Александр Широкорад
Такие 11-дюймовые мортиры были и в Либавской крепости.
Фото автора
Ровно сто лет назад российский император Николай II подписал высочайшее повеление об упразднении крепости 1-го класса Либава. Событие вроде бы заурядное: тогда подобную участь разделила не одна потерявшая всякое боевое значение древняя фортеция. Но тут речь шла о сооружениях, возведенных в царствование самого Николая. Там находились самые мощные новейшие орудия, по числу которых Либава (ныне Лиепая, Латвия) превосходила Кронштадт и Севастополь...
НЕУДАЧНЫЙ ВЫБОР
В конце 80-х годов XIX века Морское ведомство России задумало построить на Балтике незамерзающий порт. Причиной тому стали два фактора: с одной стороны, интенсивно наращивал силы германский флот, через несколько лет ожидался ввод в эксплуатацию Кильского канала, а с другой – невозможность вывода зимой крейсеров из портов покрытого льдом Финского залива в случае начала войны с Великобританией. Так, весной 1885 года, когда начался так называемый афганский кризис, англичане привели в полную боевую готовность свои эскадры, а русские корабли не могли до конца мая отправиться в плавание.
Однако строить порт и большую морскую крепость в Либаве или, скажем, в Виндаве (ныне Вентспилс, Латвия), было заведомой глупостью. Ведь в ходе военного конфликта России что с Великобританией, что с Германией неприятельский флот неизбежно блокировал бы Датские проливы, и ни одному русскому кораблю ни при каких условиях не удалось бы прорваться в Атлантический океан.
Казалось, сама природа исключала создание в избранном месте Прибалтики большой военно-морской базы: низменный песчаный берег, малые глубины, подвижные пески, отсутствие закрытой от ветров якорной стоянки. Не было условий и для возведения сухопутной крепости.
Чтобы избежать обвинений в предвзятом отношении к русским генералам и адмиралам, процитирую строки из четвертого тома Военной энциклопедии издательства Ивана Сытина (Петербург, 1911–1915): «...был возбужден вопрос о том, что крепость Либава по ея близкому расположению от границы по наличию впереди сухопутной ея горжи командующих высот Гробинских и Капсиденских, не дает флоту прикрытия с суши. Высказывались мысли о необходимости занятия названных высот. Но одновременно с этим выяснилось, что и военный порт, сообщающийся с открытым морем длинными и узкими подводными каналами, вовсе не отвечает задаче активной морской базы».
Самое интересное, что все это выяснилось лишь в 1908 году и только тогда «был возбужден вопрос». А почему не в 1893–1894 годах? Не знали-с?
Между тем германская граница пролегала всего лишь в 30 верстах от Либавы. Кайзеровский флот имел рядом несколько удобных якорных стоянок, а у русского ВМФ к 1892 году ближайшая крупная военно-морская база находилась за много сотен миль – в Кронштадте.
Вдобавок постройка порта и крепости была наглым вызовом Германии, поскольку использование Либавы стало бы целесообразным лишь в ходе наступательных действий на суше и на море. Но вместе с тем это была и ловушка для русского флота, который легко мог быть блокирован даже слабейшим противником (каковым Германия не являлась).
Наиболее дальновидные военные и государственные деятели России предлагали вместо Либавы построить незамерзающий порт на севере страны – вблизи современного Мурманска. Активно поддерживали этот проект адмирал Степан Макаров и министр финансов Сергей Витте.
Летом 1894 года Витте совершил ознакомительную поездку по приморским районам Архангельской губернии, дабы определить место для закладки порта. Получив напутствие от Александра III «найти там такого рода незамерзающую гавань, где можно было бы строить большой военный флот, такую гавань, которая послужила бы нам главною морскою базою», министр в сопровождении многочисленной свиты из правительственных чиновников, журналистов, крупных промышленников и работников губернской администрации объехал весь Мурман (то бишь Кольский полуостров) и остановил свой выбор на Екатерининской гавани, лежавшей у самого входа в Кольский залив: «Такой грандиозной гавани я никогда в своей жизни не видел; она производит еще более грандиозное впечатление, нежели Владивостокский порт и Владивостокская гавань».
По результатам этой поездки Сергей Юльевич представил Александру III подробный доклад, в котором указал, что Екатерининская гавань «никогда не замерзает, весьма обширна, легко может быть защищаема... оттуда наш флот будет иметь прямой доступ в океан». В докладе нашла отражение и специфика Севера – на период длительных полярных ночей Витте предлагал «устроить очень сильное электрическое освещение» местности, а для поддержания регулярной связи с центром – провести телеграф и соединить гавань «двухколейной железной дорогой с Петербургом».
Порт на севере имел огромное стратегическое значение для России. В случае войны против Германии совместно с Францией связь с союзником могла обеспечиваться только через северные моря. В случае конфликта с Англией на Екатерининскую гавань могли базироваться русские крейсера, оперирующие на британских коммуникациях в Атлантике.
Талантливые русские инженеры в 1894–1895 годах создали технические проекты канала Волго-Балт и железной дороги, проходившей по Карелии и Мурманскому полуострову. В частности, инженер Риппас провел обследование местности на предмет строительства дороги до Екатерининской гавани. Отставной капитан 1 ранга Конкевич представил правительству план переброски миноносцев по каналу для защиты Мурмана.
Так что большевики оказались лишь плагиаторами идей русских инженеров? Да. Но ведь еще Наполеон любил повторять, что выиграл битву не тот, кто предложил план сражения, а тот, кто взял на себя ответственность и довел бой до конца... Кстати, Екатерининская гавань – это главная база советского, а теперь российского Северного флота Полярный.
НАДАВИЛИ ПО-РОДСТВЕННОМУ
Вернемся, однако, к докладу Витте. Читать его было некому. Александр III находился в агонии, а его наследника очень занимали иные дела: он купался в море с кузеном Сандро (великим князем Александром Михайловичем), с другим кузеном – греческим принцем Николаем, – кидался шишками на крыше, писал нежные письма Алисе Гессенской. Поэтому Сергею Юльевичу пришлось ждать смерти Александра III и приезда нового императора в Петербург.
Наконец, Витте добился, чтобы Николай II соизволил ознакомиться с его докладом. Через неделю, принимая министра финансов, император сказал, что (далее цитирую мемуары экс-министра и экс-премьера) «не следует осуществлять проекта грандиозных устройств в Либаве, так как Либава представляет собою порт, не могущий принести России никакой пользы, вследствие того что порт этот находится в таком положении, что в случае войны эскадра наша будет там блокирована. Вообще император высказался против этого проекта┘
Император Николай II хотел немедленно объявить указом о том, что основной военный порт должен быть устроен на Мурмане, в Екатерининской гавани, причем Екатерининская гавань должна быть соединена железной дорогой с одной из ближайших станций прилежащих к Петербургу железных дорог┘
Прошло месяца два-три, и вдруг я прочел в «Правительственном вестнике» указ императора Николая II о том, что он считает нужным сделать главным нашим морским опорным пунктом Либаву, и осуществить все эти планы, которые на этот предмет существуют, и назвать этот порт портом императора Александра III».
ЧТО ЖЕ ПРОИЗОШЛО?
На царя надавили великие князья Алексей Александрович и Сергей Михайлович. Они бесконтрольно управляли флотом и сухопутной артиллерией. Строго говоря, последняя формально подчинялась отцу Сергея – генерал-фельдцейхмейстеру великому князю Михаилу Николаевичу. Но он с 80-х годов XIX века и до кончины в 1909 году постоянно жил во Франции, наведываясь в Россию лишь на августейшие свадьбы и похороны. Правда, Алексей и Сергей с 1894 по 1904 год тоже большую часть времени провели в Париже и на Лазурном берегу. Оба плохо разбирались в кораблях, крепостях и артиллерии, но зато выуживали огромные средства из бюджета армии и флота как для себя, так и для своих метресс Элоизы Балетты и Матильды Кшесинской.
Строительство порта по ведомству генерал-адмирала Алексея и крепости по ведомству генерал-инспектора артиллерии Сергея стало для них подлинным Клондайком. Естественно, устоять перед их натиском Николай II не мог. Хотя возник и новый аргумент против строительства Либавского порта и береговой крепости.
Русские заняли Порт-Артур. В 8 часов утра 16 марта 1898 года, пока шла высадка десанта, на мачте Золотой горы (вершины, господствующей над Порт-Артуром) великий князь Кирилл Владимирович поднял Андреевский флаг рядом с китайским желтым стягом. Раздался салют эскадры – Порт-Артур официально стал военно-морской базой России.
На мой взгляд, решение о занятии Порт-Артура было правильным, иначе им без промедления овладели бы британцы или японцы. С этого времени Маньчжурия начала постепенно превращаться в доминион Российской империи и ее стали шутливо называть Желтороссией.
Но чтобы закрепиться на Дальнем Востоке и окончательно включить в состав Российского государства Маньчжурию и Ляодунский полуостров, требовались огромные финансовые затраты, строительство двухпутного Транссиба и КВЖД, переселение сотен тысяч русских крестьян на Дальний Восток и в Желтороссию. Требовалось не только возведение мощных береговых крепостей в Порт-Артуре и Дальнем, но и превращение всего Ляодунского полуострова в большой укрепрайон.
Эти меры были по силам России даже без особого «затягивания поясов». Но в этом случае требовалось забыть о соперничестве на Балтике с Германией и надолго отложить планы «Босфорской операции» (задуманной аж в 1879 году). Соответственно, необходимо было прекратить строительство Либавской крепости и заморозить строительство кораблей на Черном море. А орудия, предназначенные для Либавы, новых черноморских броненосцев и крейсеров, а также из сверхсекретного «особого запаса» «Босфорской экспедиции» отправить на Дальний Восток. Чтобы не быть голословным, приведу следующие цифры: в Либаве установили 123 тяжелых орудия береговой артиллерии, тогда как в Порт-Артуре – 79 орудий; при этом в последнем не было ни одной 280-мм пушки (в Либавской крепости 19) и насчитывалось всего пять новых десятидюймовок (в Либаве 10).
Однако Николай II зарвался, он мечтал об экспансии на Балтике, о захвате Черноморских проливов и в то же время злил Японию, не желая идти на компромиссы в Корее и Китае.
Ход Русско-японской войны хорошо известен читателю. Россия осталась без флота как на Тихом океане, так и на Балтике. Порт Александра III и Либавская крепость оказались ненужными. Ликвидация крепости и порта, на строительство которых было затрачено свыше 50 млн. руб. золотом, тянулась с 1908-го по 1911 год и обошлась стране еще в несколько миллионов рублей...
Дарья Гармоненко