Махмут Гареев Публикуемая ниже запись беседы Сталина с руководством Генштаба и главными редакторами журналов «Военная мысль» и «Военный вестник» в марте 1945 года – документ, который говорит сам за себя, и нет надобности его подробно комментировать. Но представляется необходимым поделиться некоторыми мыслями и соображениями, возникающими сегодня при ознакомлении с этим интересным текстом.
НЕ ХУДО И ПОУЧИТЬСЯ
Прежде всего обращает на себя внимание то поразительное обстоятельство, что идет война, возникают не только сложные оперативно-стратегические проблемы на фронтах, взаимодействия с союзными армиями, но и головоломные политико-дипломатические задачи послевоенного устройства Европы. Нетрудно себе представить всю степень занятости единоличного лидера государства, сосредоточившего в своих руках все нити политической, социально-экономической жизни страны, руководства Вооруженными силами.
И вот несмотря на все это, в таких сложнейших условиях Верховный главнокомандующий, Наркомат обороны, Генеральный штаб не поглощены всецело текущей оперативной работой, а заглядывают уже вперед, думают о будущей военной идеологии, обобщении и освоении богатейшего опыта войны, о подготовке военных кадров в послевоенное время с учетом новых требований. В частности, Генштаб представил наркому обороны проект приказа о задачах журналов «Военная мысль» и «Военный вестник». А Сталин считает нужным не просто формально рассмотреть и подписать приказ, а побеседовать в течение более одного часа с главными редакторами журналов, поразмышлять вместе с ними о назревших вопросах, дает дельные советы.
Нет надобности идеализировать Сталина. По-разному можно относиться к таким неоднозначным государственным деятелям: за что-то их можно порицать, но есть чему у таких людей и поучиться. Например, читая запись данной беседы, нельзя не обратить внимание на емкость высказанных Главковерхом мыслей, на четкость и лаконичность их изложения.
Кстати, и в послевоенные годы основные положения важнейших исторических или военно-теоретических трудов, уставных документов, военных энциклопедий обсуждались на специальных совещаниях под председательством высших руководителей с привлечением не только соответствующих должностных лиц, но и ведущих ученых, ветеранов войны. Высшие руководители стремились если и не стоять во главе передовой военно-научной мысли, то по крайней мере не быть в стороне от нее, осознанно ее воспринимать, а не судить о делах только по справкам-докладам своих помощников. Все это давало возможность в ходе ожесточенных споров глубже разобраться в рассматриваемых вопросах и более обоснованно их решать.
К сожалению, ныне все это ушло в небытие. Руководители (даже более низкого уровня), как правило, не находят времени для всего того, о чем было сказано выше.
КАЧЕСТВЕННЫЙ СКАЧОК
Из тем, которые затрагивались Сталиным в упомянутой беседе, и в наше время сохраняют актуальность проблемы военной идеологии, изучения боевого опыта, теперь уже не только Великой Отечественной, но и локальных войн и конфликтов послевоенного периода, подготовки общевойскового командира, освоения наследия выдающихся полководцев и др.
Особого внимания заслуживает тезис Сталина о том, что «самое лучшее, самое важное, чего мы добились в этой войне, – это наша армия, наши кадры. В этой войне мы получили современную армию, и это важнее многих других приобретений».
Красная армия победила сильнейших противников на Западе и Востоке, завоевала пол-Европы, возвратила Родине Сахалин и Курилы, освободила свою страну и многие другие государства Европы и Азии из-под вражеской оккупации, спасла весь мир от фашистского порабощения, резко возрос международный авторитет СССР – все это имело огромное историческое значение. Таких достижений и такой грандиозной победы не было во всей истории нашего Отечества. Но Сталин все же считал: важнее всего то, что мы получили современную армию и закаленные на войне военные кадры. И это не является большим преувеличением. Безусловно, победа достигнута усилиями всего народа. Однако судьба Родины, быть или не быть ей, все же решалась на полях сражений.
К концу Второй мировой войны советские Вооруженные силы обладали такой несокрушимой мощью, таким военным профессионализмом, были настолько слаженным во всех отношениях организмом, что никто им противостоять в Европе уже не мог. В связи с этим возникает один из самых глубинных и сокровенных вопросов военной истории. Чем же Красная армия 1941 года, терпевшая тяжелые неудачи в начале войны, отличалась от армии 1945 года, уверенно и блистательно завершившей войну?
Люди (солдаты, офицеры) в 1941-м формально были даже лучше (по возрасту, физическим данным, общей военной грамотности и образованности), вооружение качественно изменилось, но не столь существенно, не было особенной ломки, организационной структуры армии, системы военного управления (кроме ВВС и организации Ставки ВГК), да и по некоторым другим параметрам.
В целом, с точки зрения потенциальных возможностей (укомплектованности личным составом, вооружению, боевой выучке и т.д.), боеспособность армии к началу войны была выше, чем ее непосредственная готовность к отражению вражеской агрессии. Из-за известных просчетов политического руководства и высшего военного командования войска к моменту нападения противника не были приведены в полную боевую готовность, их оперативное развертывание не завершено, дивизии первого эшелона в большинстве своем не успели занять предназначенные им оборонительные рубежи. Поэтому они оказались в тяжелейшем положении и не смогли в полной мере реализовать свои боевые возможности. Уже в начальный период войны была потеряна основная часть кадровой армии и ее пришлось воссоздавать уже в ходе ожесточенного противоборства с врагом. Тем более значим качественный скачок ее боеспособности.
Коренные качественные изменения произошли прежде всего внутри армии.
Война встряхнула всех граждан страны, все общество, вынудила совсем другими глазами взглянуть на судьбу отчизны и свои задачи по ее защите. Она вынудила всех, начиная от Верховного главнокомандующего и кончая рядовым бойцом, стряхнуть с себя благодушие, другие привычки и наросты мирного времени, мобилизовать до предела все свои возможности, оттачивать свое управленческое и боевое мастерство.
Боевая обстановка не прощала формализма и ошибок, сурово наказывала за любые упущения в разведке, огневом поражении, обеспечении войск всем необходимым. Отодвигала в сторону все надуманное, нежизненное, все артикулы партократов и чиновников (типа небезызвестного Льва Мехлиса). В ходе войны подтвердилось: в деле обеспечения обороны государства надо исходить не из отвлеченных военных идеологий, а из национальных интересов страны, рациональных военно-политических и стратегических решений.
В 1941–1945 годах со всей наглядностью выявилось, что в определенной мере нужны и контроль, и догляд сверху, но не может быть никакого эффективного управления без доверия к людям. Непрерывные и напряженные боевые действия обогащали боевым опытом, закаляли военные кадры, делали их более стойкими, мудрыми и уверенными в своих силах, вынуждали овладевать еще непостижимыми в 1941 году секретами военного искусства.
Да, видимо, и в начале войны не было командира, который бы теоретически не знал о необходимости сосредоточения основных усилий на решающих направлениях, ведения непрерывной разведки и надежного огневого поражения противника. Но потребовались немалые жертвы и усилия, прошло немало времени пока большинство офицеров и генералов овладели искусством практического осуществления этих канонов военной науки. Со всей беспощадностью война показала, какого огромного размера дистанция между знанием теории и практическим овладением военным искусством. Достаточно напомнить хотя бы о том, что глубинная суть стратегической обороны была не уяснена на самом верху не только в 1941-м, но и в 1942 году. Лишь в 1943-м, при подготовке к Курской битве, ее удалось до конца постичь. Можно привести немало и других примеров из истории Великой Отечественной, наглядно свидетельствующих об одном – трудно раскрываются на практике таинства военного искусства.
Мужество и самоотверженный труд народа под лозунгом «Все для фронта! Все для победы!» подкрепляло армию не только все более совершенным оружием, материальными ресурсами, но и особой духовной силой. И помощь по ленд-лизу принесла свою пользу, особенно появление сотен тысяч высокопроходимых автомашин, которые сделали нашу артиллерию и в целом войска более маневренными.
КАК В РЕАЛЬНОМ БОЮ
В мирное время трех-четырехсуточное учение считается большим событием и, конечно, многое дает для боевой выучки и боевого слаживания соединений и частей. А здесь четыре года (1418 суток) непрерывной учебы не просто в условиях, «приближенных» к боевым, а действительно в боевых условиях. Приведу маленький пример. Кто был на учениях, не мог не заметить, сколько бывает суеты и беготни, чтобы переместить на новое место командный или передовой командный пункт. Во второй половине войны командир дивизии, иногда не говоря ни слова, показывал начальнику оперативного отделения место, куда переместить пункт управления. И уже без особых указаний заранее назначенные для этого оператор, разведчик, связист, сапер знали, на какой машине, куда ехать, что взять с собой и как все подготовить на новом месте. И такая согласованность была во всех делах и во всех звеньях – от Ставки до подразделения. Все действия, функциональные обязанности каждого воина были отработаны до автоматизма. Это обеспечивало высокую организованность, взаимопонимание и слаженность управления.
Разумеется, в мирное время невозможно постоянно с таким напряжением заниматься боевой выучкой, как в ходе войны. Но тем более важно ответственно относиться к каждому занятию, каждому учению. Следует сказать, что и в послевоенные годы (особенно в период, когда министром обороны был маршал Георгий Жуков) было еще весьма строгое отношение к подготовке и проведению учений. Достаточно сказать, что после каждого фронтового учения по его итогам издавался приказ министра обороны, нередко не справившиеся со своими задачами лица отстранялись от должности, получали строгие взыскания. Все еще помнили, как тяжело на войне приходилось расплачиваться за малейшие упущения, и считалось большим грехом не пресекать их.
В этом отношении характерны два эпизода, рассказанных маршалом Иваном Коневым на разборе учения в Закавказском военном округе. Перед войной, будучи командующим Северо-Кавказским военным округом, Конев проводил командно-штабное учение с 19-й армией, в это время старшие начальники вызвали его к правительственному телефону и за несвоевременное прибытие он получил серьезное внушение. Некоторые чиновники считали – какие там учения, когда вызывает Москва. После войны, в период, когда Конев, как главком Сухопутных войск, руководил опять-таки КШУ, позвонил Сталин. Оперативный дежурный доложил, что маршал на маневрах. Сталин сказал: «Хорошо, не отрывайте товарища Конева от этого важного дела, пусть он мне позвонит, когда у него будет возможность для этого».
Вот так война сурово учила людей, в том числе меняла их отношение к боевой учебе даже на самом высоком уровне. В связи с этим приходится задуматься: неужели нужна еще одна война, чтобы руководители всех степеней снова уяснили роль и значение офицерских кадров в жизни государства, что главное назначение армии, вообще военных людей, – непрестанная подготовка к выполнению боевых задач. Если этого нет – армия теряет смысл своего предназначения. Очень точно подметил Константин Симонов в повести «Товарищи по оружию»: «Война для кадрового офицера – это экзамен, который неизвестно когда состоится, но к которому надо готовиться всю жизнь».
НЕПРЕХОДЯЩЕЕ ЗНАЧЕНИЕ
Но и все сказанное далеко не полно отвечает на вопрос: откуда взялся феномен всесокрушающей победоносной армии к концу войны? Над этим таинством есть надобность задуматься более основательно, особенно когда затеваются всякого рода реорганизации и реформы. Главный урок в этой области состоит в том, что всякие внешне эффектные преобразования, если они касаются только поверхностных сторон войсковой жизни и не затрагивают внутренних пружин функционирования военной организации, не меняют суть существующей системы, мало что дают для повышения качественных параметров боеспособности и боевой готовности Вооруженных сил.
Сталин в ходе беседы говорил как об особо важной задаче о взаимодействии родов войск, о подготовке общевойскового командира, способного объединять в своих руках усилия всех родов войск. Конечно, в наше время в общевойсковых училищах готовят уже не пехотного командира (он овладевает там и танками, и артиллерией, и саперным делом), но проблема, например, хорошо отлаженного взаимодействия с авиацией в общевойсковом бою и сегодня остается не до конца решенной.
Есть и другие такие вопросы. Не теряют своего значения суждения советского лидера об освоении офицерами военного наследия выдающихся полководцев и вообще об обобщении и изучении опыта войны. В том числе еще непочатый край работы по исследованию опыта афганской, чеченских кампаний, других вооруженных противоборств второй половины XX – начала XXI века. Беседу свою он заканчивает советом: «Как изучать, описывать опыт? Не заниматься восхвалениями, критически разбирать операции. Дела сами за себя будут говорить. Подхалимов подальше держать от этой работы». Последнее пожелание труднее всего приживалось в военно-исторической работе, причем не только в советское время.
С точки зрения содержательной направленности военно-исторической литературы (даже в некоторых серьезных исследованиях) больше всего губит дело чрезмерная ангажированность авторов, которые не считаются ни с какой объективной действительностью, ни с какими фактами, аргументами и доказательствами. Обычно в рамках заранее заданных схем, версий из всего многообразия фактов, суждений, высказываний собираются только нужные, подтверждающие точки зрения пишущих, а все остальное, в том числе опровергающие их суждения, не только не анализируются, не сопоставляются – они даже не упоминаются и просто отбрасываются.
Как уже говорилось выше, после окончания Великой Отечественной Сталин по достоинству оценил значение военных кадров, многое сделал для повышения авторитета офицеров и их жизненного уровня. Но нельзя забывать и о том, как бесцеремонно и жестоко обошлись с командными кадрами перед войной.
Однако иные исследователи вообще не видят ничего светлого в деятельности Сталина, утверждают, что победу одержал народ вопреки сталинскому руководству. Народ, который потерпел поражение в Крымской, Русско-японской, в Первой мировой войне, вдруг вздумал победить в 1945 году. Так не бывает: самый героический, самоотверженный народ без твердого и умелого руководства не может не только победить, но и элементарно организованно действовать. Тем более что вопреки Сталину ничего невозможно делать и без его ведома ни один серьезный вопрос не решался.
Опыт Великой Отечественной войны, локальных войн, в которых участвовало старшее поколение ветеранов, нужно изучать и осваивать сугубо критически, творчески, с учетом современных условий, объективно вскрывая ошибки прошлого. Без этого невозможно извлечь должных уроков из опыта войн, необходимых в современных условиях.
В целом востребованность новых идей, достижений военной науки и внедрение их в практическую деятельность – это один из главных уроков из прошлого и наиболее острая проблема нашего времени. В этом деле и сегодня важную роль призвана играть российская военная печать.
После войны многие военачальники, историки сокрушались по поводу того, что мы неправильно предвидели начальный период Великой Отечественной. Но в 1940 году по опыту начавшейся Второй мировой войны Георгий Иссерсон написал книгу «Новые формы борьбы», где убедительно показал, что этот период не будет таким, как в 1914 году. Имелись и некоторые другие аналогичные исследования. Однако высказанные в них идеи не были замечены и восприняты.
Как сделать, чтобы это не повторилось? В наше время для руководителей особенно важно быть не только ближе к науке, а стоять во главе научных изысканий, быть более доступными в общении не только с журналистами, но и с другими с людьми, военными учеными, не спешить отвергать новые идеи. В свое время программу военной реформы Михаила Фрунзе обсуждала вся Красная армия. Нужен более широкий фронт военного творчества и в наше время.
Только на такой добротной, жизненной основе можно выработать рассчитанную на будущее военную идеологию и военную доктрину, которые не только должны быть выработаны и внедрены сверху, их должен воспринять весь личный состав и осознанно проводить в жизнь, как свое кровное дело.
«ЭТО ВАЖНЕЕ МНОГИХ ДРУГИХ ПРИОБРЕТЕНИЙ...»
Указания и замечания, сделанные товарищем Сталиным при рассмотрении и подписании им приказа о журналах «Военная Мысль» и «Военный Вестник» 5 марта 1945 г. в период времени от 22.40 до 23.45.
О ВОЕННОЙ ИДЕОЛОГИИ
Товарищ Сталин... задал вопрос: нужно ли нам ставить задачу разработки вопросов военной идеологии? Не ограничиться ли только вопросами теории? И положительно отвечая на этот вопрос, ставит другой – какая нам нужна военная идеология?
...Нам нужна идеология готовности не только к обороне, но и к наступлению. Наша армия должна умело защищать любые интересы нашего государства всеми способами...
О ВЗАИМОДЕЙСТВИИ РОДОВ ВОЙСК И О ПОДГОТОВКЕ ОБЩЕВОЙСКОВОГО КОМАНДИРА
Товарищ Сталин... высказал следующие мысли.
Современный бой и современная операции основаны на взаимодействии всех родов войск. Не может ныне один род войск решить все задачи в бою. Общевойсковой начальник должен хорошо знать все рода войск – и артиллерию, и танки, и авиацию, и инженерное дело. Общевойсковой начальник – это не пехотный командир. Это командир, который объединяет и руководит всеми родами войск... Общевойсковой начальник должен быть хорошо подготовленным в военно-техническом отношении. Он должен уметь правильно и грамотно поставить задачи начальникам родов войск, критически воспринимать их доклады и давать им авторитетные указания и замечания. Товарищ Сталин очень нелестно отзывался о тех крупных военачальниках, которые не разбираются в калибрах артиллерии и для которых авиация это просто самолеты без различия их технических и тактических особенностей. Товарищ Сталин подчеркнул, что нам нужно создавать, воспитывать общевойскового начальника нового современного типа. До сих пор наши командиры изучали отдельно тактику, артиллерию, танки, инженерное дело и т.п. Задача заключается в том, чтобы правильно связать эти отрасли подготовки так, чтобы основная подготовка нашего командира проходила как подготовка общевойскового начальника, который на основе крепких знаний всех родов войск способен грамотно и умело организовать их взаимодействие в бою...
О ПОДГОТОВКЕ НАШИХ КАДРОВ
Самое лучшее, самое важное, что мы добились в этой войне, указал товарищ Сталин, это наша армия, наши кадры. В этой войне мы получили современную армию, и это важнее многих других приобретений. В войне сформировались хорошие кадры, и эти кадры сейчас обладают большим опытом, большой практикой.
Нужно помочь им расширить кругозор, нужно подкрепить их теорией, помочь им осмыслить теоретически их большой практический опыт.
О РАЗРАБОТКЕ ТЕОРЕТИЧЕСКОГО И ПРАКТИЧЕСКОГО НАСЛЕДСТВА ВЫДАЮЩИХСЯ РУССКИХ ПОЛКОВОДЦЕВ И ВОЕННЫХ ДЕЯТЕЛЕЙ
Задачу расширения кругозора наших кадров товарищ Сталин связал с задачей разработки теоретического наследства наших выдающихся полководцев. Для военных людей, – отметил он, является провалом то, что наши офицеры знакомятся с выдающимися русскими полководцами из книг гражданских людей. Почему, – задал он вопрос, – никто из серьезных военных работников не занимается разработкой деятельности таких полководцев, как Петр I, Румянцев, Суворов, Кутузов, Брусилов. Ввиду того, что деятельность этих полководцев у нас по-настоящему еще не разработана, много есть неправильного в их оценке. О Кутузове, например, до сих пор многие говорят и пишут, как о полководце, стоящем, ниже Суворова, в то время как Кутузов командовал армией большей, чем Суворов, решал неизмеримо более сложные политические и стратегические задачи, успешно вел борьбу с более сильным противником. Теоретическое и практическое значение деятельности Кутузова много глубже и ценней, и стратегия его много умнее, чем составилось мнение в литературе. Нужно разбить ходячее мнение о том, что кутузовская стратегия была пассивной, что он был способен только отступать и хитрить. Стратегия Кутузова была умной, величественной, государственной. Товарищ Сталин оценил Румянцева, Петра I, Суворова и Кутузова, как основоположников русского военного искуccтва. Практическое и теоретическое наследие их и Брусилова должно быть глубоко разработано. Для этого нужны серьезные статьи... книги и брошюры.
О ВОСПИТАНИИ НАШИХ КАДРОВ
У нас хорошие кадры, много героев. Нужно этих героев и их дела показать народу. На делах этих героев нужно воспитывать наших людей. Недостаточно напечатать портрет героя и корреспонденцию о нем в газете. Нужно создавать брошюры для солдат и сержантов. Нужно создать библиотечку для них о выдающихся наших офицерах-героях, командирах рот, батальонов и полков, где написать биографии их, и описать их боевые дела и боевой опыт... Кадры надо воспитывать, – несколько раз подчеркнул товарищ Сталин. Нельзя одними приказами людей кормить. Надо что-нибудь сочное давать. Не нужно излишнего восхваления... Дела сами за себя будут говорить.
ОБ ИЗУЧЕНИИ ОПЫТА ВОЙНЫ
Мы получили огромный военный опыт, такой опыт, которого нигде нет. К этому опыту приковано внимание всего мира. Мы сидим на золоте нашего опыта, но порой его лучше и скорее изучают за рубежом. Нужно развернуть глубокое изучение нашего опыта в большом и малом масштабе... Нужно привлечь к изучению опыта внимание наших людей.
Как изучать, описывать опыт? Не заниматься восхвалениями, критически разбирать операции. Дела сами за себя будут говорить. Подхалимов подальше держать от этой работы.
Из фондов Историко-архивного отдела Генштаба. Публикуется с сокращениями
Дарья Гармоненко