Маша Горпенко В.И. Даль (Казак Луганский). Картины из русского быта: Автобиографические записки. В.И. Даль в воспоминаниях современников. Сост., предисловие и примеч. Б.Романова. М.: Новый Ключ, 2002, 479 с.
Даль был, что называется, на все руки мастер и всюду поспевал: в гардемаринах побывал, хирургом знатным был, гомеопатию небезызвестную в народе распространял, стишки пописывал, прозой увлекался, спиритизмом грешил и чего он только еще не делал! В общем, "были люди в наше время", с почти энциклопедической образованностью - не чета нынешним. Если согласиться с мнением модного ныне Фаулза, дело было не в людях, а в самой науке, недалеко ушедшей от колыбели и еще не противопоставленной дилетантизму. В наше время подобным "дилетантам" пути закрыты - XIX век и либерализм в науке прошли. Хотите писать книги по истории, социологии или психологии? Закончите сперва университет, соответствующий факультет, кафедру, и получите необходимую амуницию в виде наследия предыдущих поколений и остро наточенного копья здорового скептицизма.
Дилетантский уровень науки XIX века заставляет теперь этнографов и археологов во всем, что касается открытий той поры, бродить, как в тумане. Туманом представляются и "Картины из русского быта" Владимира Даля, относительно которых сам автор и некоторые из его современников утверждали, что позаимствованы они у народа. Но, во-первых, к быту в современном значении этого слова все это не имеет ни малейшего отношения, это сказки, "небылички", собрание неординарных, хоть и весьма любопытных, случаев. Во-вторых, кто и как сможет отличить здесь народное "правдивое" слово от авторской выдумки? Дословно Даль истории свои не записывал, ссылок на источник не делал. Потому выглядит все это не художественной литературой, а подлинной историей - скорее воспоминания современников.
В этом разделе книги читатель найдет окрошку из разнообразных по стилю, характеру и общему смыслу биографических заметок, семейных воспоминаний, записок случайных и неслучайных знакомых. Отдельные элементы этого списка читать можно только скрепя сердце, и далеко не всему можно доверять. Например, перебраться через творение дочери Даля Екатерины можно, только зажмурившись и не обращая внимания на бесконечные "ахи" и "охи" (хорошо еще, что нашелся добрый человек, друг Даля Дмитрий Завалишин, заметивший здесь множество расхождений с фактами). Пожалуй, следует выделить краткие записки Тараса Шевченко и Д.В. Григоровича, отличающиеся тем самым здоровым скептицизмом, который никогда еще картины не портил. Но из хора подобострастных, обожающих и скептических голосов придется самостоятельно вычленять истинного обрусевшего датчанина, со всем присущим ему педантизмом и энергией Штольца погрузившегося в дебри русского языка.
Кроме прочего, имеется в воспоминаниях и много попутной информации: о первых шагах гомеопатии, о притеснениях со стороны цензуры (от которой немало пришлось претерпеть самому Далю), о спиритизме и мистицизме, об отношении к творчеству Верди и о Пушкине. Особенно - о Пушкине. Ибо Даль был с ним знаком, присутствовал при его смертном часе, а друзья-мемуаристы постарались развить далее эту легенду (не слишком большую - в размер популярности самого Даля). Вслед за друзьями и автор современного предисловия Борис Романов регулярно отмечает, как Даль идет по стопам Пушкина: того же информатора опросил, то же место посетил┘ Словно бы тень великого русского поэта - центр притяжения всей творческой энергии нашей литературы - одним своим прикосновением возвеличивает "скромненькое" дарование Даля. По крайней мере именно такова концепция предисловия, в котором нас все время пытаются уверить, что Даль - вовсе уж не такой плохой писатель. Чем достигается эффект прямо противоположный. Иной адвокат хуже обвинителя.
Дарья Гармоненко 
