Михаил Ходаренок ПРИ ИССЛЕДОВАНИИ Курской стратегической оборонительной операции невольно возникает вопрос, почему немецкие военачальники практически не заметили крупнейшего танкового сражения под Прохоровкой, получившего столь масштабное освещение в советской исторической литературе? Знаменитая битва не получила должного отображения в боевых и оперативных документах германской группы армий "Юг". О ней достаточно скупо говорит в своих воспоминаниях фельдмаршал Манштейн и вовсе не упоминает генерал Меллентин.
Отдельные исследователи в полемическом запале договариваются даже до того, что танкового сражения под Прохоровкой и вовсе не было. Сразу подчеркнем, что битва 12 июля 1943 г. состоялась и по большей части проходила именно так, как ее описывали и в первые послевоенные годы, и сегодня.
Почему же немцы никогда не считали 12 июля поворотным днем в операции под Курском? Причина достаточна проста. Советское командование непрерывно подтягивало к местам вклинения германских частей и вводило в бой все новые и новые бронетанковые соединения. Кроме этого на угрожаемые направления оперативно выдвигались войска с неатакованных участков. Боевой состав советских танковых армий и корпусов, вступающих в Курскую битву до встречного сражения под Прохоровкой, был вполне сопоставим с потенциалом 5-й гвардейской танковой армии. Именно по этой причине 12 июля 1943 г. для немецких войск остался рядовым днем битвы под Курском, особо ничем не выделяющимся из череды предыдущих.
Иными словами, имеющиеся ресурсы личного состава, вооружения и военной техники позволяли советскому командованию устраивать немцам своеобразные "прохоровки" в битве под Курском практически каждый день. Лучшее подтверждение этой версии - фронтовой контрудар войск Воронежского фронта 8 июля 1943 г. По привлекаемым силам он вполне сопоставим с встречным танковым сражением 12 июля 1943 г.
ЗАМЫСЛЫ
Оборонительное сражение на южном фасе Курской дуги началось не совсем удачно для советских войск. В первый же день противник прорвал главную полосу обороны и захватил превосходство в воздухе. К исходу второго дня была прорвана и вторая полоса обороны. Энергичные действия противника под руководством лучшего германского генерала Эриха фон Манштейна привели к глубоким вклинениям германских войск в боевые порядки армий первого эшелона Воронежского фронта. Оперативная устойчивость обороны соединений генерала Ватутина могла быть нарушена в любую минуту, что, без всякого преувеличения, могло повлечь за собой катастрофические последствия для советских войск, обороняющихся на Курском выступе.
В сложившейся обстановке командующий войсками Воронежского фронта принял решение с утра 8 июля нанести мощный удар по вклинившемуся в оборону советских войск противнику. Замыслом Николая Ватутина предусматривалось срезать выступ, образовавшийся в результате первых дней наступления немецких войск и нанести германским танковым соединениям решительное поражение. Всего к фронтовому контрудару привлекалось шесть танковых корпусов и один механизированный.
Нельзя не обратить внимания на пункт 7 оперативной директивы Николая Ватутина на контрудар # 0014/оп: "Вся авиация фронта будет поддерживать контрудар и прикрывать ударную группу с воздуха". Не совсем понятно, то ли это заверения танкистов в надежном воздушном прикрытии, то ли призыв к командующему 2-й воздушной армии (оперативно подчиненной Воронежскому фронту), то ли просто лозунг оперативного характера. Какие задачи можно поставить командующему 2-й ВА на основании такой достаточно туманной формулировки? Вполне возможно, что одна из причин неудовлетворительной работы советской авиации в первую неделю Курской битвы связана именно с такими расплывчатыми и неконкретными задачами, которые ставили воздушным армиям общевойсковые начальники.
Готовность к переходу в наступление генерал Ватутин установил в 10.30 8 июля 1943 г. Отвечали ли оперативные соображения и отданные Николаем Ватутиным указания сложившейся обстановке, элементарным правилам и нормам оперативного искусства?
ТЕОРИЯ И ПРАКТИКА
Контрудар во многих случаях остается последней возможностью обороняющихся войск оказать эффективное противодействие противнику. На каждом направлении контрудара обычно назначаются 1-2 рубежа развертывания войск - с учетом возможного изменения ситуации и глубины ожидаемого продвижения противника. Однако директива генерала Ватутина не учитывала того простого факта, что немцы не будут терпеливо дожидаться перехода танковых корпусов в наступление, а могут упредить советские войска активными действиями. Подобное развитие обстановки штабом Воронежского фронта предусматривалось только на словах - пункт 9: "Одновременно с подготовкой наступления быть готовым в любой момент отразить возможный удар противника". А как быть готовым - не указывалось. А надо было бы подробно расписать порядок действий войск в случае продолжения немецкими войсками наступления, хотя бы определить дальнейшие рубежи развертывания танковых корпусов для контрудара. Складывается впечатление, что руководство ВФ считало, что противник будет безынициативно, безмолвно и неподвижно дожидаться нашего часа "Ч". На практике же получилось совершенно обратное - с первыми лучами июльского солнца немецкое командование немедленно перешло к решительным действиям, смешав все расчеты и планы Ватутина.
Помимо всего прочего рубежи развертывания контрударных бронетанковых группировок должны быть обязательно прикрыты общевойсковыми соединениями. В противном случае из положения непосредственного соприкосновения с противником очень трудно перегруппироваться и выстроить боевые порядки. Однако между танковыми корпусами ВФ и противником или не было общевойсковых соединений, или же оборону занимали крайне ослабленные в предыдущих боях стрелковые дивизии.
Самое главное - контрудар выгоднее наносить, когда противник в результате упорной обороны понес значительные потери и дезорганизован, его боевые порядки расстроены, ближайшие резервы израсходованы, задержаны или скованы. Преждевременное нанесение контрудара, когда противник еще не ослаблен, не может привести к решительному результату. В то же время недопустимо и опаздывать с нанесением контрудара, ибо оборона может быть сломлена. Иными словами, выбор момента нанесения контрудара - весьма тонкая грань искусства военачальника. Наконец, перед проведением контрудара обороняющимся необходимо захватить хотя бы временное господство над полем сражения в воздухе и огневое превосходство над противником в полосе действий войск, привлекаемых к контрудару. Без этого на успех рассчитывать практически невозможно. Почти ничего из перечисленного на Воронежском фронте сделано не было.
НЕСТЫКОВКИ И НЕУРЯДИЦЫ
Ватутин подписал общую директиву в 23.00 7 июля. Время перехода к активным действиям было определено Ватутиным в 10.30. Сроки были явно нереальные. С одной стороны, для разгара лета, когда светать начинает уже в четвертом часу, 10.30 - слишком поздно. По существу, разведке противника и немецкому командованию предоставлялось не менее семи часов светлого времени для принятия контрмер. С другой стороны, даже и к этому времени далеко не все соединения, привлекаемые к контрудару, вышли в исходные районы.
В частности, 2-й тк Юго-Западного фронта в 23.45 6 июля 1943 г. получил боевую задачу - совершить марш из Уразово в район Корочи и поступить в распоряжение Воронежского фронта. Не успел корпус совершить напряженный ночной марш и к исходу 7 июля сосредоточиться в районе Корочи, как в 23.00 поступила новая задача - сосредоточиться в районе Правороть, Виноградовка. Только к 8 часам утра 8 июля "головы" колонн частей корпуса показались в назначенном ему для сосредоточения районе. За 23 часа бронетанковое соединение прошло более 200 км, причем дважды на марше танкисты получали задачу на переход к обороне. Напомним, согласно теории, марш бронетанковой части перед вводом в сражение не должен превышать 30-40 км.
На маршруте выдвижения 2-го тк осталось по техническим причинам 13 танков (в целом, надо сказать, немного. В июне 1941 г. 8-й мк ЮЗФ оставил на дорогах более 50% своей материальной части). Мотострелковая бригада 2-го тк (таковая только по названию, без средств подвижности), совершая марш из Уразово пешим порядком, безнадежно отстала от танков.
Естественно, перейти в наступление в соответствии с ранее запланированным сроком на незнакомой местности корпус не смог. Теперь представим состояние танкистов, которым через несколько часов идти в бой (для многих последний). Двухсуточный ночной марш, перебои с горячей пищей, обычная бестолковщина по ходу движения, неясность обстановки... Иными словами, вымотать людей перед вводом в сражение до полусмерти, списывая все неурядицы и недоработки на войну и коварного врага, и поныне стойкая примета нашей армии. Корпус все-таки перешел в наступление, но только в 13.20 8 июля 1943 г. Особого успеха, естественно, добиться в таких условиях не смог, потеряв в бою более 30 танков (по докладу командира 10-го тк) и уничтожив (по данным частей корпуса) 15 боевых машин противника.
В результате недостаточной информации в штабе 2-го тк о положении соседних частей в период с 21.00 до 22.00 одна из бригад корпуса повела наступление на выс. 258,2 (0,5 сев. Тетеревино), которая к этому времени занималась частями 183-й сд. В результате боя имелись потери с обеих сторон. Такие случаи на фронте не являлись из ряда вон выходящим происшествием. В частности, на следующий день боевые порядки невезучей 183-й сд штурмовали 60 наших самолетов Ил-2. Однако 9 июля от своей авиации досталось и 2-й тк. Об этом говорит надпись командира корпуса генерал-майора Попова на боевом донесении от 9 июля: "Прошу передать т. Ватутину, что нас бомбят свои самолеты, Ил-2, в количестве 58 сам.".
В достаточно сложной ситуации оказался и 10-й тк, до 7 июля оперативно подчиненный 5-й гв. А Степного военного округа. Корпус получил задачу совершить 100-км марш и сосредоточиться к исходу 7 июля 1943 г. в районе Прохоровки. К моменту занятия корпусом указанного рубежа противник оказывал сильное огневое давление на Прохоровку. Поэтому командование ВФ определило 10-му тк новый рубеж обороны, который корпус, произведя очередную перегруппировку, занял только к 21.00 8 июля 1943 г. В фронтовом контрударе в назначенный срок участия 10-й тк принять также не смог.
Самое главное, для проведения контрудара не была создана основная предпосылка - к утру 8 июля враг отнюдь не был обескровлен. Немцы (по их меркам) понесли значительные потери, однако вовсе не были дезорганизованы и деморализованы. Наступательные возможности группы армий "Юг" были далеко не исчерпаны. Более того, немецкая сторона по-прежнему обладала превосходством в воздухе. Сильнее всего досаждали советским бронетанковым соединениям оснащенные 37-мм пушками пикирующие бомбардировщики Ю-87. Кроме того, экипажи "штукас" обладали большим умением применения и бомб свободного падения. В частности, из 13 танков КВ 203-го тп (оперативно подчиненного 1-й ТА Михаила Катукова) 8 боевых машин были выведены из строя прямыми попаданиями авиабомб еще до ввода полка в бой.
Кроме организационных при нанесении контрударов летом 1943 г. существовали и чисто технические проблемы. Большинство опытных танкистов возражали против встречных боев с новыми германскими боевыми машинами. Вот, в частности, мнение командующего 1-й танковой армией Михаила Катукова: "...наносить танковым бригадам и корпусам контрудар при сложившейся обстановке просто нецелесообразно. Ну хорошо, мы двинемся на немцев... Но что из этого получится? Ведь их танковые силы по вооружению обладают значительным преимуществом. Этого никак не сбросишь со счета. Вражеские "тигры" могут бить из своих 88-мм орудий по нашим машинам на расстояние до 2 километров, находясь в зоне недосягаемости огня 76,2-мм пушек наших тридцатьчетверок. Словом, гитлеровцы в силах и с дальних рубежей вести с нами успешный огневой бой. Так следует ли давать им в руки такой сильный козырь? Не лучше ли в этих условиях повременить с контрударом, делать по-прежнему ставку на нашу тщательно подготовленную глубоко эшелонированную оборону?.. Пусть гитлеровцы вязнут, гибнут в нашей обороне. А мы тем временем будем перемалывать вражескую технику и живую силу. А когда мы обескровим их части, разобьем фашистский бронированный кулак, тогда и созреет выгодный момент для нанесения могучего контрудара..." Не прислушались, однако.
Карты схемы боевых действий исполнены Сергеем Мельником.
5-й ТАНКОВЫЙ КОРПУС
5-й гв. Сталинградский танковый корпус начал бой своевременно, вначале имел успех, к 16.00 овладел пос. Калинин, но соседи как справа (2-й тк), так и слева (2-й гв. тк) с места не двинулись. Противник быстро разобрался, что удар наносится на сравнительно узком участке и сосредоточил по частям 5-го гв. тк огонь артиллерии, танков и авиации. В результате за короткий срок 77 танков из 85, участвующих в атаке, было уничтожено. С наступлением темноты уцелевшие машины 5-го тк отошли на линию железной дороги. На следующий день корпус активных наступательных действий вести уже был не в состоянии.
Почему 5-й тк не поддержали соседи? 2-й тк в наступление вместе с 5-м тк перейти не мог, ибо, как указывалось ранее, его передовые части только начинали прибывать в указанный район сосредоточения. Поведение же командира 2-го гв. тк и сегодня не вполне понятно. На вопрос Ватутина командиру 2-го гв. тк Бурдейному, почему не выполнена задача, тот доложил: "...25-я и 4-я гв. тбр наступали на Нечаевка и клх. "Смело к труду" до рубежа реки Липовый Донец и встретили поначалу незначительное сопротивление. С подходом к реке противник выдвинул заслон в составе 15-20 танков, которые не давали навести переправу в районе Нечаевка и Петровский. На этом участке задача, - пояснял Бурдейный, - не выполнена из-за отсутствия переправы и нерешительных действий командира 4-й тбр. 26-я гв. тбр корпуса наступала в районе Вислое, встретила упорное сопротивление противника и продвинуться вперед не смогла". Более чем туманные объяснения, надо прямо сказать, и это при том, что сосед справа - командир 5-го гв. тк - в то же время докладывал, что его сосед слева (Бурдейный) вообще не трогался с места.
1-я ТАНКОВАЯ АРМИЯ
В ночь на 8 июля соединения 1-й ТА произвели частичную перегруппировку с целью усиления своего левого фланга, однако перейти в наступление в соответствии с замыслами Ватутина армия Катукова так и не смогла. Уже с 5 часов утра танкисты вели ожесточенные бои с упредившим их в действиях противником.
О напряженности танковых схваток говорит хотя бы тот факт, что к исходу дня в составе 200-й тбр 6-го танкового корпуса осталось всего несколько боевых машин, но бригада продолжала упорно удерживать назначенный рубеж обороны. Ослабленные в предыдущих боях 49-я тбр и 3-я мбр 3-го механизированного корпуса, седлая Обояньское шоссе в районе выс. 242,1, в течение всего дня вели тяжелые бои с противником, но к исходу 8 июля были вынуждены отойти в район выс. 260,8.
31-й тк с 192-й тбр (прибывшей в ночь на 8 июля в состав 1-й ТА) на рубеже Красная Поляна, Грезное с раннего утра отражали атаки немецких бронетанковых частей и мотопехоты, следовавшие одна за другой. Во второй половине дня до 50 танков противника, отбросив подразделения 237-й и 242-й тбр, ворвались на восточную окраину Кочетовки.
Однако развить этот небольшой тактический успех немцы так и не смогли. К исходу 8 июля 31-й корпус стойко оборонял участок Сухо-Солотино, западная окраина Кочетовки. Таким образом, основную тяжесть боев 8 июля 1943 г. вынесла на своих плечах 1-я ТА. Впоследствии катуковцы гордились, что в течение оборонительного сражения они, случалось, и пятились, но ни разу немецким бронетанковым частям не удалось прорваться в полосе обороны 1-й ТА. В целом заслуги армии в отражении немецкого наступления на южном фасе Курской дуги более чем значительны и еще ждут своего детального описания. Однако велики были и утраты - в течение только одного дня, 8 июля 1943 г., 1-я ТА потеряла 158 боевых машин (Т-34 - 145, Т-70 - 13).
ВОЕВАЛИ КАК УМЕЛИ
Официальная версия неудачи фронтового контрудара ВФ 8 июля 1943 г.: а) удар был упрежден противником; б) нерешительность действий 2 и 10-го танковых корпусов; в) недостаточно хороше взаимодействие наших войск и разновременность их действий.
В этот "незнаменитый" день Курской битвы бронетанковые и механизированные войска Воронежского фронта понесли значительные и по большей части неоправданные потери. Общий итог: утрачено 343 танка, из них - "Черчилль" - 15, КВ - 16, Т-34 - 223, Т-70 - 44, Су-122 - 19, Су-76 - 6.
Легче всего было бы обвинить в допущенных недочетах командование Воронежского фронта и лично генерала Ватутина. Однако не будем забывать, что командующий войсками ВФ был не вполне свободен в своем полководческом творчестве. Член Военного совета, соратник Сталина по политбюро ЦК ВКП (б), Никита Хрущев в любое время мог переговорить с Верховным главнокомандующим по вопросам, касающимся планов применения войск фронта. Помимо всего прочего на комфронта Ватутина давил своим авторитетом представитель Ставки на ВФ начальник Генштаба генерал Василевский.
Не следует забывать, что не молчала и Москва. Из столицы в адрес командования фронта постоянно следовали накачки и угрозы. Сохранить в подобных условиях самостоятельность в выработке решений оперативного характера и воплощении их в жизнь отечественным генералам было очень тяжело. Поэтому с маху осуждать только командование Воронежского фронта, по всей видимости, не стоит. Воевали как умели - от солдата до маршала. И разгар войны - лето 1943 г. - для многих командиров Красной Армии был еще периодом ученичества.
Печальнее другое - из допущенных недочетов выводы делались очень медленно. Практически по такому же сценарию и с аналогичными результатами прошел контрудар войск ВФ и 12 июля 1943 г., получивший впоследствии наименование "танкового сражения под Прохоровкой". Советские бронетанковые соединения, вновь брошенные в гибельный для них встречный бой, понесли большие потери. Когда же на южном фасе Курской битвы действительно обозначился кризис и немцы приступили к плановому отходу, мощно ударить по противнику оказалось уже нечем.
