Вадим Кулинченко К исходу 27 января 1944 г. войска Ленинградского и Волховского фронтов, взломав в трехсоткилометровой полосе оборону 18-й немецкой армии, разгромили ее основные силы и с боями продвинулись более чем на 100 км, перерезав важнейшие коммуникации противника. Фашисты вынуждены были начать отступление от Ленинграда.
А окончательный прорыв блокады начался так: в 9 часов 20 минут 15 января 1944 г. на значительном пространстве от южных окраин Ленинграда до Пулково замелькали вспышки артиллерийских залпов. Еще не смолкла артиллерийская канонада, а пехота уже двинулась к вражеской обороне. На пути к Гатчине лежали Красное Село и Дудергоф, связанные единой системой оборонительных сооружений и огня. Ключом к этой крепости служила высота 173,3 - Воронья гора - самая высокая точка Ленинградской области. С нее просматривались не только советские позиции, но и южные окраины Ленинграда. Не овладев высотой, нельзя было рассчитывать на успех штурма Красного Села и дальнейшее продвижение.
Но я хочу начать свой рассказ с сентября 1941 г., когда эту гору Воронью обороняли наши солдаты - всего одна рота против наседающих немецких дивизий. Рассказывал мне об этом отец, Тимофей Кулинченко, ныне покойный, один из защитников горы Воронья в сентябре 1941 г. Он был рядовым политбойцом, о таком воинском звании начала Великой Отечественной знают немногие. Именно политбойцы были цементом армии в трагическом начале войны и сыграли важную роль в укреплении политико-морального состояния советских войск. Они были своего рода штрафниками долга.
РАССКАЗ ОЧЕВИДЦА
К началу сентября 1941 г., рассказывал Тимофей Кулинченко, наша рота закрепилась на горе Воронья. Как нам объявили, объект наиважнейший. Приказ был строжайший - удерживать высоту во чтобы то ни стало. Но что сделаешь с трехлинейкой против танков? Уже от роты осталось не больше взвода, а немец долбит высоту почем зря. Наш лейтенант уже не раз посылал в полк за подкреплением, но посланцы не возвращались, и помощи не было.
Вызвался я дойти до штаба полка. Лейтенант уже без всякой надежды благословил меня, и я пополз. Кругом ад кромешный, а я как будто заколдованный. По пути встретил своих товарищей, но уже не живых - не дошли. Всегда чувствуешь себя в чем-то виноватым около убитого или раненого товарища. Кажется, что ты чего-то не сделал, чем-то не помог ему избежать смертельной опасности, а вот сам еще живой.... Мне повезло. Дошел....
В штабе уже готовили подмогу. Велели мне подождать и идти с отрядом. Но не мог я ждать, там были мои товарищи, им нужна моральная поддержка, они должны знать, что помощь идет. Я пошел впереди подкрепления. За мной батальон. Солдаты шли молча, глядя на распростертые тела наших бойцов, и лица их кривила какая-то безжалостная решимость. Вот уже вижу радостное лицо лейтенанта, рывок нашего батальона, но что-то ударило в голову и....
Очнулся в госпитале. Говорить не мог, читать и писать не мог, лежал как чурбан. Заговорил только через три месяца. Пуля прошла через всю голову, но меня не посчитали убитым, а доставили в госпиталь, где я месяц был без сознания. Потом открыл глаза и узнал, что наши ребята после жестоких боев по приказу оставили Воронью.
За тот бой я был удостоен медали "За боевые заслуги" (тогда наград мало давали), которую получил уже после войны.
А в 1978 г. вызвали меня в райком партии, где сообщили, что ленинградские следопыты нашли мой партийный билет, утерянный во время боя на Вороньей горе. На меня пахнуло теми страшными днями, и я спросил: "Будет ли по этому вопросу разговаривать со мною секретарь райкома?". Мне сказали, что нет. Я отказался восстанавливаться в партии, разочаровался в руководителях и ушел из райкома с болью в сердце. Выиграли такую войну, а людей как не ценили, так и не ценят....
Из различных источников мне удалось выяснить, что Воронью гору оборонял 276-й опаб (отдельный пехотно-артиллерийский батальон), а не рота, как говорил мой отец, а возможно, это тот батальон, который привел он, а до этого там действительно была одна рота....
9 сентября 1941 г. пять пехотных, две танковые и одна моторизованная дивизии 4-й танковой группы и 18-й армии после сильной артиллерийской и авиационной подготовки стали прорываться из района северо-западнее Красногвардейска на Красное Село и Ленинград. Четыре дня шли кровопролитные бои. Конкретно, исходя из оперативных карт, на гору Воронья наступали 6-я танковая, 58-я пехотная и Полицейская СС дивизии немцев. Враг, имея численное превосходство, прорвал на южном участке оборону и вступил в Дудергоф, охватив с трех сторон район Красногвардейского укрепрайона. 12 сентября гитлеровцы ворвались в Красное Село. В этот день, как отмечало немецкое командование, "на фронте от Гатчины до Ропши начался штурм", который не увенчался успехом. И здесь немалая заслуга роты, насмерть стоявшей на Вороньей горе.
Ровно через 859 дней начался штурм Вороньей горы уже нашими войсками. Об этом есть литература, отчеты, исследования, а главное, фамилии. Есть награжденные, даже три Героя Советского Союза, что говорит о значимости горы Вороньей. Почему забыты защитники этой горы в 1941 г.? Вопрос вроде ясен - побежденных забывают, победителей не судят и награждают. Но все это пусть остается на совести "вождей" и историков, а простые люди всегда чтут память своих предков.
ОПЫТ, ПРИГОДИВШИЙСЯ В 44-м
В суровых боях с врагом, проходивших на большой территории (гора Воронья - небольшой эпизод, но немаловажный. - В.К.), в условиях применения противником значительных танковых, авиационных и мотомеханизированных сил, войска фронта получили опыт, который пригодился в январе 1944 г.
Воронью гору штурмовала 63-я гвардейская стрелковая дивизия полковника Афанасия Щеглова. За плечами тридцатилетнего комдива были уже и военная академия, и работа в оперативном отделе армии, и тяжелые оборонительные бои у Гатчины в 1941 г., и лыжные рейды по тылам противника. Энергичный, талантливый командир с отважными бойцами, выдержавшими блокаду, не стал штурмовать сильно укрепленную гору Воронью в лоб, а совершил обходной маневр.
Ударная группа под командованием капитана Владимира Массальского проникла в расположение врага с тыла. Застав неприятеля врасплох, прорубила в его позициях коридор, по которому прошел танковый десант.
В боях за Воронью гору отличились командир отделения из 188-го полка старший сержант Н.А. Залетов и боец роты автоматчиков 190-го полка из отряда капитана Массальского В.С. Иванов. Этим двум воинам 63-й гвардейской стрелковой дивизии выпала честь называться самыми храбрыми ее солдатами. Залетов и Иванов стали первыми кавалерами Ордена Славы всех трех степеней (8 ноября 2003 г. исполнилось 60 лет со дня учреждения орденов Славы и "Победа". - В.К.).
19 января 1944 г. утром комбинированным ударом с двух сторон Воронья гора была взята. Решающую роль сыграли гвардейские полки 188-й и 190-й - один из первых полков Красной Армии, созданный в 1918 г. Фабрициусом из путиловских рабочих. Успех боев на Вороньей горе ускорил окончание сражения за Красное Село. Его штурмовала уже другая - 64-я гвардейская дивизия, которая, чувствуя локоть 63-й дивизии, завершила взятие укрепленного узлового пункта Красное Село 19 января, чем был решен первый этап большой Ленинградско-Новгородской наступательной операции.
За умелое руководство частями, штурмовавшими Воронью гору, и личную храбрость звание Героя Советского Союза было присвоено командиру 63-й гвардейской дивизии полковнику Щеглову, командиру дивизионной артиллерии полковнику Феоктисту Буданову и капитану Владимиру Массальскому (Указ Президиума Верховного Совета СССР от 13 февраля 1944 г.).
Отмечая 60-летие полного снятия блокады Ленинграда, нельзя не вспомнить тех, кто стоял насмерть, а потом штурмовал такие, сегодня вроде безымянные, а тогда очень значимые высоты, как гора Воронья.
