Анатолий Докучаев Подробности
ЛОКХИД U-2 с полным на то основанием можно было назвать самолетами-призраками. Долгое время они безнаказанно бороздили воздушное пространство Советского Союза, фотографируя секретнейшие оборонные и военные объекты в Сибири и Средней Азии, в Центральных России и Закавказье, в Прибалтике и на Дальнем Востоке. Американские пилоты чувствовали себя в полной безопасности, ибо полеты проходили на высоте 20-22 тыс. м.
1 мая 1960 г. проводилась очередная разведывательная операция "Оверфлайт" ("Перелет"), завершившаяся в тот же день крахом. Как же происходила драматическая схватка над Уралом, кто и как сбил самолет-разведчик, в кабине которого находился летчик Френсис Пауэрс?
ОБЫЧНЫЙ РАЗВЕДПОЛЕТ
9 апреля 1960 г., обследовав сверхсекретные объекты Советского Союза - Семипалатинский ядерный полигон, авиабазу стратегических бомбардировщиков Ту-95 близ него, полигон противоракетной обороны в Сары-Шагане, ракетный полигон Тюра-Там (космодром Байконур), U-2 выскользнул из пределов СССР южнее города Мары. Советская сторона в закрытой ноте сделала резкое заявление. Американцы отмолчались: дескать, мы к нарушению границы не причастны. Отмолчались и продолжили планирование разведывательных полетов над СССР.
Однако к середине апреля 1960 г. президент Соединенных Штатов Эйзенхауэр заупрямился и не захотел санкционировать следующий шпионский рейд. Дело в том, что в мае должно было состояться совещание "большой четверки" - США, СССР, Великобритании и Франции - в Париже, где предстояла новая встреча главы американского государства с Никитой Хрущевым. А на июнь планировался ответный визит президента в Советский Союз (Хрущев ездил в Штаты в сентябре 1959 г.). "Если один из самолетов будет потерян в момент, когда мы будем заняты переговорами, меня тем самым могут лишить возможности предпринять эффективные действия, - заявил Эйзенхауер в консультативном совете по разведывательной деятельности. - Разразится большой скандал, если самолет рухнет на землю". Но директор ЦРУ Аллен Даллес настаивал, и президент сдался, он лишь дал указания не проводить полеты после 1 мая, установив перед парижским саммитом двухнедельный "карантин".
По планам ЦРУ в апреле должен состояться еще один полет, но он все откладывался - мешала облачность. 1 мая 1960 г. старший лейтенант ВВС США Френсис Пауэрс находился на аэродроме неподалеку от пакистанского города Пешавар, куда прибыл с напарником с базы Инджирлик (Турция). Погода благоприятствовала, и в 5 часов 20 минут утра U-2, управляемый Пауэрсом, поднялся в воздух, достигнув вскоре высоты примерно 20 тыс. м, - операция "Оверфлайт" вступила в активную фазу. В 5 часов 36 минут самолет приблизился к советской границе.
...Оставив позади Ташкент, миновав Сырдарью, U-2 пролетел вдоль берега Аральского моря и повернул направо. Прошел над городами Троицк, Челябинск... Полет проходил, как говорится, без сучка без задоринки.
ТРЕВОГА!
О полете иностранного самолета над СССР вскоре узнали в Москве. К шести часам утра сигнал тревоги поднял офицеров и солдат во всех зенитных ракетных, истребительных авиационных, радиотехнических частях и подразделениях Средней Азии и Казахстана, Сибири, Урала, Европейской части Советского Союза, Крайнего Севера. На Центральный командный пункт Войск ПВО страны прибыли: их главнокомандующий Маршал Советского Союза Сергей Бирюзов, его первый заместитель маршал артиллерии Николай Яковлев, начальник Главного штаба Войск ПВО генерал-полковник Петр Демидов, командующий истребительной авиацией ПВО генерал-лейтенант Евгений Савицкий, командующий зенитными ракетными войсками генерал-полковник Константин Казаков, другие генералы и офицеры боевого расчета.
Бирюзов периодически связывался с командирами соединений, уточнял обстановку, требовал пресечь полет. А генерал Савицкий отдал приказ командирам авиационных частей: "Атаковать нарушителя всеми дежурными звеньями, что в районе полета иностранного самолета, при необходимости - таранить".
По воспоминаниям генерал-полковника в отставке Георгия Михайлова и полковника в отставке Александра Орлова, служивших в то время в Главном штабе Войск ПВО страны, обстановка на командном пункте складывалась достаточно нервозная. Телефонные звонки от министра обороны Маршала Советского Союза Родиона Малиновского, из Кремля и лично от Никиты Хрущева следовали один за другим. Содержание их было примерно следующим: "Позор. Страна обеспечила ПВО всем необходимым, а вы дозвуковой самолет сбить не можете!" На что Сергей Бирюзов отвечал: "Если бы я мог стать ракетой, то сам полетел бы и сбил этого проклятого нарушителя!"
К 8.00 утра на КП уже сделали вывод, что маршрут полета самолета-шпиона через район Свердловска пойдет далее к Белому морю, а приземлится U-2, вероятно, на авиабазе Буде (Норвегия). В связи с подъемом в воздух истребителей-перехватчиков и необходимостью расчистить небо от всей другой авиации, находившей в воздухе, по решению руководства страны был дан сигнал "Ковер". По нему все самолеты и вертолеты, не задействованные для уничтожения нарушителя, сажались на ближайшие аэродромы. Это позволило радиолокационным станциям надежнее вести цель.
Можно ли было пресечь шпионский рейд до Урала? Маршал Родион Малиновский в мае 1960-го отмечал, что американский самолет сбили в таком месте, чтобы летчик не мог прикрыться случайным нарушением нашего воздушного пространства. Заявление министра обороны было скорее всего рассчитано на общественность страны, зарубежную аудиторию и не соответствовало истине. А она заключалась в следующем. Истребители не доставали U-2, который шел на высоте приблизительно 21 тыс. м со средней скоростью 750 км/час. Ракетные же дивизионы не стреляли по другой причине: маршрут разведполета до Урала в основном проходил вне зоны их огня.
ПРИКАЗ "ДРАКОНА"
В тот день, 1 мая 1960 г., заместитель командира эскадрильи капитан Борис Айвазян и летчик старший лейтенант Сергей Сафронов несли боевое дежурство на военном аэродроме. По сигналу боевой тревоги они взлетели в 7 часов 3 минуты. Через 32 минуты были в аэропорту "Кольцово" - в Свердловске. А дальше... Представим вновь слово Борису Айвазяну, непосредственному участнику тех событий:
"В Свердловске самолеты срочно начали заправлять горючим. Быстрее наполнили баки истребителя Сергея. Как ведущий, я пересел в его машину в готовности взлететь по приказу на перехват противника. Однако взлет задержали на 1 час 8 минут. На аэродроме случайно оказался самолет Су-9 - капитан Игорь Ментюков перегонял истребитель с завода в часть. Машина совершеннее МиГ-19, а главное - практический потолок у нее до 20 тыс. метров. Правда, к бою она не была готова, отсутствовало вооружение, летчик был без высотнокомпенсирующего костюма.
На КП, видимо, точно определили высоту самолета-незнакомца и поняли - достать его мог только Су-9. Капитану Ментюкову и поручили перехватить U-2 на подходе к Свердловску. По включенной рации я слышал переговоры между КП и летчиком. "Задача - уничтожить цель, таранить", - прозвучал голос штурмана наведения. Секунды молчания, а потом: "Приказал "Дракон" (фронтовой позывной генерала Евгения Савицкого тогда знал каждый летчик).
Не знаю, звонил ли сам Савицкий или приказ подкрепили его именем, но я понял: летчик обречен, шел на верную смерть. Таранить на такой высоте без высотнокомпенсирующего костюма, без кислородной маски... Видимо, иного хода у командования на тот момент не было. Ракеты? Ракеты бездействовали. Дело в том, что атака проводилась первоначально южнее Свердловска. Противник мог обогнуть город, обойти место дислокации ракетных дивизионов..."
...Когда на аэродроме в Пешаваре, провожая Пауэрса, полковник Вильям Шелтон говорил ему, что у Советов нет высотных ракет, он лукавил или не обладал необходимой информацией. К тому времени в СССР возле крупных экономических центров уже стояли зенитные ракетные комплексы С-75, способные поражать цели на высотах свыше 20 тыс. м. Более того, на тот момент в Советском Союзе имелись и высотные истребители Су-9.
А теперь слово Игорю Ментюкову:
"В конце апреля в Саваслейке (ныне Нижегородская область. - А.Д.), где я служил, мне ставится задача - лететь в Новосибирск, взять там Су-9 с большой заправкой, перегнать в Барановичи (это в Белоруссии) и заступить на боевое дежурство. Там стоял истребительный полк, на его вооружении находились и Су-9. Они брали на борт 3250 кг топлива. К маю шестидесятого в Новосибирске уже изготовлялись самолеты, бравшие 3720 кг. А лишние полтонны горючего - это значительно большая дальность полета, больший рубеж перехвата. Задачу нам поставили жестко - 1 мая обязательно быть в Барановичах.
27 апреля с напарником капитаном Анатолием Саковичем прилетели в Новосибирск, взяли пару Су-9 на заводе - и назад, на запад, поджимало время. 30 апреля мы уже в Свердловске, на аэродроме "Кольцово", но там подзастряли из-за погоды.
Утром 1 мая, примерно в начале седьмого, нас поднимают. По телефону получаю команду: "Готовность номер один ". Подумал, погода улучшилась, нас торопят. Взлетел, а мне направление - на Челябинск. Сразу возник вопрос: почему направили на восток? Чуть позже беспокойство усилилось. Со мной на связь вышел не КП аэродрома, а командующий авиацией армии ПВО генерал-майор авиации Юрий Вовк. "Я - "Сокол", 732-й, как меня слышите? Слушайте меня внимательно. Цель - реальная, высотная. Таранить. Приказ Москвы. Передал "Дракон".
Пошли минуты раздумья. Серьезный, значит, случай, если приказ передает сам "Дракон". Отвечаю: "К тарану готов. Единственная просьба - не забыть семью и мать...". "Все будет сделано".
Иду в направлении Челябинска минут 17, а на связь никто не выходит. Подумал уже: направили и забыли. Но тут в наушниках раздалось: "Как меня слышите?" "Нормально", - отвечаю. "Следуйте этим курсом". Чуть позже: "Топливо выработал в баках?" Говорю: "Нет еще". Однако тут же последовала команда: "Бросай баки, пойдешь на таран". Сбросил баки. Команда: "Форсаж". Включил форсаж, развернул самолет на 120 градусов и разогнал его до скорости М=1,9, а может, до М=2,0. Меня начали выводить на 20-километровую высоту.
Прошло несколько минут, сообщают: "До цели 25 километров". Включил прицел, а экран в помехах. Вот незадача. После старта работал нормально, а тут... Говорю: "Прицел забит помехами, применяю визуальное обнаружение". Но и здесь сложности. У U-2 скорость 750-780 км, а у меня - две с лишним. Словом, не вижу цели, хоть убей. Когда до цели осталось километров 12, мне сообщили, что она начала разворот. Уже потом узнал - в этот момент она пропадает на экране РЛС. Делаю разворот за самолетом-нарушителем. Мне сообщают, что я обгоняю цель на расстоянии 8 километров, проскакиваю ее. Генерал Вовк кричит мне: "Выключай форсаж, сбавляй скорость!" "Нельзя выключать", - я тоже вскипел, поняв, что на КП не знали, как использовать и наводить Су-9. "Выключай, это приказ", - передал еще раз генерал. Чертыхнулся и выключил. И тут новый приказ: "Уходи из зоны, по вам работают!" Кричу: "Вижу". В воздухе к тому времени появились сполохи взрывов, одна вспышка чуть впереди по курсу, вторая справа. Работали зенитные ракетчики..."
Первым огонь по самолету-нарушителю открыл зенитный ракетный дивизион, которым командовал капитан Николай Шелудько. Однако к тому времени U-2 вышел из зоны огня и стал огибать город, а потому ракеты не настигли его.
"Разворачиваюсь, ухожу из зоны огня, - продолжает рассказ Игорь Ментюков, - а затем спрашиваю о местонахождении цели. Мне с КП: "Цель сзади". Предпринимаю новый разворот, но чувствую, что падаю. Шел ведь без форсажа, не заметил, как скорость снизилась до 300 км/час. Свалился на 15 тысяч метров. А с КП: "Включай форсаж". Зло опять взяло, кричу: "Надо знать, как и на каких скоростях он включается". Разогнал самолет до 450 км, пробую включить форсаж, хотя он включается при 550 км. В это время загорается лампочка аварийного остатка топлива. Становится ясно: наведение сорвалось. Дают указание - тяните до Кольцова".
А теперь вновь слово Борису Айвазяну:
"У Игоря Ментюкова заканчивалось горючее. "Идите на посадку", - последовала команда ему, а нам - взлет.
Взлетели. Самолет-разведчик над нами, но где? Кручу головой - вокруг никого. В те секунды заметил взрыв и пять уходящих к земле точек. Эх, угадать бы тогда, что это был разваливающийся U-2! Я принял взрыв за самоликвидацию ракеты, понял, что зенитчики уже открыли огонь, и тут же сообщил на КП. Самолет противника, разумеется, мы не обнаружили, ведь его, как я понял, на наших глазах уничтожили ракетчики. Ну а если бы он продолжил полет и мы увидели его? На высоту 20 000 метров (потолок у МиГа на 2-3 тысячи метров ниже) за счет динамической горки бы поднялся. Правда, за мгновение наверху увидеть самолет, прицелиться, открыть огонь и попасть - один шанс из тысячи. Однако и его пытались использовать..."
РАКЕТНЫЕ ЗАЛПЫ
Прервем рассказ Бориса Айвазяна и перенесемся в зенитную ракетную часть, под Свердловск.
"Ракетчики полка восприняли приказ об уничтожении цели с волнением, - рассказывал генерал-майор в отставке Семен Панжинский, в то время начальник политотдела части. - Обязанности командира дивизиона, которому предстояло сыграть 1 мая главную скрипку (подполковник Иван Шишов находился на курсах переподготовки), выполнял начальник штаба майор Михаил Воронов. Он из фронтовиков. Дрался с фашистами на Дону, под Курском, Варшавой... Самолета-нарушителя в праздник, понятно, не ждали. И Воронов, и его сослуживцы несколько расслабились. Помнится, несколько офицеров накануне были отпущены в город, к семьям. Так что дивизион встретил нарушителя в неполном составе. Конечно, это несколько сказалось первоначально на атмосфере в боевом расчете, но только первоначально. Взволнованность и напряжение в ходе боевой работы прошли..."
Координаты цели операторы станции разведки и целеуказания определили довольно-таки точно. Чуть позже офицер наведения старший лейтенант Эдуард Фельдблюм, операторы во главе с сержантом Валерием Шустером уже прочно "держали" противника. Цель была в зоне огня подразделения. Все ждали команды. Но в этот момент воздушная обстановка изменилась. Самолет-нарушитель взял новое направление полета, словно догадавшись о грозящей ему опасности. Черная линия курса цели на планшете обогнула тот невидимый рубеж, где возможно ее поражение огнем ракеты.
Перед майором Вороновым, всем расчетом возникла особенно сложная ситуация. Требовалось с большой точностью определить момент пуска ракеты, иначе самолет мог уйти. Но вот опять нарушитель "захвачен". Вороновское "Цель уничтожить!" услышали все. Первая же ракета настигла цель.
В Вашингтоне было воскресенье, 1 час 53 минуты. Часы в Москве показывали 8 часов 53 минуты утра.
И тут капитан Николай Шелудько, командир соседнего ракетного дивизиона, получил приказ обстрелять U-2 еще раз - требовалась гарантия в поражении.
СБИЛИ? НЕ СБИЛИ?
Более 30 минут после уничтожения американского самолета-разведчика на КП полка, а также на КП армии ПВО считали, что он продолжает полет. Специалистов радиотехнического батальона (его возглавлял подполковник Иван Репин, который выдавал для командных пунктов радиопозывную обстановку), также смутили пассивные помехи. А потому перед летчиками-истребителями Борисом Айвазяном и Сергеем Сафроновым, вышедшими в новый район, задача стояла прежняя - при обнаружении атаковать противника.
На очередном вираже, поясняет Айвазян, он передал Сафонову команду оттянуться назад: мол, если за 2-3 минуты не обнаружим вражеского самолета, будем садиться, причем с прямой, то есть без традиционного круга над аэродромом. Сафронов не отозвался, связь с ведомым оборвалась. Айвазян увидел в чистом небе необычное облачко, резко спикировал. Это ему спасло жизнь, он смог уйти от настигавшей его ракеты.
В беседе с Борисом Айвазяном поинтересовался: "Опыт помог?"
"В какой-то мере, но больше - случайность, - ответил он. - Необычное облачко вселило в меня тревогу, однако не предположение о том, что взорвался самолет Сергея. Не было для этого причин. От чего он может взорваться? А резко спикировал, потому что привычка сказалась. Во время учебных полетов я месяцев шесть выполнял роль цели, меня перехватывали товарищи по полку. Чаще просили подольше подержаться на высоте. Садиться порой приходилось почти с пустыми баками, все время увеличивая угол падения, почти падая. В тот раз я так и решил приземлиться, применив наработанный прием. "Захватить", видимо, ракетчикам было меня трудно, резкое пикирование есть резкое пикирование, своего рода противоракетный маневр..."
В зенитном ракетном дивизионе, которым командовал майор Шугаев, восприняли появившуюся отметку от истребителей за вражескую цель, которая снизилась до 11 тыс. м. Доложили на КП, оттуда пришло распоряжение генерал-майора Ивана Солодовникова на открытие огня по... МиГам. Об уничтожении U-2 майор Воронов доложит чуть позже.
Еще раз слово - Игорю Ментюкову:
"На аэродроме после посадки, прямо у самолета меня встречали несколько полковников и двое в штатском. Садитесь, говорят, поедете с нами на КП. Но тут кто-то из встречающих увидел, что в нескольких километрах с неба падает что-то блестящее. Спрашивают у меня: что это может быть? Я вопросом на вопрос: МиГи давно взлетели? Гул их был слышен, и я предположил: МиГи сбросили баки. Однако позже выяснилось, что падали обломки самолета-шпиона.
Приезжаем на КП, мне подают телефонную трубку, на проводе - заместитель командующего авиацией Войск ПВО генерал Семенов. Говорит, что Савицкий надеялся на вас, Ментюков, а вы... Ответил ему - как наводили, дескать, так и действовал. Не договорил, как на экранах локаторов опять появилась цель. Меня спрашивают: "Готов еще раз взлететь?" "Какой может быть разговор", - отвечаю..."
К тому времени U-2 был уничтожен. Но об этом на КП армии ПВО не знали, Воронов, повторим, промедлил с докладом примерно 30 минут. В дивизионе, которым командовал майор Шугаев, напомним, за цель приняли вылетевшую на перехват U-2, пару самолетов МиГ-19, пилотировавшихся капитаном Борисом Айвазяном и старшим лейтенантом Сергеем Сафроновым. И открыли огонь. Одной из ракет самолет Сергея Сафронова был подбит, летчик погиб. Борис Айвазян сманеврировал, и ракета прошла мимо.
Всего в ходе пресечения полета самолета-шпиона было выпущено 14 зенитных ракет.
РАЗБОРКИ
А из столицы СССР в Свердловск в 12.00 вылетел самолет Ту-104. Это была первая, отправившаяся из Внуково после запрета на полеты гражданской авиации, введенного примерно в 8 часов утра. В Москве собрали солидную комиссию - в нее вошли сотрудники аппарата ЦК КПСС, военной контрразведки КГБ, офицеры и генералы Генерального штаба Вооруженных сил и Главного штаба Войск ПВО страны. Перед ними стояла задача - проанализировать действия боевых расчетов армии ПВО, собрать и доставить в Москву все останки U-2. Свердловск на несколько дней стал горячей точкой.
Обратимся еще раз к воспоминаниям Игоря Ментюкова, пытавшегося атаковать американского разведчика на Су-9: "Вскоре после того, как стало ясно, что самолет-нарушитель сбит, на аэродром с командного пункта приехал командующий авиацией армии ПВО генерал-майор Вовк. Он меня знал, служили вместе в учебном центре в Савослейке, потому сказал: "Слава богу, Ментюков, что все обошлось". Он имел в виду, что Пауэрса сбили. Если бы американец ушел, скандал разгорелся бы крупный.
2 мая по телефону со мной разговаривал (для этого я прибыл на КП армии ПВО) генерал Савицкий. Он приказал доложить об атаке нарушителя, а потом сказал, что, если бы не вы, Ментюков, он бы ушел. "Дракон" считал, что из-за моей атаки U-2 начал совершать маневр и вошел в зону огня ракетчиков. Хотя он мог начать маневр, к примеру, для новых фотосъемок".
Пришлось объясняться и капитану Борису Айвазяну.
"Когда случилось несчастье, много ходило разнотолков по поводу якобы не работавших на наших самолетах ответчиков "свой-чужой", - вспоминает летчик. - Однако скорее всего не доработали на земле. Ответчик "свой" на машине Сафронова был включен и работал. Я сам включил ответчик на его самолете. Просто на пилотов начальству сваливать было легче: мол, сами виноваты. Сразу после полета ко мне подошел незнакомый подполковник и дал дельный совет: по свежим следам описать все, как было. Мне это пригодилось, когда прибыла комиссия, возглавляемая генералом Павлом Кулешовым. И меня стали тягать из одного генеральского кабинета в другой. И каждый требовал письменно изложить, как протекал полет. Но в конце концов обошлось. Когда в газетах был опубликован указ о награждении отличившихся при пресечении полета U-2, ко мне подошел командир полка и сказал: "Что ж, Сереже награда - орден, а тебе - жизнь..."
Прибывшая комиссия в Свердловск установила следующее. Самолет-нарушитель пересек государственную границу в 5 часов 36 минут. Шел на высоте 18-21 тыс. м со скоростью 720-780 км/час. Полет был пресечен в 8 часов 36 минут 2-м дивизионом 57-й зенитной ракетной бригады, боевой расчет возглавлял майор Михаил Воронов.
А о причинах гибели Сергея Сафронова в докладной министру обороны СССР говорится следующее.
"Командующий истребительной авиацией армии ПВО генерал-майор Боек Ю.С. в 8 часов 43 минуты приказал поднять с аэродрома "Кольцово" два самолета МиГ-19, однако не доложил командующему, на главном командном пункте в течение десяти минут не знали, что истребители в воздухе.
8 часов 53 минуты штурман истребительной авиации армии полковник Терещенко П.С. обнаружил на экране планшете пару МиГ-19 и приказал им на высоте 11 000 метров следовать в сторону огня зенитных ракет. От управления в дальнейшем самоустранился...
9-й отдельный радиотехнический батальон (командир подполковник Репин И.С.), когда уже нарушитель был сбит, продолжал выдавать данные на главный командный пункт о его полете на высоте 19 000 метров, тогда как фактически здесь находились МиГ-19 на высоте 11 000 метров.
Неуправляемые истребители возвращались на аэродром через зону поражения 4-го дивизиона 57-й зенитной ракетной бригады, у которого аппаратура опознавания самолетов на РЛС П-12 была неисправна. Имея информацию, что истребителей в воздухе нет, дивизион (командир майор Шугаев А.В.) принял их за самолет противника, дал залп ракет, сбил МиГ-19, пилотируемый старшим лейтенантом Сафроновым С.П.
Причиной гибели летчика послужила плохая работа боевого расчета главного командного пункта армии ПВО. Начальники родов и служб не сообщали о принятых решениях на главный командный пункт, ГКП, в свою очередь, не информировал об обстановке командиров частей и соединений. В 57-й ЗРБ не знали о нахождении истребителей в воздухе. Поэтому был сбит самолет Сафронова с включенным ответчиком..."
Сейчас уже очевидно: главная причина всех просчетов - в несогласованности действий, нехватке опыта у офицеров командных пунктов, в необычности поединка, развернувшегося, по сути, в стратосфере. Как могли службы КП синхронно сработать, если таковой синхронизации они не достигли? Зенитные ракетные части только формировались, и управлять ими совместно с истребительной авиацией только учились. И тут без издержек обойтись не удалось...
...В мае 1960 г. был обнародован указ о награждении военнослужащих, которые пресекли полет самолета-шпиона (кстати, это был первый указ, подписанный Леонидом Брежневым, который тогда стал председателем президиума Верховного Совета СССР). 21 человек удостоился орденов и медалей. Ордена Красного Знамени - старший лейтенант Сергей Сафронов (слово "посмертно" было опущено) и командиры зенитных ракетных дивизионов Николай Шелудько и майор Михаил Воронов.
