Мы наш, мы старый флот построим

Роль адмирала флота Советского Союза Сергея Горшкова в истории отечественного флота до сих пор вызывает неоднозначные оценки. Фото с сайта www.38brrzk.ru

Если внимательно присмотреться к нашим армии и ВВС, то можно увидеть что они все более смахивают на НАТО. Уже нет былого преклонения перед «вечно актуальным» опытом Великой Отечественной войны, а генералы не меряют силу армий количеством танков. Наш Т-50 похож на F-22, и у них одинаковая концепция. А президент требует изучать опыт НАТО. Другое дело ВМФ, где не только не оспаривается концепция советского флота, но и превозносится как единственно верная для современной России. Получается адмирал действительно умнее генерала. А как иначе объяснить, что только советская военно-морская мысль пережила гибель СССР? Рискну не согласиться с этим, и поможет мне информатор, имя которого я назову, но позже, и с его разрешения опубликую то, что никогда еще не публиковалось. А начну я с того, что напомню истоки нашего военно-морского бытия. И еще, это статья прежде всего не о кораблях и адмиралах, она о нас с вами, ибо каждый народ достоин не только своего правительства, но и своей армии.

ИСТОКИ

Историю ВМФ РФ принято вести с указа Боярской Думы и Петра I. По форме верно, по содержанию нет. Дело в том, что в 1930 году преемственность с императорским флотом была безвозвратно утеряна. В 1926 году о флоте, наконец, вспомнили, до этого было не до него, и приняли первую кораблестроительную программу. Пока минимальную. И в то же время развернулась дискуссия – какой флот строить дальше.

Спор этот проходил между старой и молодой школой. Старики хотели строить небольшой, но состоящий из всех классов кораблей флот, уповая, что такой флот будет школой создания в дальнейшем мощных морских сил. Молодежь считала, что война должна произойти с минуты на минуту, так как в любой момент может грянуть мировая революция или капиталистическая агрессия. Следовательно, нечего тратиться на крупные корабли и дальние походы, нужно строить и совершенствовать лишь легкие силы. Пикантность спору придавало то обстоятельство, что главными молодыми были новые красные командиры, бывшие матросы и герои Гражданской, такие как Иван Лудри, Александр Якимычев и другие, а во главе стариков – царские капитаны 1 ранга Борис Жерве и Михаил Петров. Поскольку у бывших матросов явно не хватало знаний, они проигрывали спор. Тогда и было использовано средство, апробированное ранее в РККА, – перевод спора в идеологическую плоскость с последующим обвинением противной стороны в буржуазной реакционности.

Донос лег на благодатную почву – РККФ давно хотели зачистить, в нем все еще было много старорежимных офицеров. И в 1930 году Жерве и Петрова арестовали. Жерве потом выпустили, и он успел умереть в 1934 году, а Петрова сгноили в тюрьме. Имена же их были забыты и ошельмованы. Вот, например, выдержка из труда 1965 года: «Опираясь на господствующую на западе реакционную теорию Мэхена и Коломба, профессора Военно-морской академии РККА Б.Б. Жерве и М.А. Петров развивали доктрину владения морем в старом, классическом понимании». Начались гонения на бывших, одних стреляли, других увольняли, на их место выдвигали героев Гражданской, окончивших ускоренные курсы, на которых толком-то и не учили. Оставшиеся бывшие быстро поняли, что молчание и долголетие – синонимы.

Во главе флота (1931–1937) встал проверенный большевик и комиссар различных морских ступеней Владимир Орлов. И все бы ничего, кабы не Испания. С осени 1936 года советские суда начали доставлять оружие в Испанию, а франкисты – топить их. В итоге до 4 мая 1937 года, когда было принято решение прекратить поставки нашими судами, мы потеряли семь судов. Оказалось, что советский флот не может справиться даже с половиной испанского. Это откровение стало для Сталина неожиданным, а для руководства флота роковым. В последующие 22 месяца сменилось пять главкомов ВМФ! Пока, наконец, Сталин не нашел того, кого искал – Николая Кузнецова.

В результате во флоте укоренились три советские «добродетели». Вождизм наверху породил вождей на местах, отсюда добродетель – «ты начальник – я дурак». Внутриполитическая борьба ценою жизни вынуждала вождей искать бесконечно преданных подчиненных, которые все понимали и не задавали лишних вопросов, отсюда добродетель – «угадать, угодить». Справедливо полагая, что каждый вождь набирает свою дружину, за ошибки дружинника отвечал вождь, за ошибки вождя – вся дружина, и мера ответственности и для тебя, и для твоей семьи была одна – смерть, отсюда добродетель – «круговая порука». Знание этих «добродетелей» необходимо для понимания дальнейших бед флота.

Все это называют сталинскими репрессиями, я против такого термина. Этот термин появился в начале перестройки, когда на отдельных людей пытались списать все пороки системы. Репрессии начались не в 37-м, а в 18-м, и если уж искать основателя, то на эту роль лучше подходят Ленин и Троцкий. Сталин и герои Гражданской искали «простых решений». Их можно понять, если посмотреть на их происхождение и образование. Но как можно понять нас, обремененных знаниями, наличием свободных СМИ и главное – Интернета?

«Неповторенное чудо советского судпрома» – созданный в конце ХХ столетия паровой эсминец.  Фото 1986 года

ШТРИХИ К ПОРТРЕТУ

Роль Хрущева в развитии вооруженных сил принято оценивать либо как отрицательную, либо как ужасную. Хрущев страдал ракетоманией, почти ликвидировал стратегическую авиацию, был противником строительства крупных надводных кораблей и, в частности, авианосцев. Именно на почве несогласия с этим и был отправлен в отставку Кузнецов.

Начнем с конца. Кузнецова отправили в отставку по той же причине, что и Жукова. Авторитет Хрущева в офицерстве был, мягко говоря, слабоват. Мой дед (офицер) рассказывал, как они смеялись даже в присутствии замполита над Хрущевым и пили за здравие сталинских маршалов. В условиях советской действительности держать на службе генералов и адмиралов, которых армия любит больше, чем генсека, для Хрущева было в прямом смысле смертельно опасно. Хрущева сняли в 1964 году и разве сразу кинулись проектировать новый стратегический бомбардировщик? А может, стали строить крупные надводные корабли? Да их всего – кораблей класса крейсер и ТАКР – с 1964 по 1991 год построили 13 единиц, меньше, чем в первое послевоенное десятилетие. Хрущев требовал: «Надо строить флот, но прежде всего строить подводный флот, вооруженный ракетами». А разве АПРК по-прежнему не считаются становым хребтом ВМФ и разве сами моряки не боролись с авианосцем?

Вот что писало в 1960 году Главное управление кораблестроения: «…Корабельная истребительная авиация не является перспективным средством ПВО. Боевая устойчивость соединений должна обеспечиваться ЗРК кораблей». Действительно, в 1962 году в ВМФ появились революционные для своего времени корабли проекта 61, имевшие ЗРК «Волна». Однако вот незадача: с учетом всех ухищрений «Волна» не могла поразить самолет, летящий ниже 50 м. Появление «Шторма» не изменило ситуацию. Зная это, американские пилоты отрабатывали атаку на высоте 25 м. Поэтому исходя из опыта Фолклендской войны для уничтожения любого нашего БПК требовалось три-четыре самолета Skyhawk с обычными бомбами. Дешево и сердито. И лишь в 1976 году мы, модернизировав ЗРК, стали сбивать маловысотные цели. Так что упование на всесилие ЗРК в 1960 году – утопия. Понимали ли это моряки? Может, и понимали, но в угоду вождю безропотно писали то, что он хотел слышать. Как и 10 годами ранее, теша Сталина, обосновывали необходимость линкоров. Читая «научное» подтверждение своих идей, вождь искренне верил в их правильность.

Общество, превращенное в безропотных овец, порождало вождей-баранов, а бараны плодили овец. Так замыкался круг. А сегодня многое ли изменилось?

1976 ГОД

Это очень важный год, ибо в этот год произошло два события, без которых в равной степени не было бы этой статьи. Во-первых, родился автор статьи, а во-вторых, отец автора, Владислав Иванович Никольский, стал слушателем Академии ВМФ. Теперь, надеюсь, вы поняли, кто является моим информатором. Мой отец – очень ценный источник, так как после окончания академии служил в 1-м ЦНИИ МО, являясь ведущим специалистом по САПР надводных кораблей (НК). Через его руки и голову проходили все характеристики и модели боевого применения: кораблей, самолетов морской авиации, спутников и прочего, что применялось или предполагалось применить на флоте. Он вплотную взаимодействовал с 30 НИИ ВВС и 24 НИИ ВМФ. Конечно, отец знает и о лазерном и прочем «X» оружии, но по понятным причинам говорить об этом не станем, да и к делу это отношения не имеет, так как и у нас, и у американцев это оружие так и не вышло из области экспериментов. А вот прочее, что уже не секретно, я с его разрешения постараюсь раскрыть.

ДОКТРИНА ГОРШКОВА

С доктриной ВМФ СССР отец познакомился в 1977 году, прочитав секретную книгу Горшкова «ВМФ СССР» и закрытый вариант журнала «Морской сборник». В них, особенно в книге, была прописана вся морская стратегия СССР: ядерная война с широким применением ПЛАРБ для поражения наземных целей, разгром надводных группировок противника ударом ПКР с ЯБЧ с АПРК совместно с морской ракетоносной авиацией. Второстепенную роль играли удары НК. Основным же назначением НК, как и торпедных АПЛ, было постоянное слежение за ПЛАРБ противника и уничтожение их с началом войны. Все остальные задачи – такие как десантные или противоминные – рассматривались как второстепенные. Участие в локальных конфликтах вообще не рассматривалось, и флот к ним не готовился. В конечном итоге все эти взгляды были изложены в «Боевом уставе ВМФ СССР». Внезапное начало войны рассматривалось как единственно верное. А само начало войны ожидалось в ближайшее время. Это приводило к второстепенности ремонтов и модернизации кораблей. Становилось понятно, почему в советском флоте мало вкладывались в ремонтную базу, а коэффициент оперативного напряжения (КОН) существенно был меньше, чем у ВМС США. При этом вопрос боевой подготовки и сплаванности экипажей Горшкова особенно не волновал, так как война виделась скоротечной ракетно-ядерной, в которой мы должны были упредить противника в ударе. А когда ты первый пускаешь ракету, уже не важен уровень твоей подготовки, главное, чтобы ракет было побольше.

В свете такой доктрины Горшкова становится понятен парадокс советского надводного флота. Мы имели к 1985 году (отставка Горшкова) крупных НК (проект 1135 и крупнее) 102 единицы, которых хватило бы на 15 авианосных ударных групп, и тем не менее не имели ни одного авианосца. Поэтому наши НК могли действовать только под прикрытием береговой истребительной авиации. А это, согласно проводимым в 60-е годы учениям, не далее 120 км от аэродрома. На таком малом удалении от берега использование крупных НК – избыточно. Но если мы бьем первые, то американцы уже не успеют воспользоваться своей авиацией. Именно поэтому наши БПК и крейсера бесстрашно в одиночку ходили в океан.

При этом прошу вас не думать, что ЦК КПСС и лично Горшков хоть на секунду желали развязать ядерную войну. Удар должен был быть нанесен только в случае крайнего обострения ситуации, когда война будет уже неизбежна, но в том-то и проблема – как узнать, что напряжение достигло своего апогея и пора наносить удар? Об этом вожди не задумывались. Просто приняли за закон и следовали ему. А чему здесь удивляться? В советской истории такого навалом. Вспомните коммунизм к 80 году, квартирный вопрос к 2000-му. В больной стране больные головы и не только у высших вождей, но и на местах. Вот, что вспоминает мой отец. «Однажды я сказал в курилке (в 1-м ЦНИИ) капитану 1 ранга Л.Ю. Худякову (ученый-теоретик подводных сил): «Ну, АПРК – это, конечно, хорошо, но что она будет делать, если авианосец начнет поднимать в воздух ударную авиацию, а война еще не началась. По пустому авианосцу стрелять будет уже поздно. Что ж – выступить как агрессор и первым начать войну?» Не найдя достойного, Худяков стал говорить дежурные вещи. «Это вопрос к политикам… Нам успеют передать команду вовремя…». В общем, я с ним спорить не стал, слишком разные у нас с ним тогда были весовые категории. Кроме того, я уважал и восхищался этим человеком».

Экономия на подготовке экипажей и ремонте, а также с подачи Дмитрия Устинова сговор с промышленностью (об этом ниже) привели к высокой аварийности ВМФ. К сожалению, созданная Горшковым и Устиновым система пережила своих создателей, продолжив множить похоронки. С 1956 года (начало правления Горшкова) до сегодняшнего дня ВМФ потерял из числа боеготовых кораблей затонувшими (но потом поднятыми), а также погибшими, включая не подлежащих восстановлению после чудовищной аварии в Чажме: один БПК, один МРК, шесть ДПЛ и восемь АПЛ, включая «Курск». За тот же период в ВМС США такая участь постигла лишь два АПЛ и одну ДПЛ. Такое разительное несоответствие нельзя списывать на численное превосходство отечественного флота и, в частности, атомного подводного.

Во-первых, численное соотношение между построенными американскими и советскими АПЛ не 1:4, а примерно 1:1,27. Во-вторых, КОН, как уже было сказано, в нашем флоте был ниже, и, следовательно, наши лодки реже бывали в море. Если вы внимательно прочитаете доступные результаты расследований наших катастроф, то увидите, что в большинстве случаев вина лежит либо на экипаже или (и) командовании флота, либо на промышленности, а чаще и на тех и на других. Это и есть результат «дешевого флота». Конечно, многие свято полагают, что это американцы тайно поджигали и топили наши ПЛ, а Путин все это скрывает, потому что Госдеп хорошенько ему отвалил. Что ж, и на Западе есть множество людей, которые считают, что по нашим улицам бродят медведи и русские повинны в убийстве Кеннеди, во взрывах двух башен, в развязывании Второй мировой и т.д. Так чем вы лучше? Найдутся и такие, которые скажут: Советский Союз не мог себе позволить тратить большие деньги на флот и поступал верно, когда экономил на ремонте и боевой подготовке. Ну что ж, вам не гореть и не тонуть, а, впрочем, это ваше дело – видеть в этом положительную или отрицательную сторону. Мне довелось служить и мне повезло – я пишу эти строки, а моему однокашнику хорошему парню Денису Кириченко, инженеру дивизиона живучести «Курска» – нет…

ГЕНИЙ УСТИНОВА

Дмитрий Федорович Устинов – личность уникальная. Тем, кто говорит, что Сердюков – первый гражданский министр обороны, советую ознакомиться с карьерой Устинова. Устинов, ни дня не командовавший даже отделением, тем не менее дошагал до маршальских звезд и скончался на посту министра обороны. Карьера Устинова началась в годы Великой Отечественной войны как министра военной промышленности, что наложило отпечаток на его сознание. Когда и при каких обстоятельствах он сошелся с Брежневым – сказать трудно, но известно, что он обладал колоссальным влиянием на генсека. Через год после назначения Брежнева карьера Устинова – и без того успешная – стартует как ракета «Протон». В 1965 году он уже секретарь ЦК КПСС по ВПК, а с 1976 по 1984 год – министр обороны. Начиная с 1965 года и до своей смерти именно он и определял военную доктрину СССР, входя в «малое политбюро» на правах главного знатока военной науки. Чем больше старел Устинов, тем больше он стращал стареющего Брежнева опасностью НАТО и тем больше нарастала милитаризация промышленности СССР. Если при Хрущеве шла конверсия, то при Брежневе – обратный процесс. Именно Устинов, происходя из ВПК, а не из армии, подчинил МО промышленности.

Но этому было и свое объяснение. Устинов ввел в советскую военную науку понятие ограниченной войны. Он полагал, что американцы первыми не нанесут ядерного удара, поэтому и СССР не надо в случае конфликта спешить с применением ядерной дубинки, а надо постараться добиться победы в Европе обычным оружием и уже на берегу Ла-Манша выторговывать мир. Следовательно, войска ОВД должны иметь минимум полуторакратное превосходство в обычных вооружениях, а поскольку союзники у СССР были не то что у США, СССР приходилось соревноваться с ведущими экономиками мира почти в одиночку. Чтобы победить в этом соревновании, пошли на сговор: военные закрывают глаза на несовершенство оружия, а промышленность за это обещала перевыполнить план, то есть как во время Великой Отечественной войны.

Не будем касаться армии, ВВС, РВСН, я не специалист в этих областях, а вот как это сказалось на флоте – рассмотрим.

Вначале о качестве и аварийности. Вот два примера. 30 августа 1974 года из-за взрыва кормового погреба ЗУР погиб БПК «Отважный». У мичмана, находившегося в посту кормового погреба, было 1,5 минуты до взрыва, чтобы включить систему орошения. Но вместо этого он просто сбежал, обрекая корабль на неминуемую гибель. Почему? Потому что в кубрике ниже палубой был закрыт ремонтный клапан системы орошения. Почему? Потому что установленные на проекте 61 пожарные насосы были неудовлетворительной конструкции и уступали в надежности ранее применявшимся на флоте. Поэтому давление в пожарной магистрали часто скакало, и несовершенные датчики автоматически включали орошение погребов. После нескольких таких аварий командование ЧФ издало негласное распоряжение – закрыть ремонтные клапана. У моего отца, служившего в это время на аналогичном корабле «Сметливый», клапан тоже был закрыт.

Второй пример относится к позорной аварии К-429. Широко известно, что на К-429 не только аварийные всплывающие буи (АВБ), но и всплывающая камера (ВСК) были приварены. Однако при этом забывают, что это не только результат извечного небрежения на нашем флоте к возможности аварии, но и несовершенство этих изделий. ВСК и АВБ срывались во время ходовых испытаний, АВБ частенько всплывали во время боевой службы, вот их и приварили, чтоб не всплывали. Но пока не случилась беда с К-429, промышленность как-то не спешила исправлять свои огрехи. Подобное немыслимо на американском флоте, так как там фирма-изготовитель несет прямую финансовую ответственность за свои творения. И когда Сенат и Конгресс расследовали гибель Thresher, никто не стеснялся называть ошибки. В СССР же в условиях сговора и «добродетелей» сор из избы не выносили. И даже сейчас можно услышать много обидных речей участников тех событий. Служа на флоте, я часто слышал от старших офицеров о ненадежности нашего оборудования. А оказавшись в различных КБ, я узнавал, что во всем виноваты экипажи, не умеющие эксплуатировать, и тоже – с конкретными примерами. Истина же не в том, что наши экипажи сплошь разгильдяи, а промышленность – бракоделы, а в порочности советского управления со всеми его «добродетелями» и сговорами, рассмотренными нами выше.

Теперь о совершенстве кораблей. Участвуя в сговоре, флот был вынужден частенько заказывать не то, что хотел. Вот лишь некоторые примеры. ВМФ желал отказаться на боевых кораблях от котлотурбинных установок (КТУ), как это сделали ВМС США, но это шло вразрез с мнением промышленности. В Ленинграде был полный цикл производства КТУ и в результате флот заставили установить КТУ на проект 956. Так на свет явилось ни на одном флоте НАТО не повторенное чудо советского судпрома – паровой эсминец конца XX столетия, и это в стране, где впервые в мире был создан газотурбинный эсминец (проект 61)!

Второй пример. Флот так долго ждал от промышленности лодки, которые по скрытности сравнялись бы с американскими, и вот наконец он их получил: вначале проект 949 и проект 945, которые вышли на уровень Los Angeles, а потом и проект 949А, проект 945А и проект 971, которые превзошли Los Angeles и нынче уступают только Seawolf, коих всего три лодки, и сопоставимы с новейшими Virginia. Флот хотел получать только эти лодки. А как же Адмиралтейские верфи и задел по прошлым АПЛ, спросила промышленность? А вы перекиньте ресурсы на «Севмаш» и ЗЛК, ответил флот. Эка вы хватанули, ответил Совмин, на это средств нет. И пришлось Горшкову выбирать: либо меньше лодок, но зато сплошь лучшие, либо дополнить недостаток эрзацлодками. На втором варианте и сговорились, благо промышленность он устроил больше. Так и продолжили строить проект 671, вначале – 671РТМ, потом – 671РТМК. Но американцы тоже совершенствовали свои Los Angeles, и в итоге даже проект 671РТМК не мог сравняться с Los Angeles ни по гидроакустике, ни по скрытности.

Для справедливой картины стоит отметить и положительные стороны Устинова. В частности, он действительно является добрым гением для нашей авиации. Именно он, основываясь на опыте обороны Ханоя, определил, что никакие ЗРК не могут обеспечить господство в воздухе. И надо идти по американскому пути, создавая дорогие и сложные самолеты даже для фронтовой авиации. Так, на смену простому и дешевому истребителю МиГ-21/23 пришли МиГ-29 и Су-27, а на смену дешевому Су-7 – Су-24. Именно с подачи Устинова начинается массовое внедрение высокоточного оружия. Что говорит о том, что он умел учиться и у генералов НАТО.

Однако для флота он считается злым гением. Действительно, Устинов одарил ВМФ такими «чудесами» техники, как экраноплан, самолет вертикального взлета и посадки (СВВП) и корабли проекта 1143.

С экранопланом Устинова познакомил Ростислав Алексеев. Падкий до всяких инноваций Устинов влюбился в экраноплан и его создателя, а услужливый Горшков, помнивший вторую «добродетель», не мешал этой любви. Идея экраноплана, а особенно боевого, изначально порочна. Экраноплан привязан к «экрану» – высота полета проектов 904 и 903 была не более 5 м, что налагает жесткие ограничения по погоде и требует усиления корпуса. Как результат, весовая отдача проекта 903 – 36%, а сопоставимого по весу Ту-160 – 60%. Мысль, что экраноплан – это корабль, а не самолет, и их можно будет задешево строить на ССЗ, так же порочна. Их строили на ССЗ, но все комплектующие поступали из авиапрома. Получалась «каша из топора». Как результат, по стоимости постройки и эксплуатации один проект 903 был равен одному Ту-160. Как говорится, комментарии излишни. Но я все-таки добавлю. Экраноплан – это тихоходный стесненный в маневре и очень низенько-низенько летающий гидросамолет, а потому в отличие от того же Ту-160 он представляет идеальную мишень для истребителей. И тем не менее более 20 лет с молчаливого согласия Горшкова флот просто насиловали экранопланом. И лишь после смерти Устинова удалось прикрыть это чудачество за госсчет: проект 904 закрыли сразу, проект 903, спасая честь мундира, – чуть погодя.

Но разве один Устинов так развлекался? А МРК на скегах проекта 1239? Его идея исходила не от Устинова, а уже от местных – флотских фантастов. МРК получился дорогой и в постройке, и в эксплуатации и равнялся 2,5 проекта 1234.7, и все ради скорости. Считалось, что якобы на 55 узлах Harpoon не сможет поразить МКР. Но многие специалисты 1-го ЦНИИ и 24-го НИИ считали, что если мы начнем массовую постройку таких МРК, то американцы в кратчайшее время путем модернизации Penguin или Phoenix получат специальные высокоманевренные ПКР. И специалисты, даже не боясь, говорили об этом… в курилке, ибо официальное несогласие с начальством не соответствовало «добродетелям».

Часто говорят, что именно Устинов настаивал на развитии СВВП и малых ТАКР. Это так, но только забывают добавить, что было это в 1975 году, то есть когда уже строился второй ТАКР. Истинным отцом проекта 1143 был Горшков, которому понравился проект 1123, и он возжелал получить усиленный вариант крейсера ПЛО «Москва», коим и стал ТАКР «Киев». Забывают и то, что именно Устинов в 1981 году после посещения «Киева» и знакомства с его немощью приказал начать разработку проекта 1143.5.

Так кто же мешал открыть глаза Устинову ранее?

ВСЕ ТАК ПОХОЖЕ НА ВЧЕРА

Горшков боялся, что «Боливар не выдержит двоих» и программа строительства больших ТАКРов с нормальным взлетом/посадкой съест ресурсы, необходимые для его любимого детища – «Гранит-Антей», и сократит число построенных АПРК. А вот сомнительные лавры внедрения на флоте Як-38 действительно стоит разделить между Горшковым и Устиновым. Они стали жертвами обаяния академика АН СССР Александра Яковлева, который обещал невыполнимое – в ближайшее время заменить Як-38 на сверхзвуковой СВВП. Да и как можно было не поверить, если свято считалось, что в первом государстве рабочих и крестьян передовой не только народ, но и его инженеры, которые смогут сделать то, что не под силу загнивающему западному уму.

Но если это заблуждение, вытекающее из коммунистической идеологии, можно понять, то как можно понять нас сегодняшних? Разве мы по-прежнему не считаем, что СССР и его наследница РФ – родина самого лучшего в мире оружия? Разве не вещают об этом федеральные СМИ и не заполнен этим Интернет?