Валентин Королев К 110-летию со дня рождения маршала Жукова в печатных и электронных СМИ появилось немало материалов об этом известнейшем советском полководце. Но лишь немногие из них основывались на воспоминаниях ныне живущих и лично встречавшихся с Георгием Константиновичем людей. Оно и понятно: ведь даже со времени его кончины минуло три с лишним десятилетия.
Мне дважды довелось пообщаться с прославленным военачальником. Хочу рассказать со страниц «НВО» как это было.
ОКТЯБРЬ 1955 ГОДА, СЕВАСТОПОЛЬ
Город встречал первого секретаря ЦК КПСС Никиту Хрущева, председателя Совета министров СССР Николая Булганина, первого заместителя председателя Совета министров СССР Анастаса Микояна, министра обороны СССР Георгия Жукова. Приехали они для торжественного вручения Севастополю ордена Красного Знамени, которым его наградили в связи со 100-летием героической обороны во время Крымской войны (1853–1856).
Штабной корабль Черноморского флота «Ангара», ошвартованный кормой у стенки пассажирского причала рядом с Графской пристанью, находился в готовности к приему высшего руководства страны. Как заведено в таких случаях, на борт заблаговременно прибыли обслуживающий персонал и группа охраны (очень немногочисленная, должен заметить).
Днем московские гости вместе с командованием ВМФ и ЧФ, местным партийным и советским начальством пообедали на «Ангаре» и после непродолжительного отдыха отправились в расположенный возле Графской пристани штаб ЧФ, а затем в Дом офицеров флота (ДОФ).
Перед заходом солнца из ДОФа на «Ангару» вернулся командир капитан 2 ранга Симонов и сообщил, что скоро на корабль прибудет министр обороны. До торжественного спуска флага – момента захода солнца в городе – остается пять минут. Корабельный горнист исполняет сигнал «Повестка». Сигнальщики занимают свои места у закрепленных фалов. На рее фок-мачты вздымается флаг «Исполнительный», означающий, что до спуска флага остается одна минута.
И в этот момент на причал выруливает «ЗИМ», из салона которого появляется коренастая фигура маршала. Он направляется к «Ангаре», рассматривая открывшуюся его взору Севастопольскую бухту и переговариваясь с окружающими его адмиралами.
Время спуска флага вышло. Момент критический. Случай беспрецедентный – задерживается исторически сложившийся на флоте, точный по времени ритуал. Однако негоже, если на голову вступившего на борт корабля министра, как снег на голову, опустятся флаги, развевающиеся над ютом.
Исполняя обязанности дежурного по кораблю, в обязанность которого входит подача команды на спуск флага, советуюсь с командиром, стоящим здесь же на юте. Он распоряжается пока ждать. А на мостиках флагманских кораблей соединений, которые обязаны следовать сигналам штабного корабля флота, недоумение. С подачи аккуратистов-командиров уже начинают писать в наш адрес тревожные семафоры их сигнальщики. Конфуз...
Зато в торжественной обстановке принят на борт корабля министр обороны, совсем не подозревающий, что является причиной возникшей паузы. Заметил это всегда внимательный ко всему бывший командующий Черноморским флотом, а в ту пору первый заместитель главкома ВМФ Сергей Горшков. Проходя следом за Жуковым мимо Симонова, он тихо произнес: «Поступили правильно».
Команду на спуск флага я подал, когда процессия, переместившаяся с юта на правый шкафут, удаляется с верхней палубы в гостевые каюты.
Итак, на корабле маршал Жуков, которого по счастливой случайности я вижу на близком расстоянии второй раз.
ИЮНЬ 1943 ГОДА,
ЗАПАДНЫЙ ФРОНТ
Именно там я увидел его впервые. А произошло это при следующих обстоятельствах.
Было мне тогда 13 лет. Мой старший брат Степан командовал подвижной радиостанцией, подчиненной непосредственно начальнику связи 49-й армии полковнику Ткаченко. В марте 1943-го он в сопровождении Степана (старшего лейтенанта) приехал на несколько дней по служебным делам в Наркомат обороны, в Москву, и однажды вечером посетил нашу семью, проживавшую на Трубной улице. В разговоре со мной интересовался успехами в учебе, а в заключение пообещал устроить поездку на фронт во время летних каникул, если закончу 5-й класс с хорошими оценками. И слово свое сдержал.
В 49-ю армию я прибыл с «оказией», на популярной в то время легковой автомашине «М-1» – «эмке». В срочном порядке в армейской мастерской мне пошили гимнастерку, брюки, пилотку, сапоги (из зеленого брезента, но на кожаной подошве), чтобы я сразу приобрел воинский вид. И это, как оказалось в дальнейшем, выручило моих гостеприимных хозяев...
...Как-то утром вместе с шофером Гришей сидел в кабине «Студебеккера», стоявшей возле штаба армии. Гриша, задавшись целью передать хоть частицу своего шоферского мастерства сидевшему рядом с ним подростку, так увлекся, что не заметил, как к штабу по лесной дороге подкатило несколько легковушек. Увидел их я и от неожиданности локтем левой руки уперся в Гришино бедро. Оба мы замерли, стараясь разглядеть приехавших военных. Из первого автомобиля вышел маршал и, немного оглядевшись и подождав, когда приблизятся сопровождавшие его генералы и офицеры, решительно преодолел несколько ступенек крыльца, где принял доклад встретившего его командарма-49 генерал-лейтенанта Захаркина.
Цепкий мальчишеский взгляд успел уловить многое: и четкую строевую выправку, и волевой, несколько суровый взор, и большие, отливающие зеленью звезды на зеленых же погонах, а на кителе – Звезду Героя. Мы с Григорием застыли в ожидании дальнейших событий. Из машины в данный момент выходить немыслимо – не исключено, что вся территория возле штаба оцеплена охраной. Что происходило в кабинете командарма, в связи с чем прибыл на Западный фронт первый заместитель Верховного главнокомандующего, по-видимому, знал лишь ограниченный круг лиц, присутствовавших на беседе.
Прошло около получаса, когда Жуков снова появился на крыльце. А на пути к выехавшей ему навстречу легковой машине успел «распечь» попавшего под руку коменданта штаба за замеченный непорядок. Поравнявшись со «Студебеккером», маршал неожиданно ступил несколько шагов в нашу сторону и, открыв дверцу кабины, произнес, по всей вероятности имея в виду меня:
– А это кто?
– Это сын полка, – не задумываясь, ответил провожавший маршала командарм Захаркин.
И вдруг на себе я ощутил потеплевший взгляд полководца...
ДОБРОЕ ДЕЛО
┘На «Ангаре» Жуков и Горшков останавливаются на просторной прогулочной палубе под добротным парусиновым тентом, откуда открывается панорама Севастопольской и Южной бухт...
...1955 год – самый счастливый для Военно-морского флота. Еще не наступило время волюнтаристских решений Хрущева о передаче крупных кораблей на слом. В обеих бухтах наряду с боевыми единицами старых проектов отдают якоря и швартуются к причалам новейшие красавцы корабли, в том числе и ракетные, в чем немалая заслуга главнокомандующего ВМФ Адмирала Флота Советского Союза Николая Кузнецова (он находился на излечении в санатории после инфаркта).
Размашисто жестикулируя, маршал и адмирал оживленно беседуют, переводя взгляд с одного корабля на другой. Расставшись с Горшковым и командованием ЧФ, министр переходит в каюту, вызвав через своего адъютанта дежурного по кораблю.
Войдя в каюту и представившись маршалу, получаю приказание пригласить к нему замполита. Это выглядит вполне естественно, так как в вечернее время находящихся на отдыхе наших гостей обычно интересует демонстрация кинофильмов.
Внимательно осмотрев себя в висящем в офицерском коридоре зеркале, замполит Слесарчук бодрым шагом уходит к министру, а возвращается... с часами. Часы золотые, большие по диаметру и очень тонкие – подарок маршалу в Берлине от союзников. Они неисправны, и Жуков попросил, чтобы их посмотрели флотские умельцы. Обрадованный тем, что он, словно колобок, так быстро сумел уйти из-под грозных очей нашего постояльца, замполит, явно сгущая краски, рассказывает офицерам, какие страхи испытал на ковре маршальской каюты. Но что же предпринять, чтобы выполнить поручение?
Штурман Зеленчук подсказывает, что рядом, у Минной стенки, находится мастерская Гидрографической службы флота, где ремонтируются корабельные часы и хронометры, и там наверняка найдутся нужные специалисты...
Между тем время движется вперед. Обходя корабль, замечаю – освещение в каюте Жукова погасло, а это значит, что министр заснул. Неясно, вооружен ли чем-либо адъютант маршала, но совсем не просматривается какая-либо его внешняя охрана. Разве что на юте, как обычно, несет службу командир вахтенного поста (старшина 1 статьи), вооруженный плоским штыком от карабина. С кем посоветоваться в такой обстановке? На свой риск командир корабля принимает решение ввести посменное патрулирование района гостевой каюты корабельными офицерами, вооруженными пистолетом ТТ. На всякий случай, для очистки совести.
Рано утром на корабль доставляются отремонтированные часы. Видимо, работа выполнялась ночью. При возвращении часов владельцу Слесарчук выглядит так, словно выражает уверенность – попроси маршал в следующий раз подковать механическую блоху, и это будет по силам флотским «левшам».
Жуков явно доволен. Больше напускная суровость маршала сменяется так идущей его мужественному лицу широкой улыбкой, которую мы наблюдаем и при его расставании с кораблем.
Так или иначе, а доброе дело сделано. Будем считать, что сей эпизод зачтется в актив Черноморскому флоту, если не всему ВМФ. Ведь ходили слухи, что министр его недолюбливал. И потому-де, что в поверженном Берлине лихие моряки Днепровской флотилии, принимавшие участие в штурме столицы Третьего рейха, увели любимую легковую машину маршала. Да так припрятали, что все попытки отыскать ее не увенчались успехом.
Но известна и иная версия, более правдоподобная. Говорили о патологической неприязни Жукова к Кузнецову, уже к началу Великой Отечественной войны признанному флотоводцу, с которым считался сам Сталин.
По мнению многих офицеров ВМФ, отношение Жукова к флоту изменилось в лучшую сторону во время похода в 1957 году на крейсере «Куйбышев» с визитом в Югославию. Но по воле судьбы это происходило аккурат в канун того злосчастного пленума ЦК КПСС, принявшего решение о его отстранении от должности министра обороны.
