Александр Широкорад
Защитники Свято-Троице-Сергиевой лавры в 1608 году.
Картина В.П. Верещагина. 1891 г.
«В год 7117-й (от сотворения мира, 1608-й от Рождества Христова. – А.Ш.) по попущению божию за грехи наши сентября в 23 день в зачатие достойного чести и славы пророка и предтечи, крестителя господня Иоанна, пришли под Троицкий Сергиев монастырь литовский гетман Петр Сапега и пан Александр Лисовский с польскими и с литовскими людьми и с русскими изменниками по Московской дороге».
Так начитается сказание об осаде Троице-Сергиева монастыря, написанное участником обороны обители келарем Аваамием Палицыным.
БОГАТАЯ КРЕПОСТЬ
Во второй половине 1608 года гражданская война на Руси вступила в новую фазу, которой предшествовал ряд важных событий.
В апреле этого года отряды Лжедмитрия II подошли к городу Болхову. Навстречу «вору» царь Василий Шуйский послал рать под командованием своего тщеславного и бездарного брата Дмитрия и столь же спесивого и бесталанного воеводы Василия Голицына. 29–30 апреля 1608 года в двухдневном сражении под Болховом царское войско было разбито. В начале июля воинство самозванца, в котором насчитывалось около десяти тысяч поляков, семь тысяч казаков и шесть тысяч русских, стало лагерем в селе Тушино под Москвой. По месту расположения этой «армии» Лжедмитрий II и получил прозвище Тушинский вор.
На подступах к столице между Василием Шуйским и Лжедмитрием II началась многомесячная позиционная война. У самозванца не было сил выбить царя из столицы, а у Василия Ивановича – изгнать «вора» из Тушина.
Воспользовавшись двоевластием, многие бояре, дворяне, приказные люди и купцы, целовавшие крест в Москве Шуйскому, уходили в Тушино, целовали там крест самозванцу... И, получив у него жалованье, возвращались назад в Москву. Шуйский принимал таких «переметчиков» милостиво, поскольку раскаявшийся изменник был для него дорог, ибо подобным действом он показывал другим невыгодность службы у тушинского царя. Вернувшийся получал награду и от Василия Ивановича, но вскоре отправлялся опять в Тушино требовать жалованье у Лжедмитрия.
Нередко происходило следующее. Собирались родные и знакомые за одним столом, вместе обедали, а после обеда одни поспешали ко двору Шуйского, а другие ехали прямиком в Тушино. Оставшиеся в Москве были спокойны: если одолеет Тушинский вор, думали они, то у них есть родные и друзья, служившие Лжедмитрию II, которые их защитят; если же верх возьмет царь Василий, то они за свою родню заступятся.
Лжедмитрий и поляки решили взять столицу измором и попытались захватить крепости и укрепленные монастыри, контролировавшие дороги на севере и северо-востоке от города. Соответственно, правительство царя Василия Шуйского делало все, чтобы отстоять эти стратегические пункты, через которые шло снабжение Москвы. В частности, еще в конце лета 1608 года в Троицу был направлен отряд царских войск под началом воевод Григория Долгорукова-Рощи и Алексея Голохвостова.
Вот почему, когда поляки подошли к монастырю, там имелся гарнизон, насчитывающий около 2500 человек. Помимо царских ратников в Троице находились стрельцы и дворяне из ближайших окрестностей. Кроме того, за оружие взялась и часть монахов.
Еще в середине XVI века монастырь превратился в мощную цитадель. Именно тогда каменные стены высотой 5,5–6 м и толщиной 3,5 м сменили прежние, деревянные. Крепость имела 12 круглых и квадратных башен. Все фортификационные сооружения покоились на фундаменте глубиной 2 м, усиленном дубовыми сваями. В стенах было два боевых яруса – нижний для ведения подошвенного боя и верхний.
В монастыре имелось около ста артиллерийских орудий. Любопытно, что, по крайней мере, железные пушки и затынные (крупнокалиберные крепостные) пищали изготавливались и в самой Троице, в специальной мастерской. Запасы пороха превышали 600 пудов. Дело в том, что монастырь к началу Смуты был одним из богатейших феодальных владетелей России, ему принадлежало около 1000 сел и деревень. Троица уже два с лишним века являлась «царской обителью» и получала богатые пожертвования. Несметные богатства монастыря, как магнит, притягивали поляков и воровских казаков.
ОСАДА
Петр Сапега и Александр Лисовский имели, по разным сведениями, от 10 до 30 тысяч воинов при 63 орудиях. Однако большая часть подвезенной артиллерии приходилась на легкие полевые пушки, больших стенобитных орудий у осаждающих поначалу не было.
Тем не менее Сапега и Лисовский приказали возвести два больших укрепленных острожка и ряд малых так, чтобы полностью блокировать монастырь.
Палицын писал: «Месяца октября в 3 день начали бить из-за всех туров, и били по городу шесть недель беспрестанно изо всех орудий, и из верховых, и раскаленными железными ядрами. Обитель же пресвятой и живоначальной Троицы покрыта была десницею вышнего Бога, и нигде ничего не загорелось. Ибо огненные ядра падали на пустые места, в пруды и ямы выгребные, а раскаленные железные ядра из деревянных домов не успевшими вреда причинить извлекали. А какие застрявшие в стенах и не замстят, те сами остывали».
Дам два маленьких пояснения современному читателю: ядра перед заряжанием неприятель раскалял докрасна в специальных печах, а «верховые» орудия – это мортиры, стрелявшие разрывными ядрами (бомбами).
Враги попытались захватить монастырь, сделав подкоп под Пятницкой башней и заложив туда мощный фугас. Однако из допросов пленных защитники Троицы узнали о замысле противника и в результате ряда предпринятых контрмер спасли крепость.
Кстати, порой в отечественной исторической литературе осаждающих называют поляками, что, разумеется, неверно. Среди них действительно было много польских шляхтичей со своими наемными отрядами – «частными армиями», но подступили к стенам Троицы вместе с иноземцами и русские дворяне.
Вдобавок под монастырем собрался целый казачий «интернационал». В него входили запорожские, малороссийские реестровые, донские, волжские, северские, астраханские казаки. Палицын писал и о городецких казаках в войске противника. На самом деле это были татары из Касимовского царства (существовало в составе Русского государства с середины XV века до 1681 года). Их владыка (царь или хан) Ураз Махмет примкнул к Тушинскому вору. Позже он был убит Лжедмитрием II по ложному доносу.
Палицын писал о действиях Лисовского и его казаков в ноябре 1608 года под стенами монастыря: «Беззаконный же Лисовский совался и туда и сюда, где бы какое зло сотворить. И повернул окаянный от того места вдоль по горе Красной к Косому Глиняному оврагу на засадных троицких людей. Бывшие там с монастырским слугою Пименом Тененевым люди стали крепко против врагов на пригорке у рва, бьясь с литовцами и казаками. Увидев же, что троицкого воинства мало, злонравный лютеранин Лисовский бросился свирепо на них, и смешались все люди вместе, и литовские, и троицкие, и был бой великий близ оврага Глиняного. Враги же, боясь засады, начали отбегать. А троицкое воинство, понемногу отходя от литовских людей, скрылось в Косой Глиняный овраг.
Александр же Лисовский хотел при отходе живым взять слугу Пимена Тененева, но Пимен обернулся к Александру и выстрелил ему из лука в лицо, в левую щеку. Свирепый Александр свалился со своего коня. Воины его полка подхватили его и отвезли в Сапегин полк. Троицкое же воинство ударило из множества орудий по ним, и тут побили много литовцев и казаков. Литовцы же, увидев это, быстро обратились в бегство врозь по Клементьевскому полю».
Меньше всего мне хочется, подобно многим отечественным историкам, на основании каких-то отдельных фактов клеить ярлыки тем или иным сословиям. Вот, мол, казаки плохие, а православное духовенство – хорошее: все как один встали против иноземных захватчиков и их приспешников.
Увы, все гораздо сложнее, и монахам Троицы приходилось защищать стены обители не только от ядер и подкопов, но и от посланий тушинского патриарха.
О ЧЕМ НЕ ПРИНЯТО ВСПОМИНАТЬ
11 октября 1608 года тушинцы взяли приступом Ростов. Он был предан огню и мечу. Все сокровища, в нем найденные, – золото, серебро, жемчуг, драгоценные каменья – достались победителям. Свирепые воины не щадили икон, они даже разрубили серебряный гроб святого Леонтия, а изображение угодника, вылитое из золота, в 200 фунтов весом, присвоили себе. Митрополит Ростовский Филарет (в миру Федор Никитич Романов) взят был в плен и отправлен в подмосковный лагерь, где самозванец принял его как дорогого гостя и возвел в достоинство патриарха. Тот же в знак признательности вынул из своего жезла восточный яхонт ценою в полбочки золота и подарил его Лжедмитрию.
Отец будущего русского монарха Михаила Федоровича принялся вершить богослужения в Тушине и рассылать по всей России грамоты с призывами покориться «царю Димитрию», а под своими декларациями подписывался: «Великий Господин, преосвященный Филарет, митрополит ростовский и ярославский, нареченный патриарх московский и всея Руси».
Замечу, что и многие монастыри перешли на сторону Лжедмитрия II. Так, царю Василию требовались деньги для войны с Иваном Болотниковым и Тушинским вором, и он имел неосторожность обратиться с просьбой о вспомоществовании в Ипатьевский монастырь. Результат не заставил себя ждать: в конце октября 1608 года архимандрит сей обители Феодосий и игумен соседнего костромского Богоявленского монастыря Арсений отправились в Тушино, где и принесли присягу Лжедмитрию II.
Понятно, что теперь Ипатьевская обитель оказалась в полном подчинении у Тушинского патриарха. Следует заметить, что Филарет и Феодосий отлично ладили, и монастырь стал надежным оплотом тушинцев в Костромском крае.
В конце февраля 1609 года костромичи восстали, перебили тушинский гарнизон и осадили Ипатьевскую обитель. Однако взять ее сразу не удалось – она представляла из себя сильную крепость, окруженную мощными каменными стенами, на которых были установлены 27 пушек.
В конце апреля 1609 года к монастырю подошло войско Василия Шуйского во главе с воеводой Давыдом Жеребцовым и приступило к осадным работам. Любопытно, что мангазейский воевода Жеребцов только в 1608 году прибыл с отрядом с далекого севера.
В мае 1609 года пан Лисовский, сняв часть войска из-под Троицы, попытался деблокировать Ипатьевский монастырь, но потерпел неудачу. Тем не менее монахи и местные тушинцы дрались насмерть. Эта костромская цитадель была захвачена Жеребцовым лишь в сентябре 1609 года. Понятно, что о «героической обороне» Ипатьевского монастыря наши церковные и светские историки до сих пор предпочитают помалкивать.
ВРАГИ «ПОБЕЖАЛИ»
Защитники же Троицы по-прежнему отражали атаки неприятеля. Ратники, монахи не только не поддавались «прелестным» грамотам Филарета, но и вели активную контрпропаганду. Прямым или косвенным следствием ее стал чудесный сон, приснившийся одному из донских казаков, находившемуся в рядах осаждающих. Сам святой Сергий поведал ему: «Не даст вам Бог жезла на жребий свой». Казак рассказал об этом своим товарищам, и донцы призадумались, доложили о видении атаману Епифанцу.
В ту же ночь сели казаки на коней и пошли от стен Троицы на юг – к себе на Дон. Для перехвата ушедших бросили литовскую конницу. На реке Клязьме у деревни Вохны погоня настигла казаков. Произошла стычка, но донцы отбились и спокойно вернулись домой, в Смагин юрт.
Осажденные постоянно производили вылазки из монастыря, разрушали осадные батареи, брали пленных. Тушинцам не удалось полностью блокировать Троицу, и периодически туда прорывались царские войска и местные жители с продовольствием и боеприпасами. Вопреки всему Троица держалась.
Летом 1609 года из Новгорода на помощь Москве выступила большая армия под командованием племянника царя Василия Михаила Скопина-Шуйского. В ее составе было несколько шведских отрядов под командованием Делагарди.
Узнав о приближении русской рати, Сапега предпринял две отчаянных попытки овладеть монастырем. Однако оба штурма (28 июня и 31 июля 1609 года) были отбиты с большими потерями для тушинцев.
После взятия Ипатьева монастыря воевода Давыд Жеребцов с 900 ратниками 19 октября прошел в Троицу. Именно прошел, поскольку тушинцы просто проспали русских. 4 января 1610 года в крепость прорвался воевода Григорий Валуев с 500 стрельцами.
«И января в 12 день (1610 года. – А.Ш.) гетман Сапега и пан Лисовский со всеми польскими и литовскими людьми и с русскими изменниками побежали к Дмитрову, никем не гонимые, только десницей божьей. В таком ужасе они бежали, что и друг друга не ждали, и запасы свои бросали» – так Палицын закончил рассказ об осаде Троицы.
«Троицкое сидение» сыграло существенную роль в защите Москвы от Тушинского вора. Крайне важна была и нравственная победа законной власти над Лжедмитрием и Филаретом.
Увы, гражданская война после освобождения Троицы не только не стихла, но и разгорелась еще больше. В 1611 году руководство монастыря сыграло важную роль в организации Второго ополчения, которое возглавляли Кузьма Минин и Дмитрий Пожарский. Но уже во второй половине 1612 года троицкие старцы начали «играть свои игры» против князя Пожарского.
В 1622 году Палицын капитально переписал свое «Сказание┘» о защите Троицы с учетом новой конъюнктуры. Разумеется, там о патриархе Филарете и «Ипатьевской обороне» не было ни слова.
