Валентин Козлов
Подводная лодка 613 проекта.
Фото из книги «Дизельные подводные лодки»
Мне довелось четыре раза побывать в Средиземном море. В том числе открывать там ровно полвека назад боевую службу подводных лодок 613 проекта, участвовать в холодной войне. Она для нас, моряков, была войной нервов и высочайшего напряжения, ибо в любое время могла перейти из холодной в горячую стадию. Требовалась большая выдержка, способность выйти с честью из любой экстремальной ситуации, дабы не посрамить честь родного флага. Здесь же, кстати, отмечу, что Советский Союз как черноморская страна имел полное право на постоянное присутствие своего флота и в Средиземном море для защиты там национальных интересов СССР и обеспечения его государственной безопасности.
БАЗА В АЛБАНИИ
Противодействовать США надводными кораблями мы в первые послевоенные десятилетия не имели возможности. По оценочной категории «стоимость/эффективность» эту задачу способны были решать лишь подводные лодки. Не случайно по программе военного судостроения к 1956 году планировалось иметь в составе советского Военно-морского флота более 300 субмарин.
Летом 1958 года по решению правительства СССР и в соответствии соглашением, заключенным с руководством Албании, во Влёрский залив Адриатики перешла с Балтики первая группа ПЛ 613 проекта – С-241, С-242, С-358, С-360 (командиры соответственно капитаны 3 ранга В.Гребенщиков, Ю.Емельянов, И.Комаров и В.Козлов) – вместе с плавбазой «В.Немчинов» (командир Ю.Максимов). К этому походу мы всесторонне готовились более года, хотя вначале даже от командиров скрывался конечный пункт перехода.
Вскоре к нам присоединились еще восемь лодок. Так была сформирована 40-я отдельная бригада ПЛ под командованием контр-адмирала С.Г.Егорова. Почти три года это соединение выполняло задачу наблюдения и контроля за деятельностью 6-го флота США и ВМС НАТО в Средиземном море.
Базирование советских лодок в Албании вначале маскировалось под военно-техническое сотрудничество с этой страной, ставшей (правда, ненадолго) членом Организации Варшавского договора. Предусматривался вариант передачи четырех ПЛ албанскому флоту после обучения с нашей помощью их экипажей. В целях особой скрытности на всех субмаринах было приказано заменить советские флаги на албанские.
Тут надо сказать о том, что отношения с местным населением и с албанскими военными моряками у нас были в ту пору дружескими. Простой народ видел и оценивал всестороннюю помощь, поступавшую из СССР.
Экипажи советских лодок осваивали новые районы плавания, получали практику учебно-боевого использования кораблей в условиях противодействия сил вероятного противника. Посетивший в следующем году Албанию главком ВМФ СССР адмирал С.Г.Горшков дал командирам указание «показывать американцам, что мы сюда прибыли всерьез и надолго».
В исполнение этих указаний и состоялся в конце 1959 года поход моей С-360, как тогда говорили, на полную автономность. Это был один из первых походов советской подводной лодки в Средиземном море из Адриатики до Гибралтара и обратно, причем совершенный только в подводном положении.
 Капитан 3 ранга Валентин Козлов. 1958 год. Фото из архива автора |
ПРОВЕРКА НА ВЫЖИВАЕМОСТЬ
Рубочный люк я задраил вскоре после ночного отхода от причала. Погрузившись, скрытно выбрались из залива. Комбриг доверил мне провести поход самостоятельно, без опеки старших на борту, напутствовал действовать по обстановке и быть внимательным. Согласно утвержденному в Главном штабе ВМФ плану похода, его маршрут проходил вдоль трасс интенсивного судоходства, рядом располагалось несколько полигонов, где корабли и самолеты «супостата» довольно часто проводили разные учебно-боевые действия. Кроме того, все Средиземное море буквально прочесывали разнородные противолодочные силы, активизировав свои поисковые действия с появлением здесь советских субмарин. Так что дизельной ПЛ постоянно грозило обнаружение.
Все эти обстоятельства вынудили меня избрать довольно рисковый режим плавания. Днем идти на тактически выгодной глубине, соблюдая установленный четырехчасовой график подвсплытия на сеанс связи, ночью следовать под РДП (работа дизеля под водой).
Южные ночи кромешно темные, а кругом полно разнотоннажных судов, встречаются рыболовные фелюги и сейнеры, у которых иногда нет положенных ходовых огней. Отсюда вывод: бди в оба и надейся только на перископ, так как в активном режиме для соблюдения скрытности свои радиотехнические средства использовать нельзя. В общем задача выполнить поход, не обнаруживая себя и ведя разведку, оказалась со многими неизвестными┘
Много лет спустя, вспоминая тот поход со своим бывшим старпомом И.В.Соколовым, ставшим позднее командиром атомохода, мы пришли к заключению, что нам здорово повезло при таком режиме плавания. Ведь от ночного экспериментирования с РДП официально отказались после гибели С-80 на Северном флоте в начале 1961 года.
А пока, проскользнув через пролив Отранто, мы очутились в центральной части Средиземки. При первом же подвсплытии на сеанс связи радиометристы отметили чуть ли не по всему горизонту работу поисковых локаторов. Основную угрозу несли воздушные противолодочные самолеты типа «Орион» и «Нептун». В Тирренском море наблюдались маневры авианосно-ударной группы. Такой неблагоприятный тактический фон сопровождал нас почти весь поход. За ночь приходилось несколько раз срочно погружаться на глубину, прерывая зарядку батареи.
Надо сказать, что по всем тактико-техническим показателям, заложенным в наши лодки при постройке, они не предназначались для плавания в южных широтах. Никакого кондиционирования и повышенных объемов холодильных камер не предусматривалось, а «неразнесенная» система РДП создавала лишнюю загазованность внутри субмарины. Высокая температура, влажность, соленость существенно ухудшали обитаемость подводников в отсеках, состояние оружия и техники. Зарядка аккумуляторных батарей тоже требовала особых режимов и повышенного контроля.
В задачи автономки входили проверки, как выдержат подводники месячную нагрузку и сработают все технические средства в непривычных южных условиях. Почти с первого дня экипаж оказался в неблагоприятных лодочных условиях обитаемости, которые специально вышел изучить флагманский врач бригады майор Рогалев.
Несмотря на осенне-зимнюю погоду, температура забортной воды оставалась в пределах 20 градусов, а отсечная доходила до 40, а то и выше, особенно в 5 и 6-м отсеках. Приплюсуйте сюда еще и высокую влажность. Ну чем не парилка? Только без всяких удобств...
Разрешил экипажу иметь форму одежды: трусы и сандалии с вафельным полотенцем на шее в качестве средства от пота. Медики ходили по отсекам, замеряли допотопными приборами состав воздуха со всеми его вредными примесями, дополнительно заносимыми через ту же шахту РДП. Через неделю началась борьба с потницей и прочими кожными напастями.
Результат такого обитания часть экипажа, в том числе и я, чувствовали и после возвращения из похода.
ДУЭЛЬ...
Проходя за сутки около ста миль, приблизились к Гибралтару. Радиоразведчики доложили о перехвате переговоров авианосца «Рузвельт». Усилилась работа самолетных локаторов. Надо быть начеку! Уходим вниз под слой температурного скачка. И снова наверх, мазнуть перископом, поднять «Накат» (станция обнаружения работающих радаров). Сбились со счета срочных ныряний. Молодцы рулевые: справились с ними отлично. Впрочем, надежно несут вахту и остальные подводники.
Свой командный пункт оборудовал в центральном посту у гирокомпаса. Провожу тут большую часть походного времени. Изредка заглядываю в гидроакустическую рубку.
Ночью мы у самого интересного географического места Средиземноморья. Слева – Африка, справа – Европа. Соблюдая все меры безопасности, подвсплыли на перископную глубину. Штурман Р.Карелин быстро схватил пеленги на приметные огни обоих континентов. Есть визуальное определение места! Снова надо нырять и можно разворачиваться – теперь уже на восток.
На прямой контакт с авианосной группой не вышли, противник отметился у Балеарских островов, это значительно севернее нас. Сделал положенное донесение на ЦКП флота. Всякое возвращение в базу радует, и обратный путь кажется короче. Если, конечно, все идет как следует. Однако нас ждало серьезное испытание.
В полученной очередной информации меня уведомляли о переходе отряда боевых кораблей (ОБК) США во главе с флагманским крейсером «Де Мойн» из Греции в один из европейских портов. Сообщение сразу же заинтриговало. Проведя со штурманом расчеты, определили, что с ОБК вероятна встреча в Тунисском проливе на следующие сутки. И хотя прямого указания о его поиске и слежении за ним не поступало, решил от заманчивой встречи не уклоняться, наоборот – сблизиться и разведать по обстановке. Не часто попадаются американские флагманы. Я не знал еще тогда, какого высокого гостя они везут на своем борту!
Обстановка на море по погоде пока была благоприятной. Немного уклонившись от основного маршрута следования туда, где поменьше движение встречных судов, поспешил подзарядить аккумуляторную батарею. Настроение становилось близким к охотничьему.
По радиотрансляции объявил экипажу о вероятной скорой встрече с американскими кораблями, призвал внимательно нести вахту.
Трудно передать психологический настрой у ребят, но, думаю, равнодушных не было, тем-то и выделяются подводники. Один за всех и все за одного! В данном случае «один» – это все же командир. На нем вся ответственность за безопасность людей и лодки, за выполнение задуманного.
А задумал я по-боевому: сблизиться по акустическим данным с отрядом, выявить главный объект – флагманский крейсер, условно его атаковать (маневр торпедной атаки) и записать шумовую характеристику («отпечаток»). После расхождения с ОБК, подвсплыть на перископную глубину для положенного в таких случаях донесения на центральный командный пункт.
Вместе со штурманом колдуем над картой, просчитываем варианты встречи. Должна она произойти ближе к Мальте, почти на выходе из Тунисского пролива, которым следовала наша лодка. Район не прост для подводного плавания: солидная материковая отмель, местами рифы и банки, а посередине серая громада острова Пантелерия. Вдобавок интенсивное двустороннее судоходное движение.
Не отпускают сомнения: оправдаются ли расчеты, сумеет ли акустик выявить крейсер в шумовом хаосе? Но главное, не попасться самому на контакт кораблей охранения.
Время летело стремительно. Только, кажется, было утро 14 декабря – и уже на часах 12.30. Боевую тревогу объявил заранее, надо, чтобы люди пообвыкли в напряженной обстановке. Подводно-надводная дуэль, в которой пока превосходство за лодкой, приближалась. Акустики не подвели и на этот раз.
– По пеленгу 105 градусов шум винтов группы кораблей!
– Торпедная атака!
Пошли данные в автомат торпедой стрельбы. Все теперь зависит от слаженности действий группы моряков, под моим руководством составляющих командный пункт.
– Боцман, держать глубину 60, курс 100, ход!..
Инженер-механик капитан-лейтенант А.Скачков внимательно следит за состоянием лодки. Поступают первые данные от штурмана и торпедного электрика: «ОБК... курс... скорость!..»
Встречные курсы быстро сокращают дистанцию 80, 65 кабельтовых. И наконец – акустик: «Крейсер... пеленг... первый корабль охранения, предположительно фрегат... второй...» И так до пяти единиц.
Корабельный ордер выявлен. А что с воздуха? Вряд ли ОБК обходится без воздушного прикрытия. Маневрируя по условной торпедной атаке, удалось занять выгодную позицию относительно главной цели – крейсера. В боевых условиях это было бы близко к успеху.
Вдруг на приборах и планшете изменение пеленгов показало поворот отряда на новый курс. Мы оказались в середине ордера. Крейсер громыхает почти рядом. Ухожу глубже, акустики прослушивают посылки гидролокаторов кораблей охранения в активном режиме. Большая часть задуманного выполнена! Заканчивается запись шумов винтов ОБК. Пеленги пошли быстро на корму и на удаление.
Явных признаков обнаружения лодки не наблюдалось. Азарт подводной охоты спадал, незаметно пролетело больше часа времени. Даю команду на всплытие под перископ. Едва головка его появилась из воды, крутанул перископное око всему горизонту.
Внезапно по левому борту вижу серый корпус стоящего без хода эсминца. Едва успел крикнуть: «Оба полный вперед! Боцман нырять на глубину!..» И сразу же в сторону лодки со стороны корабля посыпался «горох» эхо-посылок. Недооценили мы противника! Вероятно, акустики ОБК засекли неизвестный подводный объект и оставили для выяснения свой корабль. Появление же перископа подтвердило, с кем был гидроакустический контакт.
Началась вторая часть «дуэли», на этот раз не в нашу пользу. Надо оторваться от преследователей, перехитрить их! Время хотя и мирное, но противостояние влекло за собой действия сил как с одной, так и с другой стороны на грани риска и часто с нарушением мер безопасности.
Только через несколько лет будет подписано соглашение, определившее некоторый порядок в открытом море при подобных «встречах» кораблей. А в те дни существовало «право сильного и наглого». Значит, ищи командир защитный глубинный слой, чтобы укрыться от пронизывающих водную среду гидролокаторов, маневрируй, пока позволяет емкость аккумуляторов.
Судя по тому, что началось в последующие дни после обнаружения в ордере кораблей США неизвестной подводной лодки, этот факт весьма озадачил и разозлил американских адмиралов. Тем более, как выяснилось позже, на борту «Де Мойна» находился... сам президент США Эйзенхауер! И началась против нас целая поисковая операция с участием надводных и воздушных противолодочных сил.
При кратковременном подвсплытии под перископ спустя несколько часов маневрирования по глубине и курсу обнаружил работу разнокалиберных радиолокационных станций. Снова ушел на глубину. Посоветовавшись со старпомом и штурманом, решили круто изменить предписанный нам маршрут возвращения, оставить остров Мальту далеко к северу и отказаться от последующих сеансов связи.
До нынешних пор помнятся мне островки с экзотическими названиями Лампедуза, Лемнос, за которыми после ряда попыток удалось нам укрыться от преследователей.
Не буду вдаваться во все подробности трехсуточного маневрирования и используемых приемов уклонения. Профессионалы подводники с подобным встречались. Выручило от постыдного всплытия на милость победителя нестандартное решение, слаженность действий экипажа и везение.
Подчиненные мне подводники сделали все от них зависящее, выжали из ПЛ все возможное и сами выстояли! Бедную аккумуляторную батарею, благо молодую, не щадили, подзаряжались рывками. Не счесть числа постановок под РДП, срочных и обычных уходов на глубину. Прошли они, как говорится, без особых замечаний. Единственное – стал подводить командирский перископ, стекло его головки так закоптилось от выхлопных газов, что приходилось пользоваться зенитным.
Все чаще признаки продолжения поиска С-360 оставались к северу от нас. Вероятно, подвело американцев шаблонное представление о вероятных действиях советской подлодки. К исходу третьих суток, убедившись, что тактический замысел удался, решил дать радиограмму о проходе контрольной точки, о чем надо было сообщать еще трое суток назад.
Позднее, проходя службу в штабе флота и ГШ ВМФ, понял, какие мысли и сомнения могли приходить начальству в голову, о лодке, не выходившей на связь в установленное время.
...И ЕЕ ПОСЛЕДСТВИЯ
Из Ионического моря сделал я радиодонесение и тут же получил квитанцию. Как мне потом рассказывали на берегу, там предполагали всякое, а потому вздохнули с облегчением.
В канун Нового, 1960 года лодка прошмыгнула скрытно во Влёрский залив. С добрым сознанием, что все уже позади, я с трудом при помощи кувалды открыл показавшийся особо тяжелым, прикипевший рубочный люк. Глотнул впервые после месячного перерыва свежего воздуха, так что голова закружилась. Встречали нас без нынешних торжеств. Семей тогда на причалы не допускали, друзья пришли, несмотря на поздний час, и командование. Бодро доложил о выполнении задачи, сказал об обнаружении и уклонении. И отправился отдохнуть по-настоящему после многих бессонных ночей.
В то время какого-либо организованного послепоходового отдыха подводникам еще не предоставлялось. Сразу после кратковременного посещения семьи принялся за отчет о походе. Рекорд месячного подводного плавания без всплытия дизельной лодки в надводное положение сказался отрицательно на самочувствии части экипажа.
А вскоре последовала негативная реакция из Москвы на мои нарушения скрытности плавания и связи во время похода. Для объяснения в столицу вызвали комбрига Егорова.
Позже он рассказывал про начальственный гнев в адрес командира С-360 и указании министра обороны о снятии меня с должности. Вроде бы пытался помочь командующий Черноморским флотом адмирал В.Касатонов, но прощение пришло совсем с другой стороны.
Открываю страницу 293 третьего тома монографии «Три века Российского флота», читаю: «...Неожиданно спасение... пришло от Н.С.Хрущева. Ему понравилось, что президент США почувствовал беспокойство, узнав о присутствии лодки рядом с «Де Мойном». Хрущев приказал поощрить подводников... Вскоре В.С.Козлов был назначен заместителем командира бригады подводных лодок...»
Такое положительное решение советского вождя сказалось на моей служебной карьере. В ином смысле волюнтаризм этой личности отразился на советско-албанских отношениях и на потере оперативно важного пункта базирования лодок в Средиземном море. По указанию руководителя албанской Партии труда Э.Ходжи, не поддержавшего Хрущева в разоблачении культа личности, всех советских специалистов, оказывавших бескорыстную помощь этой стране, причислили к ревизионистам.
После неудачного визита Никиты Сергеевича в Тирану отношение к советским гражданам со стороны албанцев заметно ухудшилось. Идеологические разногласия обрели необратимый характер. Почти на 30 лет были прерваны дипломатические отношения наших стран. Дом советско-албанской дружбы в Тиране был снесен до основания. Но «свято место пусто не бывает»: китайцы вскоре взяли под свое покровительство «страну горных орлов». 40-я ОБПЛ, лишившись четырех лодок, плавбазы и всей дорогостоящей береговой инфраструктуры, вынужденно покинула освоенное место базирования.
Тем не менее накопленный тогда опыт послужил теоретической и практической основой для создания в 1967 году средиземноморской эскадры, а потом и флотилии ВМФ. Но уже при маневренном базировании и обеспечении кораблей в якорных точках, временном использовании некоторых портов и аэродромов дружественных СССР стран. В условиях активного противодействия ВМС США и НАТО тогда был создан передовой морской рубеж обороны Советского Союза с юго-западного морского направления. На нем до начала 1990-х годов несли боевую службу экипажи разнородных сил отечественного флота, обеспечивая безопасность и защищая интересы своей страны.
