флоте уполномоченному по правам военнослужащих – дело и судьба полковника Игоря Х. И его семьи как раз по его столу, но что-то наши законодатели как прошлых думских созывов, так и будущих не решаются на создание такой должности. Даже не упоминают об этом.
Что им и нам мешает, кто и что тормозит ее создание, не понятно.
Данила Моисеев 
Дарья Гармоненко