Неудачный поход в Чечню

"Даргинская трагедия. 1845 г." Серия: "Воспоминания участников Кавказской войны XIX века. Составление текстов Г.Г. Лисицыной. Комментарии, указатели Б.П. Миловидова. СПб.: Издательство журнала "Звезда", 2001, 616 с.

В СИЛУ известных событий последнего времени на юге России длительная вооруженная борьба на Кавказе в позапрошлом столетии вновь и вновь привлекает к себе пристальное внимание ученых, публицистов, военных и самые широкие круги общественности, а потому недавно вышедшая из печати книга "Даргинская трагедия. 1845 г." из многотомной серии "Воспоминания участников Кавказской войны XIX века", несомненно, заинтересует читателей "НВО". Она посвящена одному из самых драматических эпизодов того давнего противостояния - походу наместника на Кавказе Михаила Воронцова на столицу Шамиля аул Дарго. Отметим, что еженедельник уже обращался к этой операции ("НВО" # 24, 2000 г.), однако данный материал, подготовленный на основе мемуаров российских военных деятелей, сражавшихся в рядах Кавказского корпуса, расширит представление о ней.

ЗАМЫСЕЛ

Война на Кавказе в начале 1840-х гг. ознаменовалась крупными успехами лидера горцев Шамиля. Полководческий талант и выдающиеся способности организатора позволили ему создать надежный аппарат управления в лице преданных ему наибов. В июне 1841 г. тогдашний главнокомандующий отдельным Кавказским корпусом Евгений Головин подчеркивал: "Можно сказать утвердительно, что мы еще не имели... врага лютейшего и опаснейшего, как Шамиль. Стечением обстоятельств власть его получила характер духовно-военной, той самой, которою в начале исламизма меч Мухаммеда поколебал три части вселенной".

Николай I хотел одним решающим ударом разгромить упорно сопротивляющегося противника. План, разработанный в Петербурге, не отличался оригинальностью. Он был строг и лаконичен: "1) разбить, буде можно, скопища Шамиля; 2) проникнуть в центр его владычества; 3) в нем утвердиться". Однако опытные генералы и офицеры Кавказского корпуса понимали то, чего никак не могли уразуметь в Зимнем дворце: время многочисленных, обремененных обозами "экспедиций" прошло, опыт продемонстрировал их полную неэффективность. Тем не менее подготовка к походу началась. Государь император, как и полагается в России в таких случаях, начал с кадровых решений. Для осуществления высочайшего замысла на пост главнокомандующего отдельным Кавказским корпусом и кавказского наместника назначили графа Воронцова, известного военачальника и государственного деятеля, героя Отечественной войны 1812 г. Существовали опасения, что Михаил Семенович, которому уже исполнилось 64 года, не пожелает взваливать на себя столь обременительный груз. Но для Воронцова было немыслимо не преклониться перед священной волей самодержца. "Я был бы не русский, если бы посмел не пойти туда, куда Царь велит", - такова была реакция графа на предложение Николая I.

"ХОЛОДНАЯ ГОРА"

В походе на Дарго было определено участвовать Чеченскому отряду под командованием генерала Александра Лидерса и Дагестанскому отряду, который возглавлял генерал князь Василий Бебутов. Официальной датой начала экспедиции считается 31 мая 1845 г., когда Чеченский отряд вышел из крепости Внезапной. Дагестанский отряд начал движение из Темир-Хан-Шуры (ныне г. Буйнакск). Их соединение произошло 3 июня у селения Гертме.

4 июня главнокомандующий Михаил Воронцов наметил марш на селение Гумбет, которое, по полученным им сведениям, было сильно укреплено горцами. Одна из дорог в Гумбет шла через Мичикальский хребет, другая - через перевал Кырк. Главнокомандующий принял решение лично проверить, насколько перевал Кырк надежен для перехода, назначив датой операции 5 июня. Для выполнения намеченной цели Воронцов сформировал специальный отряд во главе с генералом Диамидом Пассеком. Отряд русских двигался по возможности незаметно для горцев, ожидавших его появление со стороны Мичикала. Заметив передвижение русских войск, горцы начали сосредоточиваться на горе Анчимеер, расположенной напротив перевала Кырк. Воронцов приказал отряду Пассека занять гору, что и было исполнено за весьма короткий срок.

Первый успех вдохновил и главнокомандующего, и всех остальных участников экспедиции. Противник бежал, почти не оказав сопротивления. Но ближайшие события покажут, что радость была преждевременной.

Игнорирование природных и климатических особенностей горного края стоило тяжелых испытаний и потерь. Генерал Пассек, возглавлявший авангард главного отряда, решил вырваться вперед. Он занял вершину Зунумеер в 15 верстах от горы Анчимеера. Солдаты отправились в этот боевой выход "налегке", без ранцев, без теплой одежды, без необходимого запаса продовольствия. Между тем на смену жаркой погоде пришли сначала дожди, а потом и снегопад. Даже на перевале Кырк температура упала до минус 6 градусов. Еще ниже она была на Зунумеере. От холода страдали войска, находившиеся у подножия горы, но у них все-таки имелись продовольствие и топливо. А самые тяжелые испытания выпали на долю отряда Пассека, обосновавшегося на вершине. Он, однако, оставался на горе, дабы отступлением не ободрить горцев. С большим трудом сюда доставили продовольствие, дрова и спирт из Дагестанского отряда. Только 12 июня 1845 г. авангард смог присоединиться к главным силам, которые все еще располагались у перевала Кырк.

Солдаты назвали гору Зунумеер "холодной горой", по разным данным, число обмороженных там достигало от 200 до 450 человек. После соединения авангарда с главным отрядом войска продолжили движение к так называемым Андийским воротам - местности, считавшейся до того времени недоступной для русских войск.

К ЛОГОВУ ШАМИЛЯ

На 13 июня была назначена операция по овладению неприятельскими завалами перед входом в ущелье и занятие Андии, однако сражаться не пришлось. Когда утром 13 нюня русские готовились к наступлению, выяснилось, что все селения Андии объяты пламенем. Шамиль заставил жителей покинуть свои жилища и поджег их, сам же со своими мюридами отошел, предоставив отряду Воронцова без боя занять позиции на Буцуркальских высотах. Войска, перевалив Андийские ворота, расположились лагерем между аулом Анди и селением Гогатль. Продовольствие было на исходе, однако по мере продвижения в глубину гор его подвоз (как, впрочем, фуража и других припасов) становился все более трудным. Главнокомандующий возложил миссию по организации бесперебойной доставки провианта на командира Дагестанского отряда генерала Василия Бебутова.

В Андии войска графа Воронцова находились в течение 22 дней. Горцы постоянно тревожили и держали в напряжении русские части. С 21 июня по 1 июля они непрерывно участвовали в локальных экспедициях и боях местного значения. Наконец 4 июля в Гогатль прибыл большой транспорт с продовольствием, количество которого позволило сделать реальным дальнейшие планы Воронцова. Распределив продовольствие, боеприпасы и другие материальные средства, Михаил Семенович приказал наступать на Дарго. В Гогатле был оставлен отряд под командованием подполковника Валериана Бельгарда.

Рано утром 6 июля главные силы Михаила Воронцова выдвинулись по направлению к Дарго. В отряд входили: 10,5 батальона, 4 роты саперов, 3 роты стрелков, 2 дружины пешей грузинской милиции, 4 сотни казаков, 9 сотен конной милиции, 2 легких орудия, 14 горных орудий. В строю находились 7940 человек пехоты, 1218 человек всадников и 342 артиллериста - всего 9562 человека. От лагеря до последнего перевала перед Дарго надо было пройти 14 верст, и они были преодолены к полудню. Оставался самый опасный участок пути - русским войсками требовалось пробиться через чащобы векового Ичкерийского леса.

Генерал Лидерс атаковал горцев, засевших на опушке, и дал возможность авангарду пройти к первому завалу. Овладев им, авангард стал продвигаться по дороге, пролегавшей на протяжении трех или четырех верст через густой лес по узкому гребню хребта, имеющему местами ширины не более двух или трех саженей, а с обеих сторон крутые глубокие овраги, также покрытые густым лесом. Кроме того, дорога на всем протяжении была перекрыта огромными завалами, которые нельзя было обойти, а приходилось "брать с фронта". Горцы, скрываясь в вершинах деревьев, вели по русским сильный прицельный огонь из нарезного оружия. Например, у одной из горных пушек в течение четверти часа погибла вся прислуга. Находившийся поблизости генерал Борис Фок собрал несколько человек артиллеристов и стал сам наводить орудие, но в это время получил тяжелое ранение и вскоре скончался. В результате ожесточенного и кровопролитного боя русские войска пробились через Ичкерийский лес. Авангард под командованием генерала Константина Белявского спустился к пылающему Дарго и занял его. Вместе с авангардом у аула расположился биваком главнокомандующий, прибывший с кавалерией. Остальные войска продолжали спуск в течение всей ночи.

Но рассеявшиеся после захвата отрядом Воронцова Дарго горцы и не помышляли о прекращении сопротивления. Шамиль с окрестных вершин наблюдал за действиями русского отряда. Всю ночь и утро следующего дня лагерь Воронцова обстреливался ядрами, особенно из селения Белгатой. Главнокомандующий приказал генералу Ивану Лабынцеву выбить врага с белгатойских высот. Отряд Лабынцева перешел через реку Аксай и быстро выполнил задачу. Однако после его возвращения в лагерь противник снова занял левый берег Аксая. Русские недаром сравнивали неприятеля с роем мух: их согнали, они разлетелись, а минуту спустя снова на том же месте.

"СУХАРНАЯ ЭКСПЕДИЦИЯ"

Оставаться в Дарго не было никакого смысла, но и покинуть его до прибытия транспорта с продовольствием Воронцов не мог. Аул стал для отряда мышеловкой, среди солдат начались болезни от недоедания, усилился падеж лошадей, практически отсутствовали боеприпасы. Возвращаться по старой дороге, по мнению Воронцова, было невозможно, так как горцы сочли бы это отступлением. Оставался один путь - продвигаться вперед по направлению к Герзель-аулу. Продовольствие ожидали в Дарго 9 или 10 июля. Однако было ясно, что через Ичкерийский лес без сильной охраны нагруженные повозки не пройдут. Воронцов принял решение направить часть сил во главе с генералом Францом Клюге фон Клюгенау навстречу транспорту: нагрузить ранцы солдат продуктами и боеприпасами и таким образом доставить их в лагерь. Утром 10 июля в горах показалась колонна с провиантом и боеприпасами под командованием подполковника Густава Гюллинга.

Отряд генерала Клюге фон Клюгенау двинулся ему навстречу, но из-за ненастной погоды и завалов, устроенных горцами, он сильно растянулся. Когда авангард под начальством генерала Димида Пассека прошел уже большую часть пути, неприятелю удалось смять середину колонны, отрезать арьергард и окружить его. Генерал Владимир Викторов, командовавший арьергардом, все же отбил атаки горцев и медленно продвигался вперед, но его ожидали новые партии неприятеля, открывшие непрерывный огонь. Когда же появилась надежда пробить брешь в рядах горцев, генерал Викторов был тяжело ранен. Его солдаты, потеряв два орудия, обратились в бегство. Тяжелораненый Викторов, несмотря на просьбы и обещания наградить того, кто бы его взял, оставлен был в добычу неприятелю и тут же им изрублен.

11 июля отряд должен был возвращаться той же дорогой в Дарго. Пока солдаты получали провиант, горцы рубили деревья и строили новые завалы, готовясь к очередной схватке. Утром русские отправились в обратный путь. Авангард снова возглавил генерал Диамид Пассек, арьергардом командовал раненный накануне полковник Иосиф Ранжевский. В середине колонны разместились обозы - стрелковые роты защищали ее по ходу справа и слева. Раненых в последний момент было решено отправить с отрядом Густава Гюллинга в Темир-Хан-Шуру. Это решение, как показали дальнейшие события, многим из них спасло жизни.

Генерал Пассек, как было ему свойственно, вырвался с авангардом вперед, не давая себе особого труда подумать о том, что же будет с обозами. Колонна тем временем растянулась на большое расстояние, стала очень привлекательной и легкой добычей для горцев. Удивительно, что генерал Франц Клюге фон Клюгенау, не усвоив уроков предыдущего дня, вновь вручил командование авангардом Пассеку, который уже не в первый раз зарекомендовал себя на этом месте не лучшим образом. Диамид Васильевич был молод, отличался легендарной храбростью и богатырским сложением. На него возлагались большие надежды, но, к сожалению, он был известен и бесшабашной удалью, которая приводила к неосмотрительным поступкам, что и стало причиной его гибели в лесу Ичкерии 11 июля. Генерал Франц Клюгенау 10 и 11 июля 1845 г. чудом остался жив, под ним были убиты несколько лошадей, он потерял всю свою свиту, а вместе с ней и свою репутацию.

В страшной неразберихе боя горцы отбили большую часть продуктов, казну (в том числе бочонок с червонцами), скот и боевые припасы. Труп генерала Викторова уронили в ущелье, убитый Пассек остался на поругание врагам, как и тела других участников этого трагического похода, прозванного среди солдат "сухарной экспедицией".

За два дня, 10 и 11 июля, потери составили: убитыми - кроме двух генералов, 554 человека, ранеными - 770 человек. И это только по официальным данным. Потеряв, кроме людей, 3 орудия и большую часть обоза, отряд генерала Клюге фон Клюгенау прибыл в Дарго. На подступах к аулу ему помогали генералы Александр Лидерс и Владимир Гурко (отец фельдмаршала Иосифа Гурко - героя Русско-турецкой войны 1877-1878 гг.) с тремя ротами пехоты.

ОТХОД

Воронцову, так и не получившему ожидаемого продовольствия и боеприпасов, не оставалось, однако, ничего иного, как начать приготовления к походу на Герзель-аул. К вечеру 12 июля отряд в составе около 5000 человек, из которых более 700 были ранены, был готов к выступлению. Михаил Семенович уже не мог надеяться только на свои силы, 13 июля он послал начальнику левого фланга Кавказской линии генералу Роберту Фрейтагу приказ идти навстречу главному отряду от Герзель-аула с войсками, которые ему удастся собрать. Для верности приказ был послан в пяти копиях пятью различными путями. Части основного отряда, оставшиеся у временных укреплений у Гогатля и Буцуркале, по приказу Воронцова отступили к Мичикалу, где должны были соединиться под командованием генерала Василия Бебутова.

13 июля рано утром войска Воронцова начали движение вниз по течению реки Аксай. Обозы с грузом, раненые и больные двигались в составе главных сил. Маршрут пролегал мимо аула Белгатой через глубокий овраг, где несколько дней назад сражался отряд Лабынцева. Там снова господствовали горцы, которые не замедлили открыть огонь по передовым частям и нанести им чувствительные потери. 14 июля поход продолжился к селению Гурдали.

Шамиль заранее укрепил завалами горный подъем через хребет, отделяющий Гурдали от Шуани - следующего населенного пункта по направлению к Герзель-аулу. Часть завалов была уничтожена русскими, однако оставалась еще другая их часть в лесу, занимавшем довольно большое пространство хребта. Генерал Лидерс сам повел войска вперед тремя колоннами и взял завалы штурмом. При этом авангард повторил ту же ошибку, что была допущена накануне 11 июля - сильно оторвался от остальной части отряда, чем тут же воспользовались горцы и атаковали его. Спасли положение подоспевшие артиллеристы. В это же время горцы напали на обозы и, хотя не отбили их, успели изрубить много раненых.

15 июля отряд с боями продолжал движение к Герзель-аулу. Переход 16 июля обошелся войскам Михаила Воронцова очень дорого. При подъеме на высоты Шаухал-Берды авангард захватил за оврагом огромный завал, но саперные роты оказалась в кольце противника и понесли большой урон. Здесь им пришли на помощь артиллеристы. Весь отряд собрался на высотах подле Шаухал-Берды, атаковал этот аул, захватил его и расположился рядом с ним лагерем. Только за 16 июля русские войска потеряли убитыми 109, ранеными и контужеными 430 человек.

Отряд Воронцова медленно и с большими потерями продвигался к Герзель-аулу. Раненых в отряде было уже вдвое больше - около 1500 человек, боеприпасов почти не осталось. Главнокомандующий понимал, что наступил критический момент, он решил остановиться и ждать подкрепления во главе с генералом Робертом Фрейтагом. Однако Шамиль тоже прекрасно понимал, в каком положении оказался Воронцов, и собирал свои партии горцев на высотах правого берега реки Аксай. 17 июля неприятель начал свою атаку лагеря Воронцова, которому отбиваться было практически нечем. Моральное состояние отряда с каждым днем и каждым часом становилось все более тяжелым. Разнесся слух, что раненых оставят в лагере, а остальные будут продолжать движение в Герзель-аул, среди раненых началась паника, но главнокомандующий заверил солдат и офицеров, что никто не будет оставлен.

Наконец 18 июля в 7 часов вечера по дороге от Мискита показались войска генерала Роберта Фрейтага. Под прикрытием огня войск Фрейтага отряд Воронцова дошел до урочища Мискит и расположился там лагерем. На следующий день войска продолжали движение, подкрепленные свежими силами. Горцы не показывались, и в 4 часа дня главнокомандующий в сопровождении музыки и песен прибыл в укрепление Герзель-аул. Войскам был дан отдых, а затем они отправились на свои квартиры, милиция была отпущена по домам, а больные и раненые определены в госпитали. По официальным данным, с 13 по 20 июля отряд Михаила Воронцова потерял убитыми 294 человека, ранеными 778 человек, контужеными 143 человека и пропавшими без вести 40 человек.

НАГРАДЫ, ОТЛИЧИЯ И УРОКИ

Экспедиция 1845 г. в резиденцию Шамиля Дарго ошеломила и ее участников, и современников. Она стала символом одного из самых крупных провалов в стратегии и тактике Кавказской войны. Из плана, разработанного Николаем I, был выполнен только второй пункт: проникновение в центр владычества Шамиля. Главная задача: "Разбить, буде можно, скопища Шамиля" - осталась нереализованной. Хотя войска дрались храбро и не упускали возможности схватиться с противником, в целом поставленные задачи перед отрядом Михаила Воронцова оказались невыполненными. Третий пункт: утвердиться в центре владычества Шамиля после проникновения в него - оказался наименее реальным - это Воронцов хорошо понял уже в процессе экспедиции. По мере продвижения отряда в глубь гор, неся ничем не оправданные потери людей, Воронцов понял, что воевать с горцами привычными методами абсолютно бесполезно.

Несмотря на лишения, которым отряд подвергался в походе, и значительные потери в личном составе, войска своею храбростью и стойкостью оказались достойны всеобщей похвалы. Михаил Воронцов по окончании военных действий обратился к полкам со следующими словами: "┘Воины главного действующего отряда! Наконец твердостью, усердием и неустрашимостью вы исполнили трудный и славный подвиг, повеление государя нашего, ожидания России..."

Полкам были пожалованы георгиевские знамена с надписями на полотнищах: "За взятие Анди 14 июня 1845 года", "За поход в Анди в июне и взятие Дарго 6 июля 1845 года", "За взятие горы Анчимеер 5 июня, поход в Анди в июне и взятие Дарго 6 июля 1845 года". Сохранены были и надписи за старые отличия кавказских полков: "За взятие приступом Ахульго 22 августа 1839 года", "За взятие у Аварских войск знамени при реке Иоре 7 ноября 1800 и взятие приступом Ахульго 22 августа 1839 года", ибо боевая летопись частей русского Кавказского корпуса достойна уважения и преклонения.

Участники Даргинского похода неоднократно возвращались к событиям экспедиции 1845 г. в своих воспоминаниях, переживая их вновь и вновь, переосмысливая цену побед и поражений. Мемуары воинов Кавказского корпуса поражают своей откровенностью и эмоциональностью. Книга "Даргинская трагедия. 1845 г.", безусловно, явится украшением библиотеки каждого российского офицера и генерала. Остается только сожалеть, что подобные пласты воспоминаний рядовых ветеранов Великой Отечественной войны уже навсегда утрачены. И вполне возможно, что уже настало время задуматься о аналогичном отражении нынешних первой и второй чеченских кампаний - пока о них подробно могут рассказать сами участвовавшие в боях солдаты и офицеры.