Виталий Цымбал
Мюнхенская речь Владимира Путина ошеломила многих, но не всех. Фото Reuters
Первая половина текущего года ознаменовалась рядом международных мероприятий, на которых экспертами были сделаны попытки разобраться в существе событий, происходящих в мире, и предложить рациональные, необходимые для нашей страны действия. Нельзя сказать, что все рекомендации были однонаправленными. Руководству страны надо было выделить главное. И вот 3 июля на внеочередном заседании Совета безопасности президент РФ Владимир Путин заявил: «Прежде всего необходимо в короткие сроки провести анализ всего спектра потенциальных вызовов и рисков – и политических, и экономических, и информационных, да и других. На этой основе скорректировать стратегию национальной безопасности России».
В этой связи представляется полезным напомнить, как по-разному протекал анализ нынешней ситуации. В частности, в Санкт-Петербурге состоялся традиционный международный экономический форум. Он рассматривал главным образом экономические проблемы, трактуя происходящее в мире и в России как экономический кризис и не исключая возможности его мирного, успешного для всех исхода за счет сугубо экономических усилий. А незадолго до этого форума завершилась четвертая по счету Московская конференция по международной безопасности. На ней речь шла о тревожных военных угрозах и расширяющихся в мире военных действиях.
Заметим такое немаловажное обстоятельство: оба мероприятия были ограниченно представительными, поскольку компетентные представители западного мира в них не участвовали, хотя и приглашались. Их ведущая «семерка» и руководство их военного блока НАТО собирались отдельно и обсуждали ситуацию автономно. На эти мероприятия Россию не допускали, а заочно характеризовали отношение к России однозначно так: она, мол, ведет гибридную войну. Такая формулировка вошла даже во вводную часть издаваемого в Лондоне обстоятельного международного справочника Military Balance за 2015 год, который обычно отличается аккуратным отношением к цифрам и фактам военного характера. Но в данном случае в справочнике не было сказано даже то, с кем же воюет Россия. Не сама же с собой?
ГОРЯЧАЯ, ХОЛОДНАЯ, ТЕПЕРЬ – ГИБРИДНАЯ
Россиянам навязывают западное понимание нынешней ситуации не только как экономический провал в мирном развитии нашей страны, о чем экономисты говорили на своем форуме, но и как ведение Россией войны (об этом твердит весь Запад), причем войны не простой, а нового, весьма специфического типа, сопровождаемого прилагательным «гибридная». Об этом разговор шел как бы отдельно от экономики.
Для военных экспертов используемые на Западе обозначения современных войн не новы, да и для читателей «НВО» – тоже. О них эксперты и политики заговорили еще в конце прошлого столетия, особенно после ряда военных кампаний, в частности, в Югославии, Ираке, потом в Ливии, Сирии и т.д. Недавно подобные действия достигли Украины, приблизились к России. Эксперты говорят о новых типах войн на конференциях по международной безопасности, пишут в СМИ, обсуждая варианты «информационных операций», «цветных революций», «управляемого хаоса» и т.п. Даже Папа Римский и некоторые отечественные экономисты, несмотря на существенные различия в их собственном миропонимании, начавшиеся в мире события последних лет назвали одинаково – мировая война.
Москва неустанно подчеркивает, что она юридически не является стороной происходящих на Украине военных действий. Но политически и экономически война нас все-таки коснулась. А в годовщину присоединения Крыма к России изменилась и трактовка нашего участия или неучастия. Так, Владимир Путин приоткрыл завесу прошлогодней успешной военно-информационной операции и охарактеризовал произошедшее в Крыму как специфические бескровные действия, осуществленные военнослужащими ВС РФ и других войск.
Как ни называли, особенно журналисты, войны нового типа, но в РФ приоритет в их характеристике специалисты справедливо отдали слову «информация», поскольку материальная сущность новизны происходящих войн основана на возможностях военного применения важнейших достижений в области кибернетики, информатики, компьютеризации и телекоммуникаций. Новые знания получены также и в области прикладной психологии. В который раз подтвердилась давно подмеченная Фридрихом Энгельсом закономерность: вначале появляется новая научно-техническая, материальная основа (и возможность) изменения традиционного характера войн, создаются новые средства и способы ведения боевых действий, затем появляется их новая тактика и стратегия, наконец практическое осуществление. Так было при появлении пороха, что привело к созданию и применению стрелкового оружия и артиллерии, новых родов войск. То же произошло при появлении машин, а на их основе боевых кораблей, танков и иных мобильных средств вооруженной борьбы. Так же наступил новый этап развития военного дела с применением боевой авиации.
Заминкой в этой закономерности стало открытие осуществимости ядерных реакций и создание ядерного оружия (ЯО), а также глобальных средств его доставки. Произошло это новшество, что исключительно важно помнить, практически одновременно не в одном, а в разных государствах. После однократного и, как показалось многим военным деятелям, крайне успешного применения ядерного оружия (США против Японии) обнаружилась невозможность массового применения ЯО и безнаказанного достижения победы одной из сторон, обладающих им, без угрозы для себя и для всего человечества. Пришлось вместо военного применения ЯО заняться концепцией ядерного сдерживания агрессии и принятием согласованных ограничений в развитии и распространении ЯО.
А вот когда в конце ХХ века грянула новейшая научно-техническая революция – в информационной сфере, она произошла при явном превосходстве только одной из ведущих военных держав, точнее, одной их коалиции. Появилась и теория информационных войн (ИВ), которые могут позволить себе только продвинутые в информационном смысле государства, и информационных военных действий (ИВД), ведущихся, отметим как принципиально важное новшество, не только вооруженными силами государств, но и иными участниками новых войн. В конце прошлого века были разработаны средства и способы ИВ и ИВД, появились нетрадиционные рода войск, способы вовлечения в ИВ нетрадиционных участников. Лидировали в этих разработках США и НАТО. Ими же новые войны за прошедшие годы были практически опробованы.
РОССИЯ НА ИНФОРМАЦИОННОМ ПОЛЕ БОЯ
Среагировали на заморские новшества в военном деле и российские специалисты в области национальной безопасности, о чем свидетельствовало многое, в частности конференция клуба «Реалисты», прошедшая в 1997 году в Академии государственной службы при президенте РФ. Сборник материалов той конференции опубликован. Известны также и попытки теоретизации ИВ, а также соответствующей научной деятельности по информационной безопасности, популярного их разъяснения в российских СМИ.
А 9 сентября 2000 года президент России утвердил Доктрину информационной безопасности РФ, то есть она получила «прописку» в перечне официальных документов. Тогда же началась (в пределах финансовых и технических возможностей РФ) реализация этой доктрины.
Когда войны нового типа, не Россией инициированные и развязанные, стали распространенными, озабоченности РФ были вынесены на уровень международных организаций. В 2011 году МИД РФ направил в ООН проект Конвенции об обеспечении международной информационной безопасности. Предлагалось поступить с информационным оружием аналогично тому, как ограничили возможности применения и распространения ядерного, а особенно химического, биологического и других видов оружия массового уничтожения (ОМУ). Но эта инициатива РФ не получила поддержки от государств, приступивших к развязыванию и ведению ИВ. Не дождавшись их поддержки, 24 июля 2013 года президент РФ утвердил Основы государственной политики РФ в области международной информационной безопасности на период до 2020 года.
Таким образом, можно констатировать следующее. Во-первых, в конце прошлого – начале нынешнего века началась (в теории и на практике) эпоха войн совершенно нового типа. Во-вторых, это не застало российское руководство врасплох. Многое удалось сделать, несмотря на наше отставание в сфере информационно-коммуникационных технологий, изделий и производств от уровня передовых стран. А в-третьих, в упомянутых выше официальных документах определился смысл понятия ИВ. Он еще не стал общепризнанным, но все же это – «противоборство между двумя или более государствами в информационном пространстве с целью нанесения ущерба информационным системам, процессам и ресурсам, критически важным и другим структурам, подрыва политической, экономической и социальной систем, массированной психологической обработки населения для дестабилизации общества и государства, а также принуждения государства к принятию решений в интересах противоборствующей стороны».
Именно принуждение одного государства другим (другими), осуществляемое в его (их) интересах, и позволяет считать систему таких межгосударственных отношений войной.
При столь широком понимании информационной войны трудно отделить в ней традиционно военную компоненту от остальных, тем более что войны нового типа, как правило, только начинаются исключительно в информационной сфере. А затем они переходят к традиционным, хотя и ограниченным, военным действиям, терроризму и большим потерям не только военнослужащих, но и гражданского населения. Принято говорить в этом случае, что войны становятся гибридными. Истинных агрессоров, добившихся в таких войнах достижения своих интересов, а значит, считающих, что они выиграли войну, дальнейшее волнует мало. Но вряд ли к этому должно быть безразличным население побежденной страны, да и остальное человечество.
Особенно удручающими следует считать обильные потоки дезинформации, к которым прибегают воюющие стороны, и умелую маскировку лжи под правду с помощью беспрецедентных психологических приемов воздействия на массы и использования изощренных, новейших средств обработки и доведения информации. А самая подлая ложь состоит в том, что новые войны, как правило, словом «война» не объявляются, ведутся не столько собственными, сколько «не своими» для агрессора силами. ИВ идет в системе как бы мирных отношений, дополняемых санкциями. Еще раз отметим характерный факт: в этом году впервые в международном справочнике по силам и средствам вооруженной борьбы появилось словосочетание «hybrid warfare», а далее по тексту соответствующей статьи сказано, что такую войну якобы ведет Россия, хотя не сказано с кем.
Таковы общие представления об эпохе новых войн, в которую вступили современный мир и Россия. Вступила с некоторыми экономическими и политическими потерями, которые проявились, например, на киевском майдане в начале новой ИВ. Ее международный характер был ознаменован личным участием вице-президента и других должностных лиц США, руководства ЕС и некоторых лидеров стран ЕС. Потом в эти события вступила Россия. Но так, что это стало неожиданным для многих, включая инициаторов новой ИВ. Оказалось, что в осуществлении военно-информационных операций Россия может быть успешной. Прежде всего это можно сказать о бескровном присоединении Крыма к России. Правовые нюансы, характерные для мирного времени, в этой операции теперь можно считать вторичными, коль скоро в любой войне, включая ИВ (вспомним Югославию и Ближний Восток), принудительно и вне строгих рамок международного права меняются геополитические, социальные, экономические, а также многие другие характеристики, причем для многих государств и всего их сообщества.
 |
| Совершенствование системы стратегического управления стало одной из главных задач командования Вооруженных сил РФ. Фото с официального сайта Министерства обороны РФ |
МАССЫ ПОД УДАРОМ
К сожалению, многие аспекты военного дела, характерные для эпохи новых войн, остаются неведомыми для большинства населения. Это относится к безразличным обывателям, особенно к пацифистски настроенным активистам, которые опираются только на смутные представления об ужасах войн старого типа и не замечают новых ужасов новых войн. Не замечают и прикрытые ложью замыслы хитрых агрессоров, использующих заблуждения мирных граждан. И в этом смысле исключительно важным становится объективное доведение до них честной информации о том, как коварно действуют зачинщики новых войн, а главное, как бессовестно эти войны ведутся.
К числу подобных разъяснений следует отнести книгу Мэри Калдор «Новые и старые войны», имеющую еще и подзаголовок: «Организованное насилие в глобальную эпоху». Недавно написанная, эта книга уже трижды переиздана на английском языке. И вот, наконец, сделан перевод. Вышло первое русскоязычное издание.
В задачу автора данной статьи не входит анализ содержания названной книги. Для военных экспертов она не является ни строгим изложением принципиально новых взглядов на войну, ни тем более подсказкой для их профессиональной деятельности. Вместе с тем книга полезна. Мэри Калдор, судя по написанной ею книге, внимательно изучила Клаузевица и многих западных авторов, хотя не знает, например, работ Фридриха Энгельса. Только вскользь упомянут материалистический факт, придающий новизну, – содействие войнам нового типа новых форм коммуникаций. Не ссылается она ни на одного российского эксперта. К сожалению, не исправили эту оплошность и редакторы русскоязычного издания в своей вводной статье. Не всегда удачно пользуется Калдор и постмодернистским понятием «нарратива», то есть текста, не подчиняющегося логической безупречности. Эмоциональна, поскольку лично побывала в местах, где начинались новые войны, и увидела их пагубность. Книга рассчитана главным образом на тех, кто считает бедой любое насилие. Об этом свидетельствует короткая цитата: «В этой книге я пишу о новых войнах как комбинации войны (организованного насилия в политических целях), преступления (организованного насилия в частных целях) и нарушений прав человека (насилия против гражданского населения)». И еще: «В большинстве новых войн различие между государством, военными и народом размыто. Новые войны ведутся сетями государственных и негосударственных участников, и зачастую трудно провести границу между комбатантами и гражданским населением».
Не это ли мы видим сейчас на Ближнем Востоке и Украине?
НОВАЯ СТРАТЕГИЯ
Однако в отличие от политиков, позволяющих себе говорить о ком-то, что это он, их оппонент, ведет ИВ или гибридную войну и умалчивать свою роль в ее развязывании и ведении, военные люди более прямолинейны. И вот мы узнали из СМИ, что 24 июня в США опубликована новая военная стратегия Пентагона. Она объявлена председателем Объединенного комитета начальников штабов Мартином Демпси. В документе зафиксировано, как именно американские военные должны реагировать на новые угрозы и вызовы, а также по отношению к каким государствам это надо делать: «В соответствии со стратегическим документом вооруженные силы США должны быть готовы противодействовать ревизионистским государствам, таким как Россия, которые бросают вызов международным нормам, так же как и экстремистским организациям, таким как «Исламское государство», – говорится, судя по СМИ, в пресс-релизе Пентагона.
Но обратимся еще раз к понятиям гибридной войны и ИВ как ее начальной фазы. Для специалистов эти понятия близки по содержанию и в США (НАТО) и в России. Сравним происходящее в современном мире с этими понятиями.
Нам и всему миру официально заявляют: Россия уже ведет такого рода войну. С кем? Молчок. Придется сказать нам самим.
Да, против России коалицией так называемых западных государств во главе с США (полный перечень известен по их причастности к санкциям) развязана и ведется ИВ, а вооруженным странам большинства этих государств – союзников США – ставится задача быть готовыми к фазе активных военных действий. Других действий армии не ведут. Кроме, пожалуй, участия в сдерживании полномасштабной агрессии путем поддержания средств возмездия (особенно ядерных) в таком состоянии, чтобы никаких шансов на безнаказанность у агрессора не было. Этим и занимаются сейчас ВС РФ. Это и понимает – к удивлению многих западных политиков и некоторых наших соотечественников – население России. И этим наш президент, судя по всему, дорожит.
ЭКОНОМИКА ГИБРИДНОЙ ВОЙНЫ
Но есть в комплексной новой войне, развязанной против России, а именно в информационной войне, переходящей в гибридную, исключительно важная экономическая часть. И анализировать эту часть, пользуясь только экономическими мерками мирного времени, неправомочно. Анализ должен быть комплексным. Попытка представления результатов такого анализа дана ниже в табличной форме, которая привязана к целям ИВ, перечисленным выше в тексте ее официального определения.
Таблица впечатляет. Но обойтись только такими качественными характеристиками промежуточных итогов ИВ, которые приведены в таблице, нельзя. Война достаточно быстро перешла из чисто информационной стадии, с которой начинался киевский майдан, в гибридную. Но в основном по вине собственного руководства Украины и его консультантов. Потери гражданского населения Украины, по данным ООН, к концу 2014 года превысили 6 тыс. человек и продолжают нарастать даже после объявления перемирия. Раненых – свыше 16 тыс. Потери украинских военнослужащих исчисляются тысячами. Да и потери ополченцев весомы, а среди них есть и потери российских добровольцев. Судя по косвенным публикациям, эта проблема нам не чужда. Обсуждалась она в Совете по правам человека при президенте РФ. Отмечены в СМИ потери и среди граждан других стран, участвующих в этой, гражданской войне. Кроме перечисленных бед наблюдается огромное количество беженцев. Особое внимание следует отдать потерям в экономике Украины. Но это отдельный вопрос.
Мы же здесь отметим иное. Затевалась-то ИВ против РФ, а не Украины. На множестве данных, вытекающих из международных оценок, показатели макроэкономики РФ тоже снизились, а по заявлению президента США, она вообще разрушена «в клочья». Но с этим большинство экспертов не соглашается. Можно обратиться хотя бы к годовому обзору ИЭП за прошлый год. Он содержит обстоятельную оценку финансово-экономических издержек, рассчитанных при взгляде на происходящее как на кризис, сопровождаемый санкциями.
В целом же получается, что ситуация в РФ сложна, но не катастрофична. За счет государственных резервов и дефицита бюджета удалось обеспечить социальную поддержку населения и отчасти негосударственной экономики. Выявились даже некоторые положительные аспекты. Российская экономика, несмотря на экономический ущерб, превышающий 1 тыс. долл. на человека, преодолела некоторые искусственные барьеры своего роста, а ответные санкции России, по словам президента, дали шанс освободить наш внутренний рынок для отечественных производителей.
Что касается США, если их рассматривать как главного противника России в ИВ, то они экономически мало в чем пострадали. Формально вроде бы побеждают. Более того, некоторые политологи засчитывают в их пользу ослабление Евросоюза, экономически конкурирующего с ними. Он ведь тоже за счет ответных действий РФ потерял, по некоторым оценкам, до 300 млрд евро. Кроме Соединенных Штатов в выигрыше от развязанной ИВ оказался еще и ряд других государств, не присоединившихся ни к санкциям, ни к антисанкциям.
В целом же, как представляется, ни внутренний, ожидавшийся западными зачинщиками ИВ, социально-политический и экономический крах для РФ не наступил, ни международная изоляция РФ глобальной не стала. Поддержка за рубежом у России все-таки нашлась. Отчасти это подтвердило празднование 70-летия Победы.
Однако все это не означает исчезновения для РФ и ее союзников экономических и политических угроз. Что же можно предложить в качестве выводов и рекомендаций?
Во-первых, какой бы ни представлялась нынешняя обстановка (внутренним экономическим кризисом, который был усилен внешними санкциями, или началом новой, специфической мировой войны, за погашение которой следует еще побороться), сейчас невозможно составить ни один правдоподобный вариант, ни даже перечень прогнозных вариантов, достаточно близких между собой. Не исключены ни мирное разрешение напряженности, ни самые жестокие военные события. Но в любом случае отказываться от основных норм мирной жизни в пользу военных сейчас нет никакого резона. В многоукладной российской экономике приоритет должен быть отдан тем субъектам хозяйствования, которые заняты производством отечественных товаров и услуг массового спроса. И сохранять платежеспособность граждан. Этому соответствует первоочередное внимание к продукции двойного (гражданского и военного) назначения. Учитывая многоаспектность и системность угроз для РФ, представляется рациональным осуществить комплекс мероприятий, охватывающих одновременно не только народнохозяйственный, но и оборонный секторы экономики, рассматривая их в технологическом единстве.
Второе. На внешнеполитической арене остается актуальной задача вскрытия пагубности войн нового типа для всего человечества и создания системы обеспечения международной безопасности не только по предотвращению войн традиционного типа, но и войн новых типов, развязываемых в информационной сфере, а также распространяющихся на многие другие сферы. Для этого следует прежде всего добиться обеспечения достоверности информации, сообщаемой мировому сообществу, введя это требование в состав норм международного права. И, конечно же, нельзя допустить перерастания информационной войны в по-настоящему гибридную или, тем паче, в реальную, предполагающую применение современных средств вооруженной борьбы.
И, наконец, в-третьих, безусловно прав наш президент: нынешняя Стратегия национальной безопасности РФ, принятая до развязывания против нее информационной войны в любой ее разновидности, устарела. Стратегию надо обновить, и сделать это не кулуарно, а в открытом режиме, на основе дискуссии, которая может сплотить народ и поможет скоординировать всю многоаспектную деятельность и граждан, и общественных организаций, и государства. К тому же и действующие Основы государственной политики РФ в области международной информационной безопасности на период до 2020 года нуждаются в более тесной увязке с другими направлениями национальной политики.
Дарья Гармоненко