Игорь Плугатарёв Солдат в синем комбинезоне, в резиновых перчатках и со специальной дезинфицирующей повязкой на лице осторожно отгреб в глубине ямы последние горсти земли и не спеша стал выкладывать на ее край человеческие черепа и кости... В нескольких соседних шурфах происходило то же самое...
Раскопки велись в районе брошенной белорусской деревеньки Микулевщина (недалеко от райцентра Сморгонь Гродненской области). Осуществлял их личный состав 52-го отдельного специализированного поискового батальона (ОСПБ) по увековечению памяти защитников Отечества и жертв войн Министерства обороны Республики Беларусь (МО РБ). В течение полутора-двух часов на поверхность земли были извлечены останки десятков солдат и офицеров русской армии, сложивших здесь головы летом – осенью 1915 года.
НА МЕСТЕ СВЕНЦЯНСКОГО ПРОРЫВА
Сегодня в Микулевщине ничто не указывает на то, что когда-то у этого населенного пункта во время Первой мировой войны шли ожесточенные бои, ни единый признак не «намекает» и на воинские захоронения той давней поры. Над покоившимся тут десятилетия людским прахом давно шумит листва деревьев.
А между тем 82 года назад тут происходили очень важные события. 10-я германская армия генерал-полковника Германа фон Эйхгорна, воспользовавшись разрывом в линии фронта, предприняла наступательную операцию с целью глубокого охвата русских войск и выхода в их тыл. Немцы сперва имели успех: были захвачены Вилейка и район Сморгони, уничтожены тыловые учреждения 10-й русской армии и железнодорожная инфраструктура. Наши соединения начали отступать. Но в то же время к району прорыва русское командование срочно перебросило несколько корпусов с других участков. Благодаря этому германская кавалерия была остановлена на подступах к Молодечно, а затем, не поддержанная своей пехотой, под натиском вступивших в бой дивизий противника, вынуждена была отойти.
Вскоре фронт стабилизировался. Германская же операция вошла в историю как Свенцянский прорыв.
Местные краеведы утверждают, что в ходе него отмечен один из первых случаев применения немцами отравляющих веществ, причем именно близ деревни Микулевщина. Начальник управления по увековечению памяти защитников Отечества и жертв войн МО РБ полковник Виктор Шумский, который сопровождал обозревателя «НВО» в районе раскопок, полагает, что одно из найденных захоронений вполне могло быть связано с газовой атакой германцев.
«Взгляните на характер шурфов, – пояснил он. – Первые размещены исключительно параллельно и перпендикулярно, на одинаковом расстоянии друг от друга – то есть это были одиночные могилы. Люди погибали, их, видимо, захоранивали по всем христианским обычаям, с участием войсковых священников... А в последнем шурфе было, по сути, беспорядочное нагромождение тел. То есть погребение осуществлялось поспешно. Это могло произойти в условиях очень интенсивных боевых действий, в результате которых люди гибли массами. Вполне логично предположить и то, что это останки отравленных газами... Похоронные команды просто не справлялись... Известно понятие «температурный режим». Есть данные, что жара в августовские дни 1915 года доходила до 30 градусов. И понятно, что ни местные жители, да и сами войска не могли допустить, чтобы трупы оставались на поверхности, ибо это чревато эпидемиями. Отсюда здесь и «братская могила» Первой мировой, одна из многих...»
Белорусские военные поисковики вышли на данное захоронение благодаря найденному в 2003 году на одном из объектов раскопок в Вилейском районе Минской области Георгиевского креста. Номер, выбитый на нем, позволил сделать конкретный запрос в Российский государственный военно-исторический архив (РГВИА). Оттуда был получен ответ: награда принадлежит штабс-капитану Лагунову. Прилагались копии всех наградных листов. И небольшая приписка, вроде бы несущественная: скончался Лагунов от ран в госпитале, в этот же день вместе с ним умерли 29 человек. И все фамилии перечисляются...
На том объекте солдаты 52-го ОСПБ обнаружили 40 погибших, следовательно, имена 30 из них теперь известны и в настоящее время нанесены на могильные памятники. И все это благодаря одному ордену.
Позже руководство РГВИА дало возможность белорусским коллегам снять копии с 5,5 тыс. документов подобного рода. Последние и позволили начать поиски – и весьма удачно! – на Сморгонщине. Было выяснено, что вокруг Микулевщины было до пяти кладбищ и захоронений – одно переходило в другое. Судя по изученным архивным материалам, здесь погребали павших воинов 190-го Очаковского, 191-го Ларго-Кагульского и 192-го Рымникского пехотных полков 48-й пехотной дивизии.
По данным командования 52-го ОСПБ, с момента начала раскопок в брошенной деревне из земли были подняты останки 473 человек. Начальник управления по увековечению памяти защитников Отечества и жертв войн полон оптимизма, что «может быть установлено имя каждого из погибших». Дело в том, что и здесь был найден, как говорят военные поисковики, сопутствующий предмет – номерная Георгиевская медаль. «Если по награде мы установим имя, – считает полковник Шумский, – то с учетом списка, который мы получили из РГВИА, у нас имеется шанс в данном полутысячном воинском захоронении узнать имена каждого нашедшего здесь последний приют солдата и офицера».
В КРАСНОЙ АРМИИ БЫЛО ИНАЧЕ...
В этом смысле полученные белорусами от россиян документы поистине уникальны. Они, по словам Шумского, свидетельствуют о том, что в годы Первой мировой войны русская армия, вне зависимости от интенсивности боевых действий на каком бы то ни было фронте, по качеству учета личного состава, по организации погребения своих погибших была едва ли не лучшей в мире.
«Мне приходилось знакомиться с аналогичными данными Германии и Австро-Венгрии, но такого качества отработки документов, связанной с темой погребения убитых, как в русской армии, в войсках упомянутых империй практически не было, – подчеркнул начальник управления. – Ведь что входило в комплект российских скорбных документов? Карты захоронений – раз, кроки кладбищ – два и как это ни удивительно, но очень большое количество из тех 5,5 тысячи материалов (не могу утверждать, что все, но подавляющее большинство!) сопровождается фотографиями – панорамными снимками, с тем чтобы в перспективе можно было опознать участок местности, где осуществлено захоронение. Плюс четвертый документ – список погибших, причем не по примитивной составляющей, то есть фамилия, имя, отчество и воинское звание, а и данные о том, уроженцем каких мест являлся погребенный и прочее».
В беседе с обозревателем «НВО» полковник Шумский особенно отметил, что кроки кладбищ в русской армии, судя по документам, никогда не выполнялись солдатами или унтер-офицерами. Это делали исключительно офицеры. Что, по его словам, «само по себе показательно»: «Достаточно сравнить с подходами к документальному оформлению захоронений в годы Великой Отечественной войны, когда списки погибших составляли и ротные писари, и кто угодно, и как угодно... Очень серьезно в те годы был организован и учет наград».
«Я думаю, – предположил начальник управления по увековечению памяти павших, – что если вы в России свяжетесь с представителями соответствующих общественных объединений и зададите им вопрос: «У вас были случаи, чтобы по одному сопутствующему предмету, найденному в месте воинского погребения, установить 75% фамилий захороненных?», то полагаю, что даже те энтузиасты, которые занимаются такими раскопками десятки лет, ответят отрицательно... В этом смысле приходится соглашаться со справедливыми выводами историков и средств массовой информации, что в Великую Отечественную войну в Красной армии подобный учет был поставлен из рук вон плохо, даже в те славные времена, когда шло освобождение от гитлеровцев оккупированных советских территорий и стран Восточной Европы. И, как это ни прискорбно признавать, но думаю, что и на перспективу по Великой Отечественной войне шансов установить имена всех найденных при раскопках красноармейцев и офицеров армии-победительницы у нас не будет. В Центральном архиве Министерства обороны Российской Федерации вы не найдете тройного комплекта документов, как это делалось в царской армии в Первую мировую войну».
...И СОПУТСТВУЮЩИЕ НАХОДКИ
Это только один из примеров поисковой работы 52-го ОСПБ, который занимается данным благим делом вот уже 12 лет. В этом году раскопки ведутся на 177 объектах, причем работает личный состав части во всех шести областях республики. Обнаружены и перезахоронены со всеми воинскими почестями останки 16 511 павших в боях защитников Отечества. При этом имена 344 из них установлены. В настоящее время на основании архивных данных обозначены границы захоронений 312 629 погибших. (Для сравнения: в России аналог 52-го ОСПБ – 90-й отдельный батальон – был создан лишь в апреле 2006 года. А раскопки ведутся только в близ места его дислокации – на Невском пятачке у поселка Мга, что в 50 км к юго-востоку от Санкт-Петербурга. Впрочем, на этой мизерной площади – ширина 1,5 км, глубина до 1 км – в годы Великой Отечественной войны погибло свыше 200 тыс. бойцов и командиров Красной армии.)
«На счету» 52-го поискового лагерь советских военнопленных в Слуцке (14 тыс. погребенных), ямы-печи концлагеря «Тростинец», где, по самым скромным подсчетам, было уничтожено около 260 тыс. человек, преимущественно евреев. В этом году личный состав раскапывает шесть захоронений жертв Холокоста, а каждое из них, как правило, насчитывает не менее 150–200 человеческих останков. Велись также раскопки на берегу Припяти, где евреев частично расстреливали, частично топили в реке... Само собой – беспорядочные захоронения трагического лета 1941 года (например, под Слонимом). Да и во время освобождения Белоруссии в 1944 году на некоторых участках фронта потери были достаточно серьезные.
Основная задача белорусских поисковиков в погонах – розыск именно неучтенных воинских захоронений. Хотя поступают и просьбы, скажем, по имеющимся весьма поверхностным сведениям разыскать сейф с документами одного из соединений или найти схрон, где в годы войны было спрятано боевое знамя воинской части. У командования батальона это вызывает живой отклик, однако количество поисковых объектов довольно велико и еще больше информации, которая приходит от граждан в адрес командования батальона. График работ весьма напряженный, поэтому «на поиск сейфов и знамен» личный состав 52-го ОСПБ не отвлекают. Несколько лет назад при подготовке к 60-летию освобождения Белоруссии от немецко-фашистских захватчиков даже на государственном уровне возникала определенная разноголосица в отношении того, какие объекты ратной славы приводить в порядок в первую очередь (тем более, как это обычно водится, при дефиците выделенных на это средств). В этих условиях Минобороны РБ настаивало на приведении в порядок именно воинских захоронений, а не памятных мест.
Все, что не связано с поиском останков погибших воинов, – это «сопутствующие поисковым работам находки», какими бы порой уникальными они ни были (а стоимость их, по словам полковника Шумского, иногда исчисляется очень солидными суммами). Ибо, говорит главный военный поисковик республики, для живущих потомков погибшего нет ничего святее его могилы. По словам офицера, «в последние годы люди на всем бывшем постсоветском пространстве стали активно интересоваться своим генеалогическим древом»: «К нам поступает масса писем, когда нас даже не сыновья и дочери, а правнуки погибшего просят: найдите моего прадеда. И ведь находят! Через нас ли, по другим каналам... Возможности таких поисков в последнее десятилетие-полтора значительно расширились, что и дает положительные результаты».
Виктор Шумский сообщил, что в работе по установлению имен белорусские военные очень часто прибегают к помощи общественников. В том числе – руководителя патриотического клуба «Батьковщина» Александра Дударёнка. Он связан по интернет-каналам со многими поисковыми сайтами России, с архивными учреждениями. «Как правило, мы чаще обращаемся к нему – главным образом для ускорения процесса, – рассказал Шумский. – Когда мы устанавливаем имена по медальонам периода Великой Отечественной войны, Дударёнок немедленно организует поиск родственников, и достаточно оперативно это у него получается».
Предметы же, принадлежавшие погибшим, командование батальона передает местным органам власти. Те определяют, что с ними дальше делать. Большинство попадает в краеведческие и школьные музеи... Кстати, в Микулищах белорусские военные поисковики в палатке развернули своеобразный полевой музей этих самых сопутствующих находок, обнаруженных в могильниках и шурфах в последние годы. Автор этих строк увидел и солдатские медальоны двух мировых войн, и проржавевшее оружие и каски, и ременные бляхи советских и гитлеровских солдат, и фашистский железный крест, и «ту самую» номерную Георгиевскую медаль, и рубли, и марки, и элементы обмундирования... И даже фотоаппарат немецкого оккупанта. В камере сохранилась пленка, причем захватчик не успел сделать ни одного кадра, видимо, был убит взрывом бомбы или снаряда... А однажды в одном из захоронений раскопщики обнаружили среди останков (они принадлежали лейтенанту Красной армии и относились к летнему отступлению 1941 года) пузырек с зеленой жидкостью. «Приоткрыли его, – рассказывал один из офицеров обозревателю «НВО», и в нос повеяло запахом лесного одеколона тех времен, он сохранился даже по прошествии десятилетий. Единственное, влага все-таки просочилась, и жидкость помутнела».
Поиски-раскопки 52-й ОСПБ производит с середины апреля и заканчивает их к 1 ноября. Однако в «нерабочие» полгода личному составу тоже есть чем заняться. Идет изучение соответствующих законодательных актов, которые регулярно издаются в стране (из «свежих» это, например, законы об архивах и архивном фонде, о музеях). Солдат учат разбираться в почвах, в растительном покрове... Выписывается соответствующая периодика, наиболее удачно отображающая все моменты, связанные с военной историей, кстати, вся она российская, в Белоруссии изданий столь высокого уровня пока нет.
МАРОДЕРЫ НА РАСКОПКАХ
Деятельность 52-го ОСПБ строго регламентирована национальным законодательством. По сути, военные поисковики являются «монополистами» в данном деле. Однако и так называемые черные следопыты в Белоруссии водятся.
Проблему «несанкционированного гробокопательства» Виктор Шумский рассматривает в нескольких плоскостях. Одна из них – в сфере личной безопасности подобного рода мародеров. Ведь если личный состав батальона соблюдает все меры предосторожности – вплоть до прививок от энцефалитных клещей и обеспечения солдат и офицеров спреем от комаров (не говоря уж о проведении разведки территорий с целью обнаружения на них взрывоопасных предметов времен боев), то «черные копатели» шарят в местах раскопок на свой страх и риск.
Между прочим, что касается не взорвавшихся со времен боев гранат, бомб и снарядов, то, по недавно опубликованным в главной газете страны «Беларусь сегодня» данным, с момента окончания Великой Отечественной войны в республике на таких взрывоопасных предметах подорвалось и погибло около 10 тыс. человек. «Дивизию положить на «эхе войны» – это серьезно, – прокомментировал эту скорбную статистику полковник Шумский. – Думаю, что в России эти показатели еще печальнее, потому что там, насколько мне известно от моих московских коллег, нерегламентированные раскопки производятся во многих местах».
Это одно. Но больше всего в действиях одиночек-раскопочников военных поисковиков беспокоит то, что они, если можно так выразиться, расхищают ратную память. Полковник Шумский пояснил это на следующем примере. Как-то из Гомельского облисполкома в возглавляемое им управление был прислан медальон. В нем содержались данные с фамилией погибшего. Сделали запрос в Центральный архив Минобороны РФ. Полученный оттуда ответ гласил, что данный военнослужащий погиб на территории Гродненской области, захоронен в таком-то месте. «Начинаем через краеведов узнавать, и выясняется, что он действительно числится в списке погибших, захороненных в Гродненской области, – рассказывает Шумский. – То есть тот человек, который обнаружил останки этого погибшего, забрал его медальон и увез эту важнейшую вещицу довольно далеко от места захоронения. Мы обратились в МВД, вся эта цепочка была прослежена... Нас интересует не правонарушитель, он свое получит, а нам важно узнать, где он нашел медальон. Ведь в нем же – имя конкретного человека, а он был чьим-то близким, у него, не исключено, живы родственники...»
Кстати, в Белоруссии действуют довольно жесткие законы в отношении «черных следопытов». В отдельных случаях можно и до 12 лет тюрьмы схлопотать.
СВОИ И ЧУЖИЕ
Белоруссия – поистине уникальная в плане военной истории страна. Ведь кто только не шел через нее на восток (равно как и откатывался потом в обратном направлении) – армии шведского короля Карла XII и французского императора Наполеона I, германского кайзера Вильгельма II и Гитлера... Как образно выразился полковник Шумский, «найти воинское захоронение у нас можно чуть ли не под каждым деревом». И в этом смысле 52-й ОСПБ не оставляет без внимания и воинские захоронения иностранных военнослужащих. Главным образом руководство Минобороны РБ и командование батальона идут навстречу пожеланиям местных райисполкомов и представительства Народного союза Германии по уходу военными могилами. Однако выделяется для этого не более 10 человек. Сама же работа в данном случае ведется на договорных основах, то есть «за деньги» (согласно соответствующему правовому документу).
Но немцы немцами, а в сентябре 2005-го была обнаружена просто потрясающая находка. Жители деревни Селище (в 80 км от Минска в Вилейском районе) пожаловались, что из тамошнего карьера, называемого почему-то «Французской горой», некие неизвестные люди постоянно вывозят людские кости. Был также найден предмет, похожий на пушечное ядро.
– Приехали на место, – вспоминает об этой поисковой операции полковник Шумский. – Карьер как карьер. А когда проработали более детально, нашли могильник периода 1812 года, из которого извлекли останки 224 французских военнослужащих.
Одновременно было обнаружено более 120 исторических предметов: фрагмент уздечки, пряжка от ремня, 2 картечи, 3 гренады (пуговицы на мундирах артиллеристов), 115 пуговиц с изображениями фашины и галльского колпака в обрамлении надписи «Республика Франция», французского императорского орла, а также номерные пуговицы, принадлежавшие военнослужащим 2, 9, 13, 14, 19, 30, 34, 70, 72, 73, 75, 76, 79, 92 и 108-го французских линейных полков... «Завалялся» здесь даже золотой фридрихсдор (прусская монета) 1777 года чеканки...
Любопытно, кстати, что некоторые из названных полков великой армии Наполеона никогда не принимали участия в русской кампании. Ответ на эту загадку дал посол Франции в РБ Стефан Шмелевский. По его словам, в наступившие холода 1812 года интендантская служба повсюду, где только можно, собирала обмундирование, дабы защитить отступающих солдат от морозов. А у горе-покорителей России в тех условиях не было ни времени, ни возможности, чтобы перешивать пуговицы, – русские гнали их очень бодро.
До сих пор останки не вернувшихся на родину, замерзших на подходе к Березине солдат хранятся у местных органов власти. Дело упирается в то, что посольство Франции в РБ еще прорабатывает с белорусскими чиновниками вопрос перезахоронения. Сами потомки французских солдат выбрали для этого Брилёвское поле (под Борисовом), на правом берегу Березины. А оно является национальной историко-охранной зоной, что требует дополнительных согласований с различными органами власти, включая национальное Минкультуры. Хотя еще в ноябре 2006 года именно здесь была предана земле капсула с прахом одного из найденных в Селище французских солдат. Тогда прозвучали гимны двух стран, причем «Марсельезу» исполнил прибывший на церемонию главный военный оркестр сухопутных войск Франции. Но один – это не сотни.
Интересно также следующее. Во время церемонии захоронения капсулы французский посол говорил о том, что события 1812 года – факт военной истории многих стран Европы, в том числе и входящей в нее Белоруссию. В этой связи дипломат особо подчеркнул, что уроженцы белорусской земли поровну сражались как в армии Наполеона, так и в войсках российского императора Александра I. Следом выступивший помощник министра обороны РБ по идеологической работе в Вооруженных силах – начальник Главного управления идеологической работы МО Белоруссии генерал-майор Александр Гура парировал сей «скользкий намек». По его словам, белорусская сторона принимает участие в подобных мероприятиях для того, чтобы никогда больше не повторялось трагедий, подобных той, которая постигла французскую армию в 1812 году, чтобы люди не погибали «с мечом в руках на чужой земле»...
Сморгонь–Минск–Москва
