Александр Бабакин - Ида Николаевна, прошедшая в России так называемая военная реформа не подняла боевой потенциал наших войск. Те ли преобразования проводились и ныне ведутся в Вооруженных силах?
- Никто в здравом уме не может оспаривать, что России необходимо иметь мощную боеспособную армию. Но никто не может отрицать и того, что наши Вооруженные силы не в состоянии в полной мере сейчас защитить интересы общества и государства. Более того, все военнослужащие, как кадровый, так и призывной состав, сами нуждаются в защите общества.
В настоящее время, по имеющимся у меня данным, в войсках нарушаются конституционные права порядка 80% военнослужащих по призыву. В упрощенном виде можно утверждать, что развитие российской военной организации пошло по пути, который оказался несовместимым с формированием военно-политической элиты, кровно заинтересованной в обеспечении безопасности страны в самом широком смысле этого понятия, а следовательно, в том числе, и в проведении подлинной военной реформы. Происходит широкое манипулирование термином "военная реформа", но реформы как таковой не было и нет. Об этом достаточно красноречиво говорит хотя бы тот факт, что, за исключением Игоря Родионова, каждый очередной министр обороны РФ объявлял (причем некоторые из них - даже неоднократно) о завершении военной реформы.
А перспективная военная реформа, по историческому опыту нашей державы и других государств, должна быть рассчитана на десятилетия. Только тогда она может создать условия для целенаправленной модернизации Вооруженных сил. У нас же все было поставлено с ног на голову. Любые конъюнктурные, зачастую вынужденные ввиду развала видов и родов войск организационные преобразования объявляются "завершенными" реформами, а затем следующий министр отменяет ранее принятые решения и начинает все сначала. В результате, не побоюсь откровенно сказать, нынешние Вооруженные силы, представляющие, по сути, останки ВС СССР, и далее продолжают деградировать.
- Какая же, по вашему мнению, армия необходима для обеспечения национальной безопасности страны?
- Обычно на этот вопрос отвечают так: России нужны мобильные, оснащенные современной техникой, боеспособные и боеготовые Вооруженные силы. С этим трудно спорить. Но я бы уточнила: России необходима такая армия, которая была бы в состоянии адекватно реагировать на нынешние угрозы безопасности. А вот как раз с определением этих угроз и роли армии в их отражении у нас дело обстоит плохо. Общество не верит в армию как в инструмент эффективной защиты страны и народа. Интересы самих Вооруженных сил находятся на периферии интересов российской власти, а большинство населения правомерно воспринимает армию как закрытую корпорацию, внутри которой царят произвол и насилие.
Военное руководство никак не объясняет россиянам, для чего нам такая армия, какая она сейчас есть, а если такие войска нам не нужны, то почему проводимые оргмероприятия являются половинчатыми, конъюнктурными и по существу ничего не меняют. Более-менее ясно, для чего необходимы ядерные стратегические силы сдерживания. Однако неясно, отражение каких явных и потенциальных угроз нам по плечу. Между тем в армии уже почти ничего не летает, не плавает, а только ползает. В таких условиях военные профессионалы могут только дисквалифицироваться.
- Есть ли у нас в стране силы или институты, способные провести действенную военную реформу?
- Я не могу назвать сейчас какие-либо обладающие реальным реформаторским потенциалом институты, способные реализовать кардинальную военную реформу. Специалисты в России, конечно же, есть. Другое дело, что в военно-политической среде у нас нет Реформаторов с большой буквы. К каким, например, принадлежал военный министр императора Александра II Дмитрий Милютин.
Нынешние наши военачальники росли и получали звезды еще в Советской армии, в Афгане, потом в Чечне. На них давит и негатив хаотического и криминального демонтажа советской военной инфраструктуры. А это - тяжелый и, по сути, пораженческий опыт (о паркетных генералах я не говорю).
Откуда взяться реформаторам? Наверное, их следует искать в среде молодых политиков, которые рано или поздно придут к руководству страной и смогут взять на себя ответственность за строительство прочной системы обеспечения безопасности страны и создание армии, достойной России.
- Какие меры необходимы для повышения боеспособности нашей армии, как сделать ее демократической по составу и духу?
- Чтобы начать военную реформу, нужна, разумеется, прежде всего политическая воля высшего государственного руководства. Но ее не ощущается вовсе. Последние планы военного строительства фактически отодвигают проблемы реформирования Вооруженных сил на период после 2008 года. Таким образом, нынешнее военно-политическое руководство фактически сознательно снимает с себя ответственность за его проведение.
В чем-то повторяются ельцинские "предвыборные шутки" 1996 года с изданием указов о переходе Вооруженных сил на комплектование на контрактной основе. Теперь эти "шутки" звучат так: наберем контрактников, сократим срок призывной службы, но увеличим масштабы призыва вдвое. Провал этих планов уже очевиден - система контракта не работает по финансовым, социальным и другим причинам, а увеличить масштабы призыва не удастся - помешают демографические и медицинские проблемы.
Реформы следует начинать не с административных судорог, а с определения целей военной политики, безусловного пересмотра принципов комплектования, изменения организационно-штатной структуры и кардинального изменения отношения к человеческим ресурсам. В армии не должно быть должностной кастовости и чванства, непрозрачности и коррупции кадровой политики и, безусловно, призывного рабства.
- А как решить в нашей армии проблему с правами военнослужащих по призыву?
- Да очень просто. Будучи в Швейцарии, мы познакомились с распорядком дня военнослужащих национальной армии этой маленькой горной страны. Каждый день у них начинается с изучения прав солдата в течение одного часа. Вот так и нам надо делать. Но у нас очень многим выгодно, чтобы солдаты оставались пушечным мясом, офицеры - бездомными, а генералы - довольными собой и своей жизнью. Пока это сохраняется, Вооруженные силы останутся пугалом в глазах всего общества и источником социального напряжения.
Между тем, по большому счету, проведение подлинной военной реформы, создание вокруг планов ее осуществления атмосферы национального согласия могло бы послужить рычагом формирования национального единства страны.
- Для российской общественности Минобороны РФ является одним из самых закрытых ведомств. И дело здесь не только в секретности. Какие в этих условиях демократические институты в состоянии эффективно контролировать нашу военную организацию, как это делается в развитых странах мира?
- Сейчас никаких механизмов гражданского контроля над силовыми структурами в России не существует.
Нельзя же считать таким механизмом думское большинство. Гражданский контроль может быть только при условии разделения властей, а этого сейчас у нас нет. При демократической организации гражданского контроля в данный процесс могут быть вовлечены и общественные организации. Представители Союза комитетов солдатских матерей России активно трудились в рабочих группах по разработке ряда правовых документов в Государственной Думе, в том числе - ныне прочно забытого проекта федерального закона о гражданском контроле. Многие наши поправки были приняты. Но это все ушло в прошлое. Соответственно возрастает закрытость "военной корпорации". Военный бюджет засекречен до абсурда. Все это создает возможности бесконтрольного манипулирования денежными средствами. Недаром у МО РФ образовалась огромная задолженность по законным выплатам военнослужащим.
Что касается иностранного опыта в области гражданского контроля над силовыми структурами, то я хотела бы привести пример отношения высшего военного руководства Швеции к деятельности женской общественной организации, также работающей (частично) в военной сфере. На конгрессах этой организации командующий вооруженными силами Швеции и другие представители военного руководства отчитываются перед женщинами, делятся с ними планами, надеждами и трудностями. Вы можете представить такое в России?
В той же Швейцарии не стоит так остро, как у нас, проблема нарушения прав военнослужащих. Реальное разделение властей в демократическом обществе позволяет действенно контролировать ситуацию в национальной армии. У них максимально открыт для общественности военный бюджет страны. Не скроешь от оппозиции даже малую толику военных расходов. За такие деяния военная верхушка сразу будет отдана под суд. И там об этом прекрасно знают. У нас же этого нет. До сих пор нет полной финансовой картины, куда идут в нашей армии огромные средства, как они расходуются, где необходимо увеличение или уменьшение бюджетных ассигнований.
- Почему Минобороны РФ не желает сотрудничать с Союзом КСМР?
- Следует различать практическое сотрудничество нашей организации с военными структурами, которое осуществляется на среднем уровне, и отношение к деятельности солдатских матерей высшего военного руководства. На уровне ежедневных деловых контактов по разрешению индивидуальных жалоб на нарушения прав военнослужащих по призыву у нас к военным в принципе претензий нет, в большинстве случаев они охотно идут нам навстречу. Правда, бывают и исключения, особенно с военными комиссариатами, но мы научились преодолевать трудности.
Тесно и плодотворно мы сотрудничаем с Главной военной прокуратурой. Мы вместе решаем различные проблемы, помогаем друг другу. А вот высшее военное руководство избегает общения с нами и на дух не переносит никакой критики, считая, что "кухаркам", так они нас называют, нечего вмешиваться в военные дела. То, что мы требуем от военного руководства МО РФ, явно ныне противоречит его узко корпоративным интересам - от глобального решения проблемы военной реформы на основе отмены призыва до решения конкретных вопросов, например, о публикации полных списков погибших в чеченской войне.
Не совпадает отношение солдатских матерей и военного руководства к вопросу об отмене отсрочек от призыва. Солдатские матери думают о сохранении генофонда, о создании условий, исключающих распространение насилия в армии, о безответственности командования по отношению к военнослужащим по призыву, а Главное организационно-мобилизационное управление Генштаба ВС РФ - об увеличении численности призывников любыми средствами и любой ценой.
- Есть ли у вас рабочие контакты с Главным управлением воспитательной работы МО РФ?
- Что касается деятельности нынешних военных специалистов по воспитательной работе, то их беда состоит в том, что единственным ориентиром для них в нынешних условиях является приказ начальства. А для него процесс воспитания сводится к перетасовке остатков советского наследия.
Как воспитывать современного солдата для современных Вооруженных сил? Такого глобального проекта просто нет. Поэтому деятельность ГУВРа формализована до предела и реальной пользы от него мало. Хорошо было бы переориентировать воспитателей на реальную защиту прав военнослужащих, но вряд ли на это стоит рассчитывать. На Втором гражданском форуме в 2003 году мы подписали с одним из генералов-воспитателей совместный план-проект в этой области, но все так и осталось на бумаге. Возможно, лучшие условия для воспитательной работы в армии сформировались бы при создании не воспитательной, а сержантской вертикали. Но пока воз и ныне там.
- Пытаетесь ли установить рабочие отношения с министром обороны Сергеем Ивановым?
- Как российская гражданка, я не одобряю деятельность Сергея Иванова на поприще министра обороны. Его заявления-"ляпы" как профессионального, так и политического характера хорошо известны, и я не буду о них говорить. В конце концов, нам наплевать, что всемирно известную женскую общественную организацию Союз КСМР военный министр назвал "так называемыми комитетами солдатских матерей". Но солдатских матерей оскорбил тот факт, что при вопиющих масштабах нарушения прав человека в наших Вооруженных силах, высоком уровне солдатской смертности в мирное время военный министр, в одном из своих недавних "основополагающих" докладов упомянул слово "солдат" только в связи с планами возвращения гауптвахты в практику армейской жизни.
Министерство обороны свернуло поиски пропавших без вести в Чечне, а также мест захоронений погибших. Оно напрочь устранилось от решения проблем, с которыми сталкиваются инвалиды-военнослужащие по призыву, получившие увечья, потерявшие здоровье в горячих точках. А ведь их при определении базовой части пенсии приравняли к инвалидам, не работавшим ни одного дня в жизни. Бывшие солдаты нашего министра обороны явно не интересуют. А для гражданского министра, каковым он себя представляет, это непростительно. Гражданский министр должен быть хорошим политиком и хорошо разбираться как в гражданских, так и в военно-политических вопросах. А Сергей Иванов, по сути, и не политик, и не вполне гражданское лицо...
Дарья Гармоненко