Евгений Киселев Отечественные популяризаторы истории подразделений специального назначения грешат, как правило, очаговостью изложения: немного о гражданской войне в Испании, довольно подробно об ОМСБОНе в битве за Москву... Потом следует провал - вплоть до штурма дворца Тадж-Бек. Затем - разрозненные эпизоды из летописи без малого 10-летней афганской страды, после чего не менее фрагментарные рассказы о рейдах во время двух чеченских кампаний. И все. Так что в прошлом нашего спецназа имеется немало неизвестных широкой публике страниц, в том числе и относящихся к развитию советских диверсионных подразделений до Великой Отечественной войны. Здесь нельзя не отметить заранее огромный вклад в эту работу знаменитого "деда" российского спецназа Ильи Старинова, 105 лет со дня рождения которого исполняется 2 августа.
ПЕРВЫЕ ПРОБЫ
Оценивая потенциальную военную угрозу Советскому Союзу, руководство СССР в середине 1920-х годов пришло к неутешительным выводам: отражать возможное вторжение армий западных стран-соседей некому и нечем. Красная Армия тогда насчитывала 500 тыс. человек, из которых немалое количество было занято борьбой с басмачами. Кроме того, значительные силы приходилось держать на Дальнем Востоке, где серьезные опасения вызывали как японская экспансия, так и гражданская война в Китае. Поэтому на Западном ТВД могло сражаться относительно небольшое число бойцов - недостаточно обученных и плохо вооруженных.
Вариантов решения острейшей проблемы было немного. В качестве одного из них предлагались партизанско-диверсионные операции в тылу упершейся в наши укрепрайоны вражеской армии, способные ослабить или даже вовсе парализовать ее действия. Тем более что свежий и удачный опыт подобного рода войны имелся у одного из немногих друзей СССР в то время - Афганистана. 28 февраля 1919 года его эмир Аманулла-хан провозгласил независимость своей страны, которую первой признала Советская Россия (27 марта). Несмотря на свои трудности, Москва предоставила помощь Кабулу: миллион рублей золотом, 5 тыс. винтовок и несколько самолетов. В ответ на это Великобритания 6 мая начала третью Англо-афганскую войну. Британская армия состояла из 340 тыс. человек, у Амануллы было 40 тыс. воинов. Но победу афганцам над восьмикратно превосходящим противником принесла не только стойкость войск эмира, удерживавших перевалы, отделявшие тогда Афганистан от Британской Индии (а сейчас - от Пакистана), но и восстание пуштунских племен в тылу у колонизаторов. В результате Лондону пришлось отступить.
Во второй половине 1920-х в западных военных округах СССР начали закладываться основы для проведения в будущем партизанско-диверсионных акций. А в 1932 году под Москвой, в Бронницах, провели специальные секретные маневры партизанских бригад. Для развертывания в Белоруссии были готовы 6 партизанских отрядов по 300-500 человек в каждом. В приграничных городах и на железнодорожных узлах имелись подпольные диверсионные группы. На секретных складах хранилось 50 тыс. винтовок, 150 пулеметов, боеприпасы и минно-взрывные средства. Приблизительно такое же количество оружия и боеприпасов, в том числе минно-взрывных средств, было накоплено для партизан и подпольщиков в Ленинградском военном округе. Сотрудники Разведывательного управления Украинского военного округа заложили в тайники, кроме отечественного оружия, 10 тыс. японских карабинов, около 100 пулеметов, большое количество мин, гранат, различных боеприпасов. Некоторые базы создавались вне территории СССР.
На Украине прошли соответствующее обучение более 3 тыс. партизанских командиров и специалистов. Началась интенсивная подготовка к действиям в тылу противника и специально отобранных военнослужащих, целых подразделений. Собственно накопление кадров для партизанской борьбы не прекращалось с момента окончания Гражданской войны. К 1932 году функционировали три школы, в которых занимались специалисты по партизанским операциям: две - IV (разведывательного) Управления Штаба РККА и одна - ОГПУ.
Школа ОГПУ в Харькове выпускала в основном диверсантов-подпольщиков для действий с нелегальных позиций. В свою очередь, одна из школ IV Управления готовила в течение 6 месяцев группы по 10-12 человек, пришедших на советскую территорию из районов Западной Украины и Белоруссии. Крупная школа военного ведомства в местечке Грушки под Киевом вела подготовку командных кадров к ведению войны партизанскими методами, а также организаторов партизанской борьбы. Работу школы держали под постоянным контролем генеральный секретарь ЦК КП(б) Украины Станислав Косиор и командующий войсками Украинского военного округа Иона Якир.
На Дальнем Востоке ситуация складывалась несколько иначе. Там диверсионные отряды набирались из китайцев и корейцев с оккупированных Японией территорий. Кроме того, огромная граница в тысячи километров с удобными местами для переправ через Амур и Уссури облегчала их действия за кордоном. В случае неудачи партизанские отряды, прижатые к границе, укрывались в СССР, отдыхали там, лечили раненых и больных, оснащались вооружением и боеприпасами, радиосвязью, снабжались деньгами, а их командиры получали инструктаж и руководящие указания для дальнейшей боевой деятельности в Маньчжурии.
Такая помощь и поддержка китайского партизанского движения началась сразу же после оккупации Северного Китая японскими войсками и продолжалась все 1930-е годы. Командование Особой Краснознаменной Дальневосточной армии при встречах с китайскими командирами старалось наладить координацию в боевых действиях партизанских отрядов. Причем давались указания не только о методах повседневной деятельности, но и о развертывании массового партизанского движения на территории Маньчжурии в случае начала войны между Японией и Советским Союзом. В общем, китайские партизаны рассматривались как диверсанты и разведчики, наносящие удары в спину потенциальному врагу. Ибо в те годы для усиления оборонной мощи дальневосточных рубежей хороши были любые средства, Токио же формально не мог предъявить претензий Москве: партизанское движение на Японских островах последняя не организовывала, а с мнением правительства марионеточного государства Маньчжоу-Го, созданного японцами, можно было и не считаться.
РЕГУЛЯРНОСТЬ, ПОРЯДОК, ЕДИНООБРАЗИЕ
В январе 1934 года начальник Генерального штаба РККА Александр Егоров издал директиву о формировании специальных диверсионных подразделений в Красной Армии. К началу 1935 года они были развернуты вдоль западных рубежей СССР, то есть вдоль границы с Эстонией, Латвией, Литвой, Польшей и Румынией.
Многие историки и публицисты приписывают заслугу в организации диверсионных подразделений Михаилу Тухачевскому, но на самом деле это далеко не так. В своих теоретических работах Тухачевский всеми силами доказывал недопустимость диверсионных действий. В статье "Война клопов" ("Революция и война", 1923 год) он зло, но безосновательно высмеивает партизанско-диверсионные акции. Военачальник написал, что они не могут быть главным способом ведения войны, но при этом даже не задумывался о том, что их можно сочетать с операциями регулярных частей РККА и это может дать хороший результат. Более того, в 1928 году в статье "Война как проблема вооруженной борьбы" будущий маршал говорит о "вредительской диверсионной деятельности" в глубоком тылу, подразумевая тем самым, что так поступает только "подлый враг", а для "передовой армии" подобное недопустимо.
Вторая мировая и последующие войны доказали, что "гениальный теоретик", мягко говоря, сильно заблуждался. Кроме того, директиву о создании диверсионных подразделений подписал Егоров, отношения которого с Тухачевским еще со времен Советско-польской войны 1920 года были далеко не безоблачными.
В целях обеспечения секретности директива предписывала именовать эти подразделения "саперно-маскировочными взводами" и формировать их при саперных батальонах дивизий. Но Егоров назвал новые подразделения саперно-маскировочными не только ради секретности - всю Вторую мировую войну главным оружием диверсантов действительно были ВВ (достаточно вспомнить наших партизан и диверсантов, британский рейд на Сен-Назер, первые вылазки САС; единственной операцией диверсионных подразделений того времени, где главная роль была отведена стрелковому оружию, была попытка британских коммандос убить Роммеля в ночь с 16 на 17 ноября 1941 года). К тому же винтовка Мосина и ручной пулемет Дегтярева, которыми обладала РККА в середине 1930-х годов, мало подходили для скоротечных огневых контактов, а проведение в большом количестве операций, предполагающих применение именно огнестрельного оружия, тогда не планировалось.
В конце 1935 года саперно-маскировочные взводы численностью по 40 человек имелись уже во всех без исключения приграничных стрелковых и кавалерийских дивизиях РККА западных военных округов. Предполагалось, что в случае войны такой взвод может действовать как в полном составе, так и мелкими группами, по 5-7 человек.
Саперно-маскировочным взводам предписывалось совершать переход государственной границы пешим порядком (при ведении наступательных действий) либо укрываться на своей территории (в случае внезапного нападения противника), в последующем выдвигаться к тем объектам во вражеском тылу, которые будут им указаны командованием, конкретно начальником разведки дивизии. Требовалось выводить эти объекты из строя, дезорганизовывать работу тыла неприятельских войск, сеять панику, развертывать партизанское движение. Основной упор следовало делать на диверсии, разведывательные задачи ставились только как попутные. Радиосвязь с диверсантами не предусматривалась, допускалась передача информации в случае крайней необходимости с помощью связных.
Личный состав для взводов "маскировщиков" отбирался из числа комсомольцев, прослуживших в Красной Армии не менее двух лет, после тщательного изучения и проверки кандидатов органами государственной безопасности. Предпочтение отдавалось тем из них, кто закончил среднюю школу, имел хорошее физическое развитие, владел иностранным языком и положительно себя зарекомендовал во время службы.
Затем в течение одного года отобранных бойцов обучали в составе взвода. Главное внимание уделялось огневой подготовке, минно-подрывному делу, тактике диверсионно-разведывательных действий, ориентированию и совершению маршей в условиях бездорожья, выработке у бойцов физической выносливости, а также изучению иностранных армий (организация, уставы, форма одежды и знаки различия, вооружение, боевая техника, документы, карты). В том же 1935 году начали действовать специальные курсы для командиров этих взводов, расположенные на одной из учебных баз Разведывательного управления РККА в окрестностях Москвы.
После года службы в составе взвода разведчиков-диверсантов увольняли в запас и компактно расселяли в населенных пунктах вдоль границы. Там их устраивали на работу, строили за счет государства дома, выдавали в личное пользование домашний скот, перевозили на новое место жительства семьи. В основном оседали эти, говоря по-современному, "спецназовцы" в селах, иногда - на окраинах небольших городов, где образ жизни мало чем отличался от сельского. В ближайших воинских частях для них хранилось вооружение и снаряжение (стрелковое оружие, боеприпасы, взрывчатка и средства взрывания, карты местности, сухие пайки, медикаменты).
На территориях сопредельных государств (Эстонии, Латвии, Литвы, Польши, Румынии) агенты Разведуправления Генштаба приступили к созданию опорных баз для саперов-маскировщиков - главным образом в сельской местности, на хуторах, хозяева которых сотрудничали с советской разведкой. Эти люди должны были хранить запас продовольствия для диверсантов, оружие, взрывчатку и средства взрывания иностранного производства (немецкого, польского, румынского и т.д.). Существовала отработанная система паролей, явочных мест, взаимного опознания. Предполагалось, что в ходе боевых действий вооружение, снаряжение и продовольствие диверсантам будут также доставлять самолеты, сбрасывая груз на парашютах по сигналам с земли.
Необходимо отметить, что идея создания армейских разведывательно-диверсионных подразделений возникла не на пустом месте. В СССР в конце 1920-х и в начале 1930-х годов велась огромная работа по подготовке к партизанской борьбе в случае возможного нападения врага. Были обучены или переучены сотни бывших партизан Гражданской войны, разработаны новые специальные диверсионные средства - с упором на то, что партизаны смогли бы сами сделать в тылу врага из подручных материалов. Диверсионные школы прошли и многие деятели Коминтерна (Илья Старинов вспоминал, что лично обучал Пальмиро Тольятти, Вильгельма Пика), отправившиеся затем руководить рабочим движением в Европе и Америке.
ИСПАНСКИЙ ДЕБЮТ
18 июля 1936 года большая часть вооруженных сил Испании во главе с генералом Франко подняла мятеж против левого правительства страны. Нацистская Германия и фашистская Италия оказали франкистам всестороннюю помощь, что резко усилило их воинство.
У испанцев, в последний раз партизанивших во время наполеоновских войн, не было ни навыков, ни специалистов-диверсантов, способных решать специфические задачи борьбы в тылу современной регулярной армии. Поэтому советский старший военный советник Яков Берзин предложил верховному командованию РККА и лично Сталину послать на Пиренейский полуостров хорошо подготовленных, опытных командиров. Инициативу в Кремле поддержали, и в Испанию отправились специалисты-диверсанты как по линии ГРУ (например, Знаменский, Мамсуров, Патрахальцев, Семенов, Старинов, Троян, Эмильев и др.), так и НКВД (Ваупшасов, Орловский, Прокопюк, Рабцевич и др.). Их ускоренно обучили испанскому языку, и они начали свою деятельность в роли советников и инструкторов.
В конце 1936 года при республиканских органах безопасности была организована школа по подготовке командного состава разведывательно-диверсионных групп и отрядов. Позже появились еще три таких же учебных заведения.
Диверсионные действия в Испании осуществляли и мелкие (5-10 человек), и крупные (50-100 человек) отряды. Их выводили в тыл противника пешим порядком через линию фронта. Продолжительность действий составляла от 10 суток до 3 месяцев. На первом этапе войны предпочтение отдавалось небольшим группам, затем - крупным. В последующем их объединили в 14-й (Партизанский) корпус. Радиосвязь с группами из-за ее ненадежности, громоздкости переносных радиостанций и их острой нехватки практически не использовалась. Разведывательные данные командиры групп сообщали после возвращения из тыла противника.
Отряд партизан, которым командовал испанский капитан Доминго Унгрия, пользовался советами советского профессионального диверсанта Ильи Старинова (начальник штаба Илич - во время Второй мировой войны возглавлял оперативный отдел главного штаба французских франтиреров). Именно он стал основой для создания Партизанского корпуса. За те 10 месяцев, что в отряде находился Старинов, удалось провести около 200 операций (диверсии и засады), в результате которых потери противника составили более 2 тыс. человек, было уничтожено 22 железнодорожных эшелона с живой силой и техникой. Собственный урон - всего 14 человек (одного бойца убили в Валенсии анархисты, одного - свои при возвращении из тыла противника, один погиб при установке мины, лишь 11 пали в боях).
Самой крупной операцией партизанского отряда Унгрия-Старинова явилось уничтожение в феврале 1937 года под Кордобой поезда со штабом итальянской авиадивизии и военнослужащими-марокканцами. После этого успеха генеральный штаб республиканцев преобразовал диверсионное подразделение в батальон специального назначения, его бойцам отныне полагалось полуторное жалованье и летный паек, ему отпускался без лимитов бензин. Батальону была поставлена задача перерезать пути сообщения между южной и мадридской группировками франкистов, и летом 1937 года в результате диверсий связь между Мадридским и Южным фронтами франкистов была прервана на неделю.
Осенью 1937 года испанское руководство по согласованию с советской стороной приняло решение объединить все партизанские подразделения в 14-й специальный корпус, подчиненный разведотделу генерального штаба республиканских вооруженных сил. 9 декабря 1937 года резидент советской внешней разведки в Испании Орлов сообщал руководству:
"Проводимая в тылу "Д" работа привела к серьезному расстройству отдельных участков тыла франкистов и значительным материальным убыткам и людским потерям. Беспрерывные и последовательные удары наших "Д" групп, применение ими разнообразных, быстро меняющихся и постоянно совершенствующихся методов, охват нами почти всех решающих участков фронта, продвижение "Д" действий в глубокий тыл вызвали большую панику в фашистских рядах. Об этом говорят донесения разведки и нашей агентуры, это подтверждается также и рядом известных нам официальных материалов (газетные статьи, приказы фашистов, радиопередачи).
Это состояние фашистского тыла, пребывание франкистов в постоянном напряжении, беспрерывно преследующий их страх перед "проделками красных динамитчиков", подчас преувеличенный и раздуваемый всевозможными слухами, мы считаем основным достижением в "Д" работе.
Нам точно известно, что для борьбы с диверсиями фашисты вынуждены держать в тылу значительные воинские силы и вооруженные группы фалангистов. Все, даже незначительные объекты усиленно охраняются. В августе 1937 года командующий Южным фронтом фашистов генерал Кьяппо де Льяно издал приказ, объявляющий на военном положении провинции Севилья, Уэльва и Бадахос. Мероприятия фашистского командования, связанные с реализацией этого приказа, предусматривают отвлечение с фронта значительных воинских сил".
К весне 1938 года в составе 14-го корпуса были четыре дивизии по три бригады в каждой, но при этом его общая численность не превышала 3 тыс. человек.
В конце 1938 года испанцы провели новую реорганизацию, на этот раз без учета замечаний советской стороны (тем более что к тому времени большинство советских специалистов по диверсионным действиям покинули Испанию) - разведывательно-диверсионные группы были переформированы в роты и приданы отдельным воинским соединениям по местам их дислокации на фронте. Это привело к распылению диверсионных сил и их использованию преимущественно для решения задач в прифронтовой полосе, а операции в глубоком тылу противника сначала отошли на второй план, а затем и вовсе прекратились. Кроме того, в это же время в высших эшелонах военного и политического руководства Испанской республики усилилось мнение против дальнейшего развертывания партизанской войны, так как ее успехи приводили к усилению репрессий против гражданского населения на удерживаемых армией Франко территориях. Поэтому максимально, что могло допустить испанское руководство, - непродолжительные рейды малых групп в прифронтовой полосе. Естественно, это не пошло на пользу республиканцам, чьи войска и без того отступали на всех фронтах.
Части бывшего 14-го корпуса продолжали партизанские действия и после падения республики, а затем основные силы перешли во Францию, где были интернированы. Другие во главе с Унгрия уплыли сначала в Алжир и в конце концов оказались в СССР.
Опыт войны в Испании показал высокую эффективность диверсионных подразделений типа "саперно-маскировочный взвод". Десятки взорванных мостов, складов боеприпасов и горючего, более 30 железнодорожных эшелонов с техникой и снаряжением, несколько аэродромов с десятками самолетов на каждом из них, сотни километров выведенных из строя железных дорог, множество захваченных документов - вот далеко не полный итог действий саперов-маскировщиков на испанской земле. Таким образом, проверка практикой подтвердила необходимость для современной войны специальных подразделений для осуществления диверсионно-разведывательных операций в тылу противника.
Что же происходило после Испании?
Когда пишут (иногда даже излишне эмоционально) о том, что на исходе 1930-х годов диверсионное дело в Советском Союзе было ликвидировано, а соответствующие специалисты - уничтожены, то забывают о двух вещах. Во-первых, репрессиям подверглась только верхушка руководящего состава военной разведки. Во-вторых, отказались не от диверсионных подразделений вообще, а от планов ведения партизанской войны на своей территории, но это вовсе не ставило на них крест. Командиры среднего звена получили ценный боевой опыт в Испании и применили его в последующих войнах, благополучно пережив чистки (из перечисленных выше советников репрессирован был только Семенов).
Так, на Халхин-Голе действовала 10-я отдельная саперно-маскировочная рота (здесь соблюдалась пропорция - если дивизии был положен саперно-маскировочный взвод, то корпусу - рота), 10 разведывательных батальонов и одна отдельная разведывательная рота, а во время Советско-финской войны прошедшие Испанию Валерий Знаменский, Николай Патрахальцев и Хаджи-Умар Мамсуров возглавляли разведывательно-диверсионные отряды, оперировавшие в тылу противника.
После этого была Великая Отечественная война, и советские диверсанты внесли свой весомый вклад в победу над врагом. Но это, как и послевоенное развитие советских разведывательно-диверсионных сил, - тема для отдельного исследования.
