Александр Щелоков Маршал Семен Буденный, как о нем писали в правительственном некрологе, был "прославленным героем Гражданской и Великой Отечественных войн, выдающимся полководцем".
Впрочем, о том, что на фронтах Великой Отечественной трижды Герой Советского Союза продемонстрировал полное отсутствие полководческих способностей, доказав свою профессиональную непригодность, - факт ныне установленный и общепризнанный. В частности, в "Военной энциклопедии" 1997 года издания говорится, что Буденный "не проявил качеств, необходимых командующему крупными оперативно-стратегическими объединениями, и не сумел обеспечить твердое и непрерывное управление войсками в условиях резко меняющейся обстановки". Вместе с тем никто особо не пытался оспаривать чуть ли не "решающую роль" Первой конной армии, во главе которой, как известно, находился Семен Михайлович, в победе красных над белыми в 1919-1920 годах.
ЗАГЛЯНЕМ В АРХИВНЫЕ ДОКУМЕНТЫ
Предисловие к собранию подлинных исторических материалов - явление вообще-то беспрецедентное. Тем не менее фонд 245-го Российского государственного военного архива, в котором собраны документы Первой конной армии, почему-то открывается готовой оценкой ее действий. То есть исследователям как бы заранее дается указание, что именно они должны написать.
Вот, например, строки, посвященные Перекопско-Чонгарской операции 1920 года: "В ожесточенных боях части 1-й Конной армии совместно с войсками фронта выбили врангелевцев из Северной Таврии, освободили Перекоп и к 15 ноября вступили в Севастополь". Следовательно, не Южный фронт, в состав которого помимо Первой конной входили 4-я и 6-я общевойсковые и Вторая конная армии, а конница Буденного, так сказать, сделала дело.
Причину, потребовавшую такой ретуши исторических событий, объяснить не сложно. Но сначала восстановим подлинную картину битвы.
Наступление на Крым начала пехота. 8 ноября 15-я стрелковая дивизия под командованием Ивана Раудмеца и полки 52-й стрелковой дивизии, руководимые Маркианом Германовичем, форсировали в сложных условиях соленый залив Сиваш и овладели Литовским полуостровом. 9 ноября 51-я стрелковая дивизия Василия Блюхера захватила Турецкий вал. 9-11 ноября 6-я армия, введя в бой Латышскую стрелковую дивизию Фридриха Калнина, прорвала главную полосу обороны противника в районе Ишунь. Одновременно 30-я стрелковая дивизия Ивана Грязнова, преодолев Чонгарскую и Сивашскую переправы, заняла укрепленный район у станции Таганаш, а 9-я стрелковая дивизия Николая Куйбышева, форсировав Генический пролив, начала подготовку вторжения на полуостров у устья реки Салгир. И только потом в прорыв устремились кавалерийские соединения.
Красноармеец-пехотинец в обмотках с винтовкой и пулеметом - вот кто был решающей ударной силой при ликвидации последнего белогвардейского анклава на Юге России.
Но Маркиана Германовича расстреляли в подвалах Лубянки в 1937 году. Там же был уничтожен Иван Раудмец. В 1938 году казнили Николая Куйбышева (родной брат Валериана Куйбышева, к тому времени уже похороненного у Кремлевской стены), погибли в результате репрессий Василий Блюхер, Фридрих Калнин, Иван Грязнов. Намного ранее - в 1921 году - при весьма загадочных обстоятельствах застрелили в Бутырской тюрьме арестованного командующего Второй конной армией Филиппа Миронова. Имена всех их попали под строжайший запрет.
Что же оставалось писать историкам? Да то, что мы уже читали: Первая конная - главная ударная сила сталинской стратегии, а Семен Буденный - единственный боевой командарм Гражданской войны. Правда, вскоре после ее окончания увидела свет книга Исаака Бабеля "Конармия", без прикрас повествовавшая о далеко не боевых "подвигах" буденновцев - о грабежах, насилиях в занятых городах. Это вызвало нескрываемое раздражение командарма Первой конной. В январе 1925 года в Особой кавалерийской бригаде, которая дислоцировалась в Москве на Ходынке и подчинялась непосредственно Буденному, прошло обсуждение книги. "Бабель, - гласила резолюция, принятая после обсуждения, - взявшись писать о Конармии не мог, не имел права умолчать о том, что эта армия - армия революции, ее бойцы - верные сыны Советской Республики┘"
Началась травля писателя, рассказавшего совсем не о том, о чем хотелось бы вспоминать Буденному. А тому было что скрывать.
ОДИН ИЗ АТАМАНОВ
Свой собственный боевой отряд Семен Буденный создал в феврале 1918 года на Дону в станице Платовской. Не он первый, не он последний. Вооруженные формирования, выражаясь современным языком, сколотили тогда и широко известный по сей день Махно, и уже забытые Струк, Ангел, Балабачев, Зеленый, Тютюнник, Клименко, Яценко, Голуб, Нечай, Мордалевич. Существовали они за счет грабежей.
Можно добавить еще и то, что каждый атаман сражался против разных врагов. Одновременно с красными и белыми воевали Нечай и Ангел. Под белогвардейскими знаменами ходили в набеги подручные Булака-Балаховича и Тютюнника. Умело используя обстановку, то с большевиками, то с деникинцами бился Нестор Махно. Встали на сторону коммунистов Василь Боженко и известный бессарабский разбойник Григорий Котовский.
Всех атаманов бандитствовавшая братва выдвигала из собственной среды и титуловала "батьками". Более благородно словом "батя" своих командиров называли в партизанских, полупартизанских и даже регулярных частях РККА. Во многих эскадронах и полках советских конных армий - и Первой, и Второй - царствовал дух бандитской вольницы. Поэтому не удивительно, что бойцы Первой конной звали своего командарма "батькой Семеном", о чем мне рассказывал старый буденновец Семен Индурский, долгие годы работавший редактором "Вечерней Москвы". Причем Индурский, которому конармейское прошлое помогло в жизни избежать многих неприятностей, считал, что обращение "батька" служило показателем близости Буденного к подчиненным и свидетельствовало о популярности среди них. То же говорил и соратник Буденного генерал-полковник Ока Городовиков: "Батька своих людей не сдавал".
Сам Буденный прекрасно знал, что не считаться с вольницей отчаянных головорезов, не учитывать их привычки и наклонности очень опасно, потому не только закрывал глаза на самовольство, пьянство и мародерство своего воинства, но и во многом всему этому потворствовал.
В одном из наиболее тенденциозных и далеких от исторической правды справочных изданий, а именно в энциклопедии "Гражданская война и военная интервенция в СССР", статью "Первая конная армия" иллюстрирует фотография, на которой запечатлено, как сообщает подпись, следующее: "Приезд М.И. Калинина в Первую конную армию. Слева - С.М. Буденный, К.Е. Ворошилов. Южный фронт. 1920 год". Однако о том, что появление Калинина в Конной армии не было обычным визитом вежливости или проявлением особого уважения к Буденному и буденновцам, в энциклопедии - ни слова, потому эта история достойна того, чтобы о ней рассказать подробней.
В июле 1920 года политотдел Первой конной (Поарм) выдал Буденному неутешительную сводку о моральном состоянии вверенных ему войск: "6-я дивизия. Коммунистов - 900┘ Политически почти все совершенно безграмотны. Военнопленных раздевают; изрубили 150 военнопленных, захваченных в Новоградволынске. Население Житомира и Бердычева сплошь ограблено".
Командир 6-й кавдивизии Семен Тимошенко тут же отписал в реввоенсовет армии свое мнение: "Доношу, что политсводку Поарма в центр признаю не только не отвечающей действительности, но определенно заявляю, что это нагло придуманная ложь┘ Никакого роста бандитизма по отношению мирного населения не вижу┘ но обстановка заставляет иногда самих быть бандитами, если 4 дня не покушаешь на фронте, то ясно, отберешь кусок хлеба у кого хочешь┘ Раздевание военнопленных было, есть и теперь, но уже прекращается".
Буденный подобными "убедительными" объяснениями вполне удовлетворился, и скандал с политсводкой замяли. Правда, Тимошенко (тоже будущего советского маршала) перевели в другую дивизию, а его место в августе занял Василий Книга. При нем анархия в 6-й поднялась на новую высоту.
21 сентября 1920 года на имя Буденного пришла телеграмма: "В Рогачеве во время ночлега частями 14-й кавдивизии убиты 27 милиционеров и разогнан Совет. В ту же ночь какой-то эскадрон 6-й дивизии напал на расположение административного штаба 11-й кавдивизии, где учинил погром". Чуть позже последовало сообщение, предназначенное "исключительно для Ворошилова и Буденного": "В 6-й дивизии за последнее время чувствуется полнейшее разложение. Так, например, вырисовывается картина махновщины. В 66 и 65-м полках, сталкиваясь с которыми, нередко приходится слышать выкрики: "бей жидов, коммунистов и комиссаров. Да здравствует, батька Махно".
27 сентября за попытку арестовать двух бойцов, совершивших кражу, бойцы 33-го кавполка избили военкома Мисина. И, наконец, 28 сентября погиб от рук конармейцев комиссар 6-й дивизии Шепелев. Он пытался навести порядок в соединении и требовал соблюдать революционную дисциплину, но был искрошен шашками.
В Москве преступление вызвало серьезную тревогу. ЦК РКП(б) направил в Первую конную специальную комиссию, в которую вошли председатель ВЦИК Михаил Калинин, главнокомандующий Вооруженными силами Республики Сергей Каменев, комиссар Главного и Полевого штабов Красной армии Дмитрий Курский, народный комиссар здравоохранения Николай Семашко, народный комиссар просвещения Анатолий Луначарский и секретарь ЦК РКП(б) Преображенский.
Это заставило Буденного занервничать. Он тут же послал председателю Реввоенсовета Троцкому, главкому Каменеву, председателю Совнаркома Ленину и командующему Южным фронтом Фрунзе телеграмму: "11 октября у ст. Ольшаница полки 31,32 и 33-й шестой кавдивизии, окруженные особой кавбригадой с артдивизионом и двумя бронепоездамии, были обезоружены и расформированы". Всего из личного состава 6-й кд арестовали 368 человек.
Однако благодаря усилиям члена РВС Первой конной Климента Ворошилова, члена партии большевиков с 1903 года, делегата нескольких партийных съездов, который наравне с Буденным нес прямую ответственность за безобразия, творившиеся в дивизиях, позицию строгой комиссии удалось смягчить. Оценивая этот факт, начальник особого отдела Первой конной сообщал в ВЧК, что "в армии бандитизм не изживется до тех пор, пока существуют такие личности, как Ворошилов".
Помогла спустить дело на тормозах и поддержка Сталина. Буденного тот знал с 1918 года по боям под Царицыном, а с Ворошиловым будущего генсека связывало дореволюционное знакомство. Обоих проштрафившихся друзей он и до того, и после всегда поддерживал и выдвигал. Это Борису Думенко отсутствие высоких покровителей стоило жизни. В феврале 1920 года в Сводном кавалерийском корпусе, которым он командовал, также был убит комиссар Микеладзе. Думенко немедленно арестовали и в мае по приговору военного трибунала расстреляли.
Что касается командира 6-й кавдивизии Книги, то его тоже взяли под стражу. Однако уже 15 октября председатель выездной сессии революционного военного трибунала доложил члену РВС Минину: "Слушание дела 104 лиц 6-й дивизии в бандитизме на основании вашего личного распоряжения отложено".
Помните слова Городовикова: "Батька своих людей не сдавал"? Это правда. После отъезда комиссии Калинина из Конармии Книга остался в строю. В 1924 году ему задним числом за участие в разгроме корпусов Шкуро и Мамонтова (в 1919-м) вручили орден Красного Знамени. В 1930-м в связи с 10-летием Первой конной он стал трижды краснознаменцем. Потом получил звание генерал-майора. В период Великой Отечественной войны бесславно командовал дивизией. Дожил до 1961 года.
СРЕДНЕАЗИАТСКИЙ ВОЯЖ
Еще одно черное пятно биографии Буденного появилось в 1926 году, и связано оно было с его "вкладом" в борьбу с басмачеством. Хотя даже сам факт посещения Туркестана сталинским любимцем долгое время нигде не упоминался. Лишь в статье "Басмачество" в 3-м томе третьего издания Большой советской энциклопедии, вышедшем в 1971 году, мы можем прочесть: "В боях с басмачами отличились части и подразделения под командованием К.Алиханова, К.Э. Андерсона, С.М. Буденного, Э.Ф. Кужелло, А.Кулиева, М.К. Левандовского, Я.А. Мелькумова┘"
Сломал печать умолчания персональный и штатный акын маршала писатель Золототрубов, который так описал его среднеазиатскую миссию: "┘особо весомый вклад внес Буденный в разгром басмачества. Он участвовал в ряде боевых операций, одна из них по разгрому банд Ибрагим-бека и Хуран-бека. Командование Туркестанского фронта поставило перед кавалерийскими частями, расположенными в Таджикистане в Сурхандарьинском районе, задачу разгромить крупные банды в короткий срок. Буденный возглавил один из отрядов и красные бойцы одержали победу".
А что же тогда произошло в действительности? Раздражение Москвы вызвала отложенная боевая операция в Сурхандарьинской области, в ходе которой намечалась окончательная ликвидация наиболее активных басмаческих формирований. Ворошилов, уже нарком по военным и морским делам, потребовал срочных объяснений.
23 марта 1926 года член РВС Туркестанского фронта Николай Кузьмин направил в Реввоенсовет СССР подробный доклад. В нем сообщалось, что планировалась комбинированная акция, то есть силовая в сочетании с проведением "советско-партийно-экономических мероприятий в Сурхандарьинской области, а затем в Таджикистане. Причем вся операция по изъятию пособников должна сопровождаться и быть заключена военным нажимом на Хурам-Бека и Ибрагим-Бека - двух руководителей, оставшихся у нас. С целью военного нажима к частям, расположенным в Таджикистане и Сурхандарьинской области, были выделены два полка стратегической конницы. Командование было поручено одному из лучших знатоков местных условий по согласованию со Ср.Аз. Бюро, Узбекским правительством и Таджикским правительством - т. Мелькумову."
Однако, когда подготовка была закончена, выяснилось, что операция совпадает с мусульманским постом, а потому ЦК КП(б) Узбекистана принял решение ее отложить. Действовать самостоятельно, без гражданских властей руководство Туркестанского фронта не сочло возможным.
Москву объяснение явно не устроило, и Реввоенсовет СССР направил в Среднюю Азию одного из своих членов - инспектора кавалерии Красной армии Буденного. Спрашивается, для чего? Ни одно советское историческое исследование, посвященное ликвидации басмачества, не только не дает ответа на этот вопрос, но даже его не ставит.
В вояже Буденного в свое время мне помог разобраться генерал-лейтенант Александр Тодорский, воевавший с басмачами. Он рассказал, что в Москве создалось впечатление, будто командующему Туркфронтом Константину Авксентьевскому не хватает решительности и жесткости. Придать действиям войск эти качества и должен был Буденный. Он в присутствии членов РВС фронта, по свидетельству Тодорского, сказал Авксентьевскому: "Вы тут никогда не решите задач, если будете продолжать чикаться. Не надо бояться крови. Если бы мы в Центре ее боялись, то по Тамбовщине до сих пор бродили бы банды Антонова".
Буденный не пожелал вникать, почему среднеазиатские партийные и советские деятели, командование Туркестанского фронта воздерживаются от излишней жестокости, стараются убедить местное население, что политика властей направлена не против людей, исповедующих ислам, а против бандитов. Ведь именно необходимостью защиты религии они как бы оправдывали свои кровавые вылазки.
В приказах Авксентьевского то и дело встречаются такие указания командирам, возглавляющим борьбу с басмачами:
"Аресты главарей не должны увеличивать действующие шайки, не допускать ни одного случая арестов рядовых джигитов и мелких пособников".
"Во многих случаях применение военного нажима в отношении всех действующих басмаческих шаек без учета их особенностей является бесцельной и безрезультатной тратой сил".
"Еще раз подтвердить недопустимость взятия заложников, в том числе жен басмачей".
Знало командование Туркестанского фронта и об одобрительном отношении самих басмачей к проявлениям жестокости властей при подавлении их сопротивления. "Над нашими братьями и родственниками можете делать, что хотите. Их нам не жаль. Чем больше погибнет населения, тем больше мы будем рады". Это выдержка из письма, полученного штабом фронта и подписанного басмаческими командирами.
Кстати, советские историки никогда не делили среднеазиатский бандитизм на уголовный и политический. Между тем некоторые небольшие отряды, относимые к басмаческим, на самом деле были уголовными этническими группировками, занимавшимися грабежом соседей: узбеки нападали на киргизов, туркмены - на узбеков. Существованию разбойничьих шаек способствовало внутреннее экономическое состояние республик Средней Азии. ОГПУ честно информировало командование Туркестанского фронта о положении районов, в которых отмечены действия уголовных и политических банд. Сообщалось о низком урожае из-за сильнейшей засухи и налетах саранчи. Недород озимых в Таджикистане и Туркмении составил в 1925 году 80%. В Тедженской волости голодали свыше 50 тыс. жителей. В Яванском тумене Таджикистана погибло 50% хлопчатника.
Но Буденного это не интересовало. Он выбирал место и время, где можно было показать, что он приехал "не чикаться, а действовать".
Обречь на "образцовую" карательную акцию Ферганскую долину, в которой обретались несколько десятков уголовников, грабивших кишлаки, было сочтено неразумным. Зато в Сурхандарьинской области оперировали сразу две достаточно крупные басмаческие банды - Хурам-Бека и Ибрагим-Бека. Долгое существование им обеспечивала близость афганской границы, куда в случае опасности басмачи уходили, откуда они получали пополнение и оружие.
В самом центре опасного района - Кулябском вилайете - дислоцировалась 6-я отдельная кавалерийская бригада, в которую входили 76, 77, 78-й кавполки. Основной ее задачей была охрана советско-афганской границы.
Началась подготовка соединения к активным действиям. В апреле 1926 года Москва вдруг затребовала сведения о ней. Начальник особого отдела полномочного представительства ОГПУ по Средней Азии тут же направил Ворошилову специальный доклад. В нем давался анализ боевого состояния бригады. Картина выглядела удручающей. В частях недоставало лошадей, седел, уздечек. 76-й кавполк мог выделить для боевых действий 100 сабель, 77-й - 30, 78-й - 50. Командир бригады Рыбинский недавно занял эту должность и боевой обстановки в деталях не знал.
Распоряжения, которые последовали из Москвы в документах, не сохранились. Но уже 18 мая Авксентьевский проинформировал Ворошилова о состоянии соединения. Он сообщил, что им совместно с Буденным проведена проверка бригады. 77-й полк с охраны границы снят, и его заменили части ОГПУ. 6-я пополнена личным составом и лошадьми. Красноармейцев стали лучше кормить. Возросла калорийность питания (3000 калорий вместо 2400). Число вымывшихся в бане 2 раза в месяц достигло 75%, троекратно - 25%. По приказу Буденного из 8-й кавдивизии бригаде передано 600 седел. 76-й кавполк мог теперь выставить 364 сабли, 77-й - 355, а 78-й - 397 сабель.
Подкормив и помыв кавалеристов 6-й бригады, обеспечив ее вооружением и конским составом за счет других соединений, Буденный начал операцию, которая в отчетных документах получила название "ударной кампании". Надо сказать, что для басмачей неожиданной она не стала. "Если сравнивать нашу агентуру с агентурой Хурама и Ибрагим-Бека, - говорил Авксентьевский на одном из совещаний, - первая ничего не стоит". Основная часть отряда Ибрагим-Бека вместе с главарем заблаговременно ушла в Афганистан. Однако боевые донесения без упоминания о Буденном позже рапортовали, что за "ударную кампанию" ликвидированы 21 курбаши и 866 джигитов, при том что до этого разведка насчитывала их в том районе не более 300.
Откуда же такие цифры? Батька Семен крови не боялся. Огнем и мечом он прошелся по мирным кишлакам, безжалостно вырезая их население от мала до велика. И дал для статистики своих военных "побед" красивую цифру. А вот авторитет советской власти, на укрепление которого с 1919 года работало правительство Туркестана, в 1926-м был надолго подорван лихими взмахами красноармейских шашек.
Наделав шуму, вызвав взрыв возмущения населения, Буденный покинул Среднюю Азию так же быстро, как там объявился. Судя по протоколам Реввоенсовета СССР он отсутствовал на его заседаниях с 30 марта по 11 мая 1926 года.
Что касается тех, кто оказался свидетелями буденновского разгула и публично высказывал свое возмущение, то они, включая Кузьмина и Авксентьевского, закончили жизнь в подвалах НКВД в 1937-1938 годах. Оказался в Бутырках, а затем в лагере Тодорский.
Сегодня, когда идеологические препоны уже не мешают восстанавливать историческую правду, объективный исследователь Гражданской войны едва ли поставит Буденного в один ряд с Фрунзе, Каменевым, Шориным. Или - с Деникиным, Май-Маевским, Слащевым. Скорее всего место маршала - рядом с атаманом Шкуро, батькой Махно, бароном Унгерном.
