Михаил Ходаренок НА 1842 г. главнокомандующий русскими войсками на Кавказской линии и в Черномории генерал-адъютант граф Павел Граббе намечал решительные планы - разгромить "скопища" Шамиля и взять штурмом столицу имама - аул Дарго. Однако поражение, понесенное отрядом во главе с Граббе в Ичкерийском лесу, по свидетельствам очевидцев, навсегда осталось одним из самых печальных эпизодов долголетней Кавказской войны, "ужасным даже в рассказах".
Причем даже потеря в течение шести дней 2 штаб-офицеров, 7 обер-офицеров и 480 нижних чинов убитыми, 57 обер-офицеров и 1239 нижних чинов ранеными - ничто, отмечают современники, в сравнении с теми невыгодными результатами, которые принесла российским войскам на Кавказе экспедиция. Все горы в тот год, констатировали летописцы Кавказской войны, торжествовали неудачу русских. Резко возросло влияние Шамиля: Чечня, многие народы Дагестана поверили в него, в его счастливую звезду. Поэтому в 1843 г. Россию на Кавказе ожидали еще более тяжелые испытания.
РОССИЙСКИЕ УКРЕПЛЕНИЯ В ДАГЕСТАНЕ
Российские укрепленные пункты в Дагестане, несмотря на грозные названия - крепость, форт, оборонительная башня, - далеко не всегда им соответствовали, гарнизоны укреплений были относительно невелики. В частности, Евгеньевское построили из расчета на пехотный батальон, Кази-Юртовское - на две роты, а в столице Аварии - Хунзахе - цитадель защищали всего две роты.
Главный опорный пункт Дагестана - укрепление Темир-Хан-Шура - занимал незначительное пространство, обнесенное невысоким земляным валом, причем в некоторых местах до того обвалившимся, что даже конные воины могли его переезжать. Ограниченное число войск и беспрерывные "экспедиции" не представляли возможности приступить к исправлению построек, которые, не будучи надлежащим образом поддерживаемы, постепенно приходили в негодность. Здешний лазарет не мог вместить массу больных (до тысячи и более человек), и они лежали частью в ротных казармах, частью - в землянках. Скученность людей и сырость были причинами значительной смертности: например, с июля и по декабрь 1842 г. в Темир-Хан-Шуре скончались 4 офицера и 540 нижних чинов.
Словом, положение русских войск было тяжкое и только, пожалуй, русский солдат мог выполнять в подобных условиях обязанности полевой и гарнизонной службы с изначально присущей ему самоотверженностью. Кроме того, солдаты были практически беспрерывно заняты ремонтом и возведением казарм, доставкой фуража и дров, исправлением дорог, конвоированием транспортов и т.д. Отдыха у людей практически не было.
НАСТУПЛЕНИЕ НА АВАРИЮ И КОЙСУБУ
Еще в январе 1843 г. командир Отдельного Кавказского корпуса генерал Александр Нейдгардт получил донесения о делавшихся Шамилем больших приготовлениях к очередной кампании. Имам приказал объявить по всем подвластным ему селениям, чтобы каждый житель завел себе хорошую лошадь, исправное оружие и запасся огнестрельными припасами и продовольствием. Однако цели и намерения противника оставались неизвестны. Аулы, где Шамиль обсуждал со своими сподвижниками замыслы предстоящих действий, оцеплялись воинами, вокруг домов, где происходили "сборы руководящего состава", расставлялась дополнительная цепь охраны. Как и сейчас, в то время получить надежные разведывательные данные было чрезвычайно трудно, так как даже хорошие лазутчики не могли ничего узнать достоверного.
Между тем кое-что все же свидетельствовало о предстоящем вторжении Шамиля в Аварию. Так, когда в июне 1843 г. по распоряжению генерала Клюгенау были сожжены Чиркатовский и Ашильтинский мосты, Шамиль тотчас же приказал у Чирката строить новый мост через Андийское Койсу. И все же предстоящее катастрофическое развитие событий российскими военачальниками отнюдь не прогнозировалось. Командовавший войсками в Северном и Нагорном Дагестане генерал-майор Франц Клюки фон Клюгенау рапортом от 16 августа доносил Нейдгардту, что "сборища горцев" Шамиль распустил и неприятель, по-видимому, не имеет намерения предпринимать активных действий.
В августе в Дагестане обычно заканчивались полевые работы. Этот месяц и избрал Шамиль для начала наступления, как самый удобный в отношении продовольствия и относительно необременительный для населения. В последних числах августа 1843 г. Шамиль прибыл из Дарго в селение Дылым, находившееся в лесистых предгорьях Черного хребта, и в скором времени стянул сюда огромные массы конных и пеших воинов.
27 августа, сделав переход в 70 верст менее чем в сутки, Шамиль внезапно явился перед укреплением Унцукуль с 10-тысячным войском. На рассвете 29 августа стало известно о полном истреблении отряда подполковника Веселицкого, медлительность которого дала горцам возможность вскрыть намерения усилить гарнизон Унцукуля и сосредоточить на угрожаемых участках превосходящие силы. Отряд был окружен со всех сторон. В жестоком рукопашном бою погибли 12 офицеров и 477 нижних чинов, спаслись лишь несколько человек, переправившихся вплавь через Аварское Койсу.
Тем временем Шамиль, не щадя людей, штурмовал Унцукуль: приступ следовал за приступом, орудия имама громили укрепления и аул. Наибы водили своих воинов в атаки с барабанным боем. 31 августа Унцукуль пал.
В Балаханы из Темир-Хан-Шуры прибыл генерал Клюгенау. Он отдал приказ майору Косовичу, занимавшему селение Харачи, укрепиться здесь с двумя ротами и держаться во что бы то ни стало. В Харачи можно было попасть только по одной каменной лестнице, а потому даже две пехотные роты могли оборонять аул в течение долгого времени. Однако майор Косович, как отмечали современники, показал "неслыханный пример малодушия и неисполнения святых обязанностей службы" - без команды оставил аул и отступил к селению Балаханы. Тотчас мюриды заняли Харачи.
2 сентября укрепление Балаханы, защищаемое русским гарнизоном в составе 173 человек при одном орудии и одной мортире, окружило многочисленное войско горцев. Жители Балахан, не сопротивляясь, перешли на сторону Шамиля. Начальник укрепления, поручик Доманский решил, однако, защищаться. Но уже 3 сентября стены во многих местах были пробиты, а к вечеру мюриды заняли укрепление, захватив в плен около 70 человек, оставшихся в живых. Всех больных и раненых в балаханском госпитале изрубили.
От Балахан Шамиль направился к Моксоху. 6 сентября он был окружен горцами, а его малочисленный гарнизон (30 человек), истощив все средства защиты, после отчаянного приступа на другой день был взят в плен. Уничтожив до основания Моксохскую башню, горцы двинулись на Цатаных.
Жители Цатаныха открыто изменили российской власти: без выстрела перешли на сторону Шамиля и первые открыли огонь по русскому гарнизону. Толпы горцев бросились на штурм, однако были с большими для них потерями отбиты. Чрезвычайно упорная защита заставила Шамиля неоднократно посылать к начальнику гарнизона Цатаныха штабс-капитану Дементьеву парламентеров с предложением сдаться, но каждый раз имам получал категорический отказ.
Приступ следовал за приступом. 7 сентября российское укрепление было совершенно разрушено. Один из офицеров, прапорщик Безруков, хотел взорвать пороховой погреб, чтобы не отдать его врагам; но лишь только он подошел с фитилем к погребу, как ядро оторвало у него руку. Остатки гарнизона заперлись в сакле и начали отстреливаться, но мюриды, разломав потолок, убили штабс-капитана Дементьева. Только десять раненых бойцов достались Шамилю. Все остальные погибли.
Почти в то же время прапорщик Залетов, которому поручена была защита Ахальчинского укрепления, покрыл себя неизгладимым позором: заметив приближавшихся мюридов, он, спрыгнув с батареи, сел на лошадь и перебежал к врагу. Оставшийся без начальника гарнизон сложил оружие и открыл ворота. Сподвижник Шамиля Кибит-Магома тем временем после двухдневного штурма взял Гоцатль.
С падением Гоцатля противник прервал все коммуникации российского отряда, блокированного в Хунзахе. Положение окруженных было сложным: зарядов и патронов оставалось немного, продовольствия всего на один месяц, на верность жителей полагаться не следовало.
ПОМОЩЬ АРГУТИНСКОГО-ДОЛГОРУКОВА
1 сентября Самурский отряд князя Аргутинского-Долгорукого выступил из Кумуха на помощь Францу Клюгенау и двинулся на Каракойсу. Оттеснив неприятельские пикеты, он расположился неподалеку от селения Руджа. Затем со всей возможной решительностью русские войска атаковали мюридов, которые обратились в беспорядочное бегство. Одиннадцативерстовый путь от селения Руджа до главного перевала к Аварскому Койсу был усеян трупами горцев.
Князь Аргутинский решил двинуться в Аварию на соединение с Клюгенау через Гергебиль. 12 сентября отряд, двигаясь по чрезвычайно трудной дороге, достиг поздно вечером Гергебильского укрепления. На следующий день князь Аргутинский выступил к Аварскому Койсу. Войска перешли реку вброд и двинулись ускоренным шагом к Гоцатлинскому перевалу. Все окрестные высоты были усеяны горцами, а перевал прикрыт завалами в три яруса. Здесь оборону держал лично Хаджи-Мурат с 2500 отборными мюридами. На войска князя Аргутинского с гор посыпался град пуль и камней. Несмотря на смертоносный огонь и сильное утомление, егеря Самурского отряда добрались до завалов. Впереди атакующих был сам князь Моисей Аргутинский с обнаженной шашкой в руке. После упорного штыкового боя войска овладели перевалом. Современники отмечают, что Аргутинский-Долгорукий хорошо знал край и образ ведения горной войны, умел не только броситься, когда это действительно нужно, на штурм как простой рядовой, но и способен был подготовить успех всякого своего предприятия.
14 сентября Самурский отряд спустился в Аварскую долину и соединился в четырех верстах от Хунзаха с отрядом генерала Клюгенау, вышедшим после сигнальных выстрелов пушек князя Аргутинского из укрепления. Шамиль отступил. Однако после этого соединенный отряд ничего не предпринимал. Войска ожидали подвоза продовольственных и боевых припасов. Начинается безрезультатная артиллерийская канонада. Соединенные Самурский и Аварский отряды (6 тыс. штыков и шашек) бездействуют, что вызывает несомненное недоумение. Тут дело, разумеется, не в недостатке боевых и продовольственных запасов, а в личных качествах начальника соединенных отрядов Франца Клюгенау, лично генерала очень храброго, но весьма посредственного полководца. А потому главные злоключения российских войск были еще впереди.
ОСАДА ГЕРГЕБИЛЯ
Шамиль отлично понимал, что с падением Гергебиля прерывается связь Северного Дагестана с Южным, а с овладением его войсками Бурундук-Кале - прекращается всякое сообщение Аварии с равнинами Северного Кавказа. В начале ноября сподвижник имама Кибит-Магома осадил Гергебиль, смежные укрепления которого, верхнее и нижнее, защищались двумя ротами (306 человек) под командой майора Шаганова. Горцы решили во чтобы то ни стало истребить малочисленный гарнизон.
К Кибит-Магоме непрерывно прибывали все новые и новые подкрепления. Шестидневный беспрерывный бой утомил русских, а неприятельские пули и ядра, поражая ежедневно от 30 до 35 бойцов, сильно ослабили его. Стены верхнего укрепления были пробиты во многих местах ядрами, а на месте батарей лежали груды земли и камня. Оценив обстановку, офицеры Гергебиля решили оставить и взорвать нижнее укрепление. Под офицерским флигелем и казармой были закопаны четырехпудовые бочонки с порохом.
Горцы, обратив внимание на тишину в укреплении, проворно забросали ров фашинами, взбежали на стены и, не видя русских, бросились в казарму и во флигель - искать добычу. Но в этот момент раздался страшный треск и грохот - и несколько сотен воинов скрылось навсегда под развалинами зданий. Тем не менее неприятель не прекращал попыток взять Гергебиль штурмом, а силы гарнизона таяли.
Во второй половине дня 6 ноября на Аймякинских высотах засверкали на солнце штыки. Настроение гергебильского гарнизона мгновенно изменилось: недавнее отчаяние сменилось восторгом. Но недолго пришлось радоваться: Дагестанский отряд отступил. Почему?
Реальной возможности спасти герегебильцев не было. Спуститься по горной тропе к Гергебилю с 1600 штыками против неприятеля в 8 или 9 тыс. человек - значило обречь отряд на верную гибель без всякой пользы для укрепления. А эти штыки оставались единственным резервом российских войск во всем Северном Дагестане. Попытка освободить Гергебиль на практике означала неизбежную и бесполезную гибель всего отряда, а затем и утрату Дагестана в целом. Горцы продолжали расстреливать укрепление и на глазах Дагестанского отряда два раза бросались на штурм. Гергебиль пал.
ФРЕЙТАГ ВЫРУЧАЕТ НИЗОВОЕ
События по-прежнему продолжали развиваться неблагоприятно для российских войск. 13 ноября Низовое укрепление было обложено горцами, которые разграбили все окрестные селения и каждый день по несколько раз атаковывали осажденных. Среди атакующих были замечены и жители селения Тарки. 17 ноября сдалась без выстрела башня в Бурундук-Кале. Неприятель, овладев ею, срыл постройку до основания и испортил спуск в Ирганайское ущелье настолько, что движение не только конницы, но даже пеших бойцов стало практически невозможным.
19 ноября отряд генерала Роберта Фрейтага выступил на помощь осажденному гарнизону Низового. Разведчики донесли, что там идет сильная канонада и неприятель стреляет по укреплению из орудий. Горцы огромными массами начали стягиваться навстречу войскам Фрейтага. Но русские столь стремительно атаковали мюридов, что они, несмотря на всю свою стойкость, вынуждены были отступить. Вскоре отход превратился в повальное бегство. По окончании сражения отряд направился к Низовому. Приближаясь к укреплению, генерал Фрейтаг увидел, что горцы поспешно отступают. Вся дорога усеяна была их толпами. Ужас, овладевший неприятелем был так велик, что не только мюриды, но и все жители аулов, расположенных по хребту, рассеялись в горах. Около Низового не осталось ни одного неприятеля. Осмотрев укрепление, генерал Фрейтаг не мог не отдать должной справедливости мужественной защите гарнизона, продолжавшейся более восьми дней.
Гарнизон Низового был спасен. Оставалось решить вопрос: что делать с укреплением и с запасами продовольствия. Оставлять людей, материальные ценности в Низовом было нельзя. Роберт Фрейтаг был твердо уверен, что еще одного штурма оно не выдержит. Поэтому генерал погрузил на подводы все, что было возможно, увел с собой бойцов и сжег укрепление.
СПАСЕНИЕ ОТРЯДА ПАССЕКА
Горцы чувствовали себя полными хозяевами уже и в окрестностях Темир-Хан-Шуры. Шамиль с главными силами оставался в селение Казанище. Он сделался владыкой всего Северного и Нагорного Дагестана и легко мог выставить 30 тыс. бойцов, однако так и не решился штурмовать Шуру.
Прибытие сюда отряда генерала Фрейтага позволило перейти к решительным наступательным действиям против неприятеля. Для начала скопища Шамиля были разбиты у селения Казанище. Эта победа ободрила российские войска. Имам отступил к Зырянам. 16 декабря русские войска под командованием генерала Владимира Гурко выступили из Темир-Хан-Шуры. При их приближении горцы оставили Бурундук-Кале и обратились в бегство. Гурко шел выручать отряд подполковника Пассека, который уже три месяца отчаянно отбивался в Хунзахе и Зырянах.
Пассек немедленно был поставлен в известность о приближении деблокирующих частей, которые с огромным трудом преодолевали покрытый глубоким снегом высокий хребет. Темнота и сильный мороз, доходивший до 16 градусов, не позволяли сразу же по прибытии приступить к исправлению спуска в Ирганайское ущелье. В рекордно короткий срок саперы устранили все повреждения, и 17 декабря отряд двинулся на Зыряны. На половине дороги к Ирганаю войска неожиданно встретились с передовыми подразделениями Пассека, который, получив уведомление о прибытии русских войск в Бурундук-Кале и заметив отступление горцев, решился двинуться с двумя батальонами в Ирганайское ущелье. Благодаря быстроте, с которой Пассек выбрался из Хунзаха и Зырян, отряду удалось лишь с незначительными потерями пройти хребет Танус-Бал. Гораздо больше затруднений доставили снег и гололедица: лошади и вьюки падали под кручу, горные орудия свозили на руках.
Положение отряда Пассека действительно было почти катастрофическим. В течение хунзахского "сидения" он опасался, что на холоде и от скудного питания начнутся повальные болезни. Тем не менее дух войск был выше всяких похвал. Ночами солдаты с усердием продолжали работу для усиления окопов и самой крепости. Днем ходили за дровами и фуражом: ломали колючку на склонах гор и рвали траву, разгребая снег. Пассек, давал войскам отдых только от 11.00 до 13.00, в относительно теплое время суток, и сон не был так опасен. Для поддержания сил бойцов, и особенно раненых и больных, он заблаговременно реквизировал скот и разрешил есть лошадиное мясо.
УРОКИ
Итак, кампания 1843 г. в Дагестане окончилась. Российские войска понесли тяжелые потери. С 27 августа по 22 декабря были убиты, ранены, контужены, без вести пропали и оказались в плену: генералов и офицеров - 92, солдат - 2528. Материальные утраты составляли: 27 орудий, 8 крепостных пушек, 2152 ружья, 35 000 патронов, 50 пудов пороха, 180 палаток, 368 лошадей, не считая вьючного транспорта. Воинство Шамиля разрушило до основания двенадцать укрепленных пунктов: Унцукуль, Балаханы, Моксох, Ахальчи, Цатаных, Гоцатль, Гергебиль, Бурундук-Кальская башня, Хунзах, Низовое, Зыряны и Гимры.
Но 1843-й не стал годом окончательного перелома в системе действий российских войск. Лишь Даргинская экспедиция в 1845 г. (см. "НВО" # 16, 2002 г.) обусловила переход к системе, построенной на глубоко верной мысли генерала Алексея Ермолова о том, что действия на Кавказе можно уподобить осаде большой крепости. Кавказская война должна была быть возведена в строгую систему, без которой самые дальновидные распоряжения оставались бы бесполезными и бессвязными случайностями. Ряд кровопролитных битв и блестящих подвигов, масса убитых и раненых, значительный материальный ущерб - вот в сущности результаты старых экспедиций, после которых спокойствие края считалось утвержденным, и удар обращался в другую сторону. А тем временем разоренные аулы застраивались вновь, и горцы благодаря отсутствию русских опять набирались сил для борьбы еще более ожесточенной.
Неудачный для российских войск 1843 г. резко ухудшил общую военно-политическую обстановку на Кавказе. В Дагестане после событий этого года практически все пришлось начинать с нуля. Однако, как говорится, нет худа без добра. Несмотря на то что неудачи русских войск замедлили покорение края на многие годы, тем не менее они в конечном итоге привели к рождению так называемой воронцовской эпохи и к последующему поражению Шамиля.
Кавказская армия стала окружать непокорные племена железным кольцом, постепенно его сжимая. Сооружались линии мощных крепостей и укрепленных станиц, заменивших собою слабые укрепления, прорубались широкие просеки, проводились удобные для езды и движения дороги, покорявшиеся аулы выселялись из гор на равнины, а упорствовавшие - истреблялись. Спустя 21 год после данного русским войскам в горах Дагестана урока император Александр II получил донесение: "Отныне на всем Кавказе нет ни одного человека, непокорного Вашему Величеству".
