Возвратить истинную роль боевой авиации

Подготовка будущих летчиков должна учитывать все особенности этой профессии. Фото с официального сайта Министерства обороны РФ

В последнее время представители российского военно-политического руководства, ученые наших военно-научных учреждений и профессора академий квалифицированно и правдиво представили в открытой печати достаточно подробный военно-научный анализ результатов реформирования национальных Вооруженных сил. Внесли тем самым свою существенную лепту, касающуюся острых, болезненных проблем, стратегических принципов построения обороны страны.

ЕДИНЕНИЕ АРМИИ И НАРОДА

Не могла не порадовать методология министра обороны РФ генерала армии Сергея Шойгу, главное содержание, которой сводилось к раскрытию содержательности смысла и целей «человека с ружьем», его мировоззрения, мотивации, патриотизма. И соответственно утверждалась твердая позиция о заботе воина, охраны здоровья, качества образования. Что касается вопросов оборонной политики, то здесь ожила идеология единения гражданского населения и силовых структур в части взаимопонимания проблем мобилизационной готовности.

Первый социально-психологический анализ распоряжений высшего военного руководства показывает позитивное оживление не только в военной среде и среди ветеранов, но и в культурном, образованном, цивилизованном сообществе Российской Федерации. Это выражается в психологическом чувствовании целевого, научного обеспечения образования и профессиональной подготовки российской армии. Явно наступает эпоха соразмерных вложений в военную науку, технику, вооружение, медицину, связь, разведку, цифровую автоматизацию и суперэлектронику. Особенно важный сдвиг в конкретной реализации новой политики, военной доктрины, смыслообразующей установки Верховного главнокомандующего Вооруженными силами РФ Владимира Путина.

В этих словах не только политическое решение, но и психологический стержень. Нам вернули армию в ее законное русло, существенно подняли у всей страны уверенность в надежности, в своей силе, в своем праве и способности отстоять мир, сохранив авторитет духовно-нравственной разумности России. При сегодняшнем полифункциональном вооружении, в том числе и оргинформационном, более сложном оперативно-тактическом и особенно стратегическом искусстве управления боем профессиональное и психическое здоровье укрепляет профессионализм. Исходно психофизическое здоровье военнослужащих поддерживает целеполагающую активность, профессионализм в достижении боевого результата, не избегая святой жертвенности. Наукой доказано, что патриотическое мировоззрение личности воина от маршала до солдата, пропитанное чувством воинского долга, профессионализма, ответственности, есть первое упреждающее противодействие слабости духа, страха, растерянности, адресованное прежде всего структурам мозга, сознанию, силе воли и духовности. Это законы психофизиологии, но есть духовность как фактор ноосферной энергетики, объединяющей души.

Только личностная, корпоративная, добродетельная установка на защиту Отечества рождает такие смысловые понятия, как дисциплина, единоначалие, служба. В сознании военнослужащего формируются особые духовные слои сознания в виде веры и доверия к праведности приказов, к святости устава и, стало быть, готовности переносить объективные тяготы, в том числе и боевого стресса.

Воспитание – это не только подчинение, храбрость, военная сноровка. Воспитание – это духовный результат как опредмеченный мотив установки на победу.

Психологическая социализация сознания в персональном пространстве личностных черт, в цепочке мотив–потребность–результат, порождает усилия воина в бою, далеко выходящие за свои психофизиологические пределы.

Лед тронулся, но он очень холоден и крепок, поэтому потребуется его растопить глубокими чувствами и не столько запоздалой критикой, сколько умом и силой духовно-душевных качеств, воспитательным профессионализмом. Коснусь болезненных точек своей профессии: эргономической, медико-психологической, физиологической, педагогической, обеспечивающих Воздушно-космические силы ВС РФ. В частности, постараюсь изложить здесь основные положения к обоснованию сохранения НИИИ авиационно-космической медицины и военной эргономики (сегодня – Научно-исследовательский испытательный центр (НИИЦ) авиационно-космической медицины и военной эргономики) в его прежнем статусе.

Назрела крайняя озабоченность и возникла настоятельная необходимость коснуться следующих двух важнейших вопросов:

– о кадровой политике подготовки авиационных врачей, медицинском оборудовании для проведения фундаментальных исследований;

– о военно-научном сопровождении самолетов 5-го поколения с учетом возможностей человека.

ИЗБЕЖАТЬ ОШИБОК

В ближайшее время российский истребитель 5-го поколения Т-50 станет серийным. Данный самолет – это мощный прорыв в технике, но эргономический фактор не исключает снижения летно-технических характеристик, летного долголетия, нарастания аварийности. Автор этих строк имел определенное отношение к испытаниям истребителя 5-го поколения F-22, а потому мне представляется уместным высказать ряд суждений о сверхманевренных самолетах в части, касающейся вопросов эргономики.

Кадровая в полном смысле этого слова ударная политика предыдущего руководства военного ведомства коснулась в недавнем прошлом и Государственного научно-исследовательского испытательного института авиационной медицины и военной эргономики. В частности, за три года, с 2010 по 2012, из 246 офицеров (ученых, инженеров, математиков, техников, прибористов, программистов) осталось всего 16 офицеров с 5–10-летним летным стажем работы. Уволили более 20 докторов наук 50-летнего возраста, руководителей по 20 специальностям. В войсках убрали не менее двух третей лабораторий авиационной медицины, закрыли все военно-медицинские факультеты по авиационной медицине, а также закрыли адъюнктуру и курсы по постдипломной подготовке.

А ведь летчики проходят под руководством врачей тренировки дыхания под избыточным давлением, тренаж на наземных катапультных тренажерах, в барокамерах, осуществляют контроль за спецснаряжением. Врачи контролируют рекомендации врачебно-летной комиссии (ВЛК), участвуют в разборе полетов, оценивают психофизиологическую выносливость полетов и оперативно нормируют летные нагрузки, определяют пригодность для переучивания на новую авиационную технику, готовят летный состав к прохождению врачебно-летной экспертизы, читают лекции по авиационной медицине, осуществляют спецтренаж летных способностей на летных тренажерах.

И все это происходило в период, когда началась активная эксплуатация самолетов и экипажей при полетах 10–12 часов (фронтовая авиация) и 40–48 часов (Дальняя авиация). В строевых частях увеличился налет до 100–110 часов, в том числе и при боевом маневрировании, освоении новых типов вертолетов.

Именно в целях профилактической работы, как никогда, требуются высококвалифицированные специалисты в области эргономики, военные авиационные врачи, психотерапевты, психологи, специалисты в области физической подготовки, отрабатывающие методы преодоления отрицательных воздействий при выполнении сложных видов полета на любых типах самолетов.

С чувством профессиональной ответственности могу утверждать, что пренебрежение научной эргономикой и авиационной медициной незамедлительно приведет к снижению мотивации к службе ввиду дискредитации медицинского обеспечения летного состава и их семей; снижению уровня профессионального здоровья, то есть к снижению восстановления психофизиологических резервов, работоспособности (боевой эффективности) и к снижению летного долголетия; более короткому сроку для перехода функциональных нарушений в органические заболевания; снижению научных исследований в области профилактической и восстановительной медицины, обоснованию нормирования летных нагрузок, расширения правовых полномочий врачебно-летной экспертизы, а также к увеличению ошибочных действий и аварийности из-за снижения качества эргономического контроля при проектировании авиационной техники.

УНИКАЛЬНАЯ РАБОТА

Авиационная профессия – это уникальная работа в неземной среде обитания, где принципиально изменяются реакции организма, формируются функционально новые органы, изменяются личность, мировоззрение, корпоративность, способность к риску, к использованию информации от нерукотворного мира. Воздействующие факторы неземной среды обитания востребуют более двух десятков защитных средств.

Защитные средства востребуют глубокие научные исследования разработки антивибрационных средств, оценки масел, содержащих токсические добавки, отрицательных воздействий электромагнитных и радиационных, гравитационных полей. При больших скоростях, сопровождающихся угловыми, линейными ускорениями, провоцирующих зрительные, сенсомоторные иллюзии, не исключаются галлюцинации. На больших высотах возможна разгерметизация и возникновение декомпрессионных расстройств в виде тромбоза сосудов головного мозга. На больших перегрузках требуется дыхание под избыточным давлением со сменой физиологических законов вдоха и выдоха. Именно эти задачи при создании летательных аппаратов 4-го поколения в свое время успешно решил ГНИИИ авиационно-космической медицины и военной эргономики.

Разработка защитных средств – это фундаментальные физиологические, биологические, психофизиологические исследования, в том числе на молекулярном уровне, а также физиологические требования к средствам спасения: катапультным креслам, автоматам давления для высотного снаряжения, защите шейных позвонков от ударных перегрузок при посадке на палубу и многое другое…

Это лишь беглое перечисление того, чему должен обучиться военный авиационный врач, не касаясь огромной работы в области экстремальной психологии и оказания врачебной помощи. Именно этими проблемами занимался рассматриваемый институт.

Хочу напомнить, что медико-психологическое обеспечение – это профессионализм и культура, это боевая эффективность. И «сделать» летчика профессионалом, соединить его с самолетом, с нерукотворным миром, с идеей полета, с адекватными действиями в аварийных условиях, при отказах техники и «погоды» есть основа безопасности полета, результативности полетного задания, волевая, патриотическая составляющая профессиональной деятельности.

Государственный научно-исследовательский испытательный институт авиационно-космической медицины и военной эргономики, обеспечивший первые 12 космических самых ответственных полетов Юрия Гагарина, Алексея Леонова и Валентины Терешковой, был признан лучшим институтом в своей сфере в Европе и Азии. Он подготовил 600 кандидатов и 100 докторов наук, в том числе и для войск (лабораторий авиационной медицины, Центрального авиационного госпиталя, кафедр авиационной медицины). Лишение кадров высшей категории проявилось в том, что увеличилось количество летчиков-профессионалов, списанных по состоянию здоровья, а если быть честным, то из-за профессионально обусловленных болезней. Травматизм, хронические болезни и заболевания (износ) сердечно-сосудистой системы послужили причиной списания с летной работы (300–600 человек в год). Однако причины аварийности в номинации «состояние здоровья» за 40 лет составили 0,8–1,2%. Это стало возможным благодаря медико-психологической профилактике, проводимой учеными, авиационными врачами и эргономистами в интересах всестороннего обеспечения боевого потенциала.

ЗАБЫЛИ ОБ ЭРГОНОМИКЕ

По оценкам экспертов, летчики современных боевых самолетов даже не могут в полном объеме использовать их потенциал. Фото с сайта www.af.mil

Медико-эргономическое, психологическое обеспечение – обязательное условие сопровождения создания и эксплуатации самолетов 5-го поколения. Летательные аппараты 5-го поколения и модернизированные вертолеты проходят этап летных испытаний с высоким летным профессионализмом. Но, кроме летательного аппарата, спецсистем, очков ночного видения, нашлемных визиров, есть еще человеческий организм с его возможностями и ограничениями. С позиции науки военной эргономики о человеке немыслимо отсутствие фундаментальных исследований и эргономического сопровождения.

Мы начали упускать из виду науку эргономику, с помощью которой военная авиационная медицина и психология вывели самолеты поколения 4+ (кабину, рабочие места, информационные поля и пр.) на первое место, на 30% уменьшили ошибочные действия, за 4 года до внедрения в войска сформировали всю инфраструктуру профессиональной подготовки, охраны здоровья, восстановления психофизиологических резервов с помощью физиологически обоснованного спецснаряжения. Методические приемы тренировок на центрифуге оказались эффективнее американских, японских, китайских.

Сегодня нужна архимобилизация ученых, их активное участие в профессиональной подготовке авиационных врачей. Прошу извинения за, возможно, не ту интонацию, но, понимая новую философию летательных аппаратов, глубоко модифицированных боевых вертолетов, особой структуры вооружения, информационных потоков, превышающих возможности одного члена экипажа, наши авиационные КБ и их производственные и научные учреждения снизили профессионализм. Государственные испытания вне полноценного эргономического контроля, военно-медицинского сопровождения, психофизиологического обеспечения средств защиты, нормирования труда и многого другого не выведут на тот уровень, который занимали летательные аппараты поколения 4+.

В результате на сегодня главная, по мнению автора, задача – на все 100% спланировать и тотчас приступить к выполнению следующих действий:

– фундаментальным исследованиям организма и психики с целью разработки рейтинга угроз безопасности полета, построения принципиально новых защитных средств для обеспечения умственной деятельности тактического профессионализма, торможения мультиинформационных иллюзий, потери и расстройства сознания, блокирования травм шейного отдела позвоночника;

– необходимо срочно, уже в текущем году, повысить требования медико-психологического отбора и состояния здоровья не ниже 2-й группы, а для сверхманевренных летательных аппаратов – не менее 70–80% отобрать только по 1-й группе;

– учитывая особенности сверхманевренных самолетов, необходимо обучать курсантов полетам с первого курса. Дело не в динамических перегрузках, а в обучении чувству неба, пространства и времени, в развитии умственных и интеллектуальных способностей (действий), технологии прогнозирования, риска, предвосхищающих действий;

– с третьего курса начать тактическую подготовку на самолетах 4+ поколения (для фронтовой авиации) и полеты по 12–14 часов с дозаправкой топливом. Новая техника и ее системы автоматизации, компьютеризация, сверхманевренность, длительность полетов изменили философию полета: умственная деятельность, прогнозирование, внимание, пространство и время, запредельные воздействия востребовали от науки не менее мощного умственного решения проблем здоровья;

– особое внимание должно быть уделено финансированию уровня образования, здоровья, профессиональной подготовки и воспитания курсантов Краснодарского высшего военного авиационного училища летчиков имени Героя Советского Союза А.К. Серова.

Прежде всего фундаментально сегодняшний НИИЦ авиационно-космической медицины и военной эргономики должен оценить с позиции сверхманевренных самолетов пригодность отобранных курсантов, оценить уровень пригодности учебных самолетов в смысле приобретения летных навыков и качеств, обеспечивающих возможность успешного освоения сверхманевренных самолетов. Не мешает возвратиться и к обсуждению поставки для фронтовой авиации учебного самолета МиГ-АТ.

В ПОЛНОЙ МЕРЕ ИСПОЛЬЗОВАТЬ СВЕРХМАНЕВРЕННОСТЬ

Нам хорошо известен опыт построения и эксплуатации американских истребителей F-22. В частности, сегодня один пилот F-22 способен использовать его летно-технические характеристики в полном объеме не более чем на 40–60%. Есть человеческие потери и именно из-за предельных режимов (+10–12Gz).

Институт авиационно-космической медицины еще в 1985–1987 годах начал исследования сверхманевренных характеристик самолета (изделие 1-42). За последние 3–4 года мы наконец-то приступили к полноценным исследованиям. Надо еще раз сказать здесь о высоком уровне профессионализма научных кадров авиационно-космической медицины. Особенно профессионально трудились наши эргономисты. Совместно с летчиками-испытателями они успешно вывели многофункциональный истребитель Су-35 в достойное состояние. Наши сотрудники добились качества в рождении многочисленных эргономических систем, повышающих боеготовность летного состава.

Вместе с тем мы, ученые НИИЦ авиационно-космической медицины, все-таки нуждаемся в аппаратуре, стендах, центрифуге. Это крайне необходимо для проведения фундаментальных исследований на суперпредельных режимах.

В свое время мне довелось принимать участие в обсуждении медицинской группой НАТО № 27 проблемы эффективности деятельности экипажа F-22. Основные выявленные сложности: явная перегруженность задач на одного члена экипажа плюс выделено более 12 запредельных факторов полета, затрудняющих эффективное выполнение боевых маневров для уничтожения нескольких целей. Недостаточно эффективны средства защиты против кислородного голодания. Не хватает точных координированных движений. Возникает пространственная дезориентация, головокружение, рвота, потеря своего места в пространстве. Особо опасные явления – частичное расстройство сознания, затрудняющее воспринимать реальность на фоне виртуальной обстановки. На сверхманевренных перегрузках +10–12Gz возникает расхождение точности координат реальных объектов и их изображения на информационных полях. Избыточно перегружены моторные поля.

Вместе с тем летчики-испытатели НАТО считают, что сверхманевренные боевые самолеты с их специализированной аппаратурой, вооружением, уровнем автоматизации, аэродинамическими характеристиками, боковым управлением тяги и спецоборудованием по оценке пространственных перемещений целей имеют преимущества перед летательными аппаратами поколения 4+.

Однако комментарии американских летчиков о состоянии здоровья, эргономических сложностях и состоянии помех физиологического характера требуют более серьезных дополнительных исследований.

В этой связи убедительно прошу все службы, имеющие отношение к испытаниям Т-50, в полном объеме внимательно изучить оценки летчиков-испытателей пяти стран НАТО. Несмотря на то что F-22 принят на вооружение, в оценках летчиков-испытателей имеются существенные замечания и предложения. Изложу их лишь частично.

Во-первых, пилоты признают, что проблема потери сознания под воздействием перегрузки +12Gz еще не решена (по этой причине произошли четыре катастрофы). Проблемы: «дискомфорт, потеря пространственной ориентировки и ситуационной информированности, усталость, ухудшение зрения, пониженная подвижность, жалобы на громоздкое оборудование, травмы спины и шеи».

Во-вторых, высказано требование опережающего прогностического мышления для сверхманевренного самолета. Ожидание с увеличением маневренности станет более трудным.

Признано, что система речевого распознавания еще недостаточно надежная. Кроме того, сделан вывод о том, что сложность информации, полученной от бортовых систем или внешних средств, представляет серьезные ограничения.

Следующее. Системы оружия становятся более сложными, и даже с учетом применения средств поддержки их использование представляет для экипажа значительную умственную нагрузку. Существенное ограничение создается также информационными потоками. Такие потоки расширяют поле восприятия и одновременно загружают экипаж большим объемом информации.

Особо отмечено, что воздушный бой сегодня ведется в более сложных, предъявляющих более высокие требования пространственных и динамических условиях, которые требуют от экипажа для наблюдения и прогнозирования, пилотирования и ведения воздушного боя затраты значительно больших умственных усилий.

При этом для достижения и поддержания более высокого коэффициента перегрузки сама процедура пилотирования требует мобилизации части потенциала внимания. В то же время другая значительная часть потенциала внимания выделяется на парирование психологических последствий перегрузки: выполнение противоперегрузочных маневров и обеспечение необходимого положения тела.

Это лишь небольшие выдержки из опроса летного состава. Однако обращаю внимание: более 70% недостатков обусловлено психологией воздушного боя, пилотированием на сверхманевренных режимах, сложностями с вниманием, с использованием неинструментальных сигналов в интересах ситуационной и пространственной ориентировки. Безусловно, наши испытатели – грамотные летчики, но отсутствие научного эргономического анализа деятельности и работы головного мозга создаст много сложностей и переделок. Вот где нужна фундаментальная наука для разработки методов профессиональной надежности.

Есть к чему прислушаться и продолжить НИРовские работы с отечественным НИИЦ авиационно-космической медицины и военной эргономики более фундаментально. Но нужно усилить исследования, являющиеся основой для обоснования защитных средств, подготовки авиационных врачей, приобретения медицинского оборудования для исследования резервов человеческих возможностей, а также восстановить курсы постдипломной подготовки.

В заключение хотелось бы от имени ветеранов нашей профессии, профессоров и докторов наук сказать следующее. Убедительно просим создать нам возможность определить наш самостоятельный федеративный статус в системе Министерства обороны РФ как государственного учреждения по оценке эргономического качества авиационной техники, подготовки и контроля за состоянием здоровья курсантов и развития их летных способностей. Все материалы по составу института, организации, материально-технического обеспечения имеются. Ученые и сотрудники настроены, мотивированы работать. Другого такого института нет по опыту, по творческому общению с авиационным госпиталем, училищами, летно-испытательным институтом ВКС, с летно-исследовательским институтом (ЛИИ), с медицинской службой ВКС, с летными ОКБ. Экспериментальная база имеется, требуется исходное финансирование.

Сегодня крайне желательно срочно вернуть курсы постдипломного обучения по авиационной медицине в состав НИИЦ авиационно-космической медицины и военной эргономики, вернуть аспирантуру (адъюнктуру) для подготовки научных кадров не менее чем по 7–10 специальностям. Правительственным решением вменить в обязанности головного института оценку эргономического качества авиационной техники, тренажных, защитных средств, средств выживания и спасения.

Для фундаментальных исследований потребуется закупка специального оборудования для оценки резервных возможностей организма, оценки преморбидного состояния при воздействии суперсложных условий. В частности, необходимы: центрифуга с медицинским обеспечением; томограф (МРТ); биохимическая лаборатория; измерительные приборы для оценки влияния неблагоприятных факторов на рабочих местах (вибрации, шумов, электромагнитных, радиационных, гравитационных полей), на утомление летного состава; психологический инструментарий для оценки психических состояний и личностных качеств; тренажные устройства для повышения устойчивости к пространственным дезориентациям.

Да, многое у нас есть, но нам нужна правовая система в нашей профессии.

Результаты исследований окупят расходы, сохранят профессиональное долголетие, повысят надежность всей системы человек–самолет–среда.

Беру на себя смелость, исходя из научного опыта 54 лет службы в авиации, из них 18 лет участия в летных испытаниях авиационной техники, в том числе и в экстремальных ситуациях, утверждать, что человеческий фактор усилил тормозной эффект развития военной техники, особенно авиации. Речь идет об угрозе профессиональному здоровью в режимах сверхманевренности и длительных полетах продолжительностью 12–14 часов для фронтовой авиации. Проблема одна: с помощью эргономики, физиологии, психологии, биологии разработать методы повышения резервных возможностей, методы преодоления психофизиологических возможностей, а также создать условия для безопасности утраты здоровья и повышения боевой эффективности. Положительный и результативный опыт у нас имеется при создании самолетов поколения 4+ и новых типов вертолетов. Наука эргономика и авиационно-космическая медицина в сочетании с учеными Академии наук, Академии образования, институтами психологии способна решить эти задачи.