Александр Широкорад
Пушки с «Императора Александра III» устанавливают на батарею «Мирус».
Фото предоставлено автором
Труды о Второй мировой войне начали публиковаться уже спустя несколько лет после ее окончания. И тем не менее в летописи глобального вооруженного противоборства 1939–1945 годов по-прежнему немало недостаточно изученных или мало известных широкой публике страниц. Хотя иные из них вполне могли бы послужить сюжетом для увлекательной повести или даже романа. В том числе тех, где главными героями будут┘ пушки.
НАЧНЕМ ИЗДАЛЕКА┘
17 октября 1911 года в Николаеве были заложены три линейных корабля – «Императрица Мария», «Императрица Екатерина Великая» и «Император Александр III». Двенадцать 305-мм (12-дюймовых) орудий позволяли каждому из них в одиночку разгромить весь турецкий флот на Черном море.
Два дредноута из серии вошли в строй Черноморского флота в 1915 году, а последний – «Александр III» – 15 июня 1917 года. Судьба «систер шипов» «Александра III» оказалась печальной. «Императрица Мария» погибла 7 октября 1916-го в Северной бухте Севастополя от взрыва, произошедшего в результате то ли диверсии, то ли халатности личного состава. «Екатерина Великая», переименованная в революционном 1917-м в «Свободную Россию», летом 1918 года по приказу из Москвы была потоплена близ Новороссийска четырьмя торпедами, выпущенными эсминцем «Керчь».
Позволю себе здесь небольшое отступление. В советское время считалось, что уничтожение «Свободной России» и ряда других кораблей Черноморского флота произошло исключительно по воле Ленина. Соответственно официальная историография превозносила очередное мудрое решение Ильича, а диссиденты считали сие действо предательством.
На самом деле 24 мая 1918-го, еще до того, как корабли ЧФ ушли из Севастополя в Новороссийск, начальник Морского генерального штаба Евгений Беренс представил председателю Совета народных комиссаров РСФСР Ленину доклад, в котором, в частности, подчеркивалось: «Германия желает во что бы то ни стало завладеть нашим флотом┘ Наши суда в Новороссийске попадут в руки даже не Украине, а Германии и Турции и создадут этим в будущем господство их на Черном море┘ Все эти условия показывают, что уничтожение судов в Новороссийске надо произвести теперь же, иначе они несомненно и наверное полностью или в части попадут в руки Германии и Турции».
На докладе Беренса Ленин написал: «Ввиду безвыходности положения, доказанной высшими военными авторитетами, флот уничтожить немедленно».
Однако вопрос о судьбе кораблей ЧФ решил все-таки не предсовнаркома, а матросский референдум, проведенный 16 июля в Новороссийске. Матросы на «Советской России» выступили за потопление, а на «Воле» (такое имя тогда носил «Александр III») – за возвращение в Севастополь. А там вернувшийся 19 июня в свою базу линкор был захвачен немцами. 1 октября они ввели дредноут в боевой состав своего флота под названием «Волга». Но служить под кайзеровским флагом кораблю пришлось чуть более месяца. В Германии грянула революция, и оккупанты двинулись «nach Vaterland».
Кстати, очевидец ухода немцев князь Владимир Оболенский писал, что германские войска утратили свою хваленую дисциплину и, вступив весной в Крым церемониальным маршем, уходили осенью, «лузгая семечки».
Но, как говорится, «свято место пусто не бывает», и еще через две недели (24–25 ноября 1918 года) в Севастополь нагрянула эскадра Антанты. Первым делом бравые союзники начали тащить из Севастополя то, что не сумели утащить тевтоны. Англичанам, например, приглянулся русский линкор, и они увели его в турецкий порт Измид, где поставили корабль рядом с его главным противником – германским линейным крейсером «Гебен».
Лишь в августе 1919-го по настоятельной просьбе главнокомандующего белогвардейскими Вооруженными силами Юга России Антона Деникина британцы привели русский дредноут в Севастополь, где он был переименован – в третий раз! – в «Генерала Алексеева».
Однако – вот беда: у белых было с избытком морских офицеров, но почти не имелось матросов, служивших в царском флоте. Последние носились на тачанках с батькой Махно по Северной Таврии или находились в командах красных речных канонерок и бронепоездов. Пришлось комплектовать экипажи армейскими офицерами, студентами и гимназистами. В результате отсутствия профессиональных кочегаров белые корабли, ходившие некогда со скоростью 20–30 узлов, давали 4–6 и лишь в исключительных случаях – 12.
На «Генерале Алексееве» могла использоваться только одна из четырех (носовая) орудийных башен главного калибра, да и то в основном она приводилась в действие вручную, поскольку электроприводы требовали грамотного обслуживания и профилактики. Используя эти три двенадцатидюймовки, линкор в августе 1920 года несколько раз лениво перестреливался со 152–203-мм батареями красных в районе Очакова.
ТОРГИ НА ЧУЖБИНЕ
В ноябре в 1920-го, когда красные ворвались в Крым, порты полуострова покинула целая армада: один дредноут, один старый линкор-додредноут, два крейсера, десять эсминцев, четыре подводные лодки, 12 тральщиков, 119 транспортов и вспомогательных судов. На них были вывезены свыше 145 тыс. человек (не считая экипажей кораблей и судов): 116 758 – военных и 28 935 – гражданских.
Сейчас об этом «великом исходе» чуть ли не ежемесячно появляются панегирики, снимаются документальные фильмы о «героях, не спустивших Андреевский флаг». Автор же хочет обратить внимание на один интересный факт – из всей ушедшей из Крыма армады до города Бизерта в Тунисе добралось всего 33 вымпела. А куда подевались остальные? Где-то застряли? Утонули? Увы, их попросту продали. Разумеется, с согласия господ адмиралов и генерала барона Петра Врангеля. Немного позже та же участь постигла и половину судов, пришедших в Бизерту. Торги затянулись до 1922 года.
Тут надо иметь в виду следующее обстоятельство. Только что закончилась Первая мировая война, и во всех военных флотах мира шла демобилизация. А потому французы, например, не знали, что делать с пятью новейшими линкорами типа «Нормандия» и в конце концов четыре из них отправили на лом. Поэтому никого не интересовали ни бывший «Александр III», ни русские эсминцы и подводные лодки, гнившие в Бизерте.
Зато из-за огромных потерь, нанесенных германскими субмаринами торговым флотам союзников, спрос на транспортные суда был крайне высок. Российские сухогрузы, танкеры, пассажирские пароходы, ледоколы, плавмастерские, буксиры шли буквально на ура.
В 1923 году правительство Польши предприняло ряд демаршей в Париже, желая получить несколько эсминцев и подводных лодок из состава Бизертской эскадры. Французское правительство решительно отказало Варшаве. Дело в том, что поляки потребовали отдать им корабли даром. Однако – безрезультатно.
Напротив, прибалтийские государства предложили хорошие деньги за боеприпасы к русским морским орудиям. Ибо в распоряжении вооруженных сил юных независимых республик, недавно являвшихся губерниями Российской империи, после ее краха оказалось большое количество береговых и корабельных пушек калибра 305, 130, 120 мм.
Русские эмигранты при содействии французов основали фирму по продаже морских боеприпасов – Sosiete anonyme exploitasion de minision («Анонимное общество эксплуатации запасов»), которую первоначально возглавлял генерал-лейтенант Михаил Занкевич, по совместительству – председатель Объединения лейб-гвардейского Павловского полка.
Позже фирмой руководил военный инженер Александр Клягин. Последний организовал себе превосходную «крышу» – сбор средств на устроение церкви Александра Невского в Бизерте. Только в декабре 1922-го – начале января 1923 года под присмотром Клягина с «Александра III» выгрузили 160 305-мм и 750 130-мм выстрелов. Все они были отправлены в Эстонию.
28 октября 1924 года Франция установила дипломатические отношения с СССР. Париж предложил Москве вернуть Бизертскую эскадру, считая, что это будет одним из аргументов для признания большевиками царских долгов.
А 29 декабря на французском судне «Удже» в Бизерту из Марселя прибыла советская комиссия по приемке русских кораблей. Комиссию возглавлял Евгений Беренс. Главным консультантом по судостроительной части был академик Алексей Крылов.
Самое интересное, что Евгений Беренс приехал в Бизерту принимать эскадру у┘ своего родного брата – контр-адмирала Михаила Беренса (его предшественник на посту командующего эскадрой вице-адмирал Кедров в начале 1921 года убыл по делам в Париж и больше в Бизерте не появился). Ситуация складывалась более чем щекотливая и для советской делегации, и для белых, и для французов. Последние порекомендовали Михаилу Беренсу куда-нибудь удалиться, и тот благоразумно съездил на недельку в город Тунис.
Советская делегация пришла к выводу, что какую-то ценность представлял лишь линкор. Ремонт же эсминцев и подводных лодок обошелся бы дороже постройки новых. Вдобавок выяснилось, что французы связывают возвращение кораблей с признанием царских долгов. В итоге 6 января 1925 года советские делегация покинула Бизерту, а вопрос о судьбе эскадры остался нерешенным.
ИЗ БИЗЕРТЫ – НА ГЕРНСИ
Русские корабли продолжали ржаветь в Бизерте. Лишь в начале 1930-х годов их стали потихоньку разбирать на лом прямо на стоянках. Вела работы все та же фирма Sosiete anonyme exploitasion de minision опять-таки под руководством Александра Клягина. Где-то в 1934–1935 годах с «Генерала Алексеева» сняли артиллерию. Орудия были складированы в арсенале Сиди-Абдалах.
А дальше началась совсем детективная история. С началом советско-финляндской войны французское правительство подарило финнам двенадцать 305-мм пушек с русского линкора (несколько таких же орудий на береговых установках достались Финляндии после обретения независимости от России). Их передача происходила в обстановке строжайшей секретности. На три торговых судна – «Джульетта», «Карл Эрик» и «Нина» – погрузили по четыре пушки. Они были уложены на самое дно трюмов, а сверху засыпаны пшеницей.
Первые два парохода дошли благополучно до финского порта Турку, а вот «Нину» 9 апреля 1940 года в норвежском порту Берген захватил немецкий десант.
Русские орудия были переданы фирме Круппа. Там для них создали новые снаряды и заряды. Максимальная дальность стрельбы из российской двенадцатидюймовки полубронебойным немецким снарядом массой 405 кг составляла 32 км. Легкий дальнобойный фугасный снаряд весил 250 кг и мог преодолеть расстояние в 51 км.
Пушки получили немецкое название 30,5 cm K.14(r). На заводе Круппа для них изготовили одноорудийные башенные установки типа С.40.
Решение о строительстве батареи с четырьмя пушками K.14(r) на Гернси – одном из принадлежащих Великобритании Нормандских островов близ северо-западного побережья оккупированной немцами Франции – было принято на совещании у Гитлера 18 октября 1940 года. Работы начались весной 1941-го. 29 ноября того же года все четыре пушки прибыли в порт Сент-Питер на Гернси. Об объеме же работ свидетельствует хотя бы тот факт, что немцы при возведении батареи использовали свыше 47 тыс. кубометров бетона. Сперва она получила название «Нина» (по имени захваченного в Норвегии судна), а потом – «Мирус» (в честь погибшего при авианалете капитана 1 ранга Рудольфа Мируса, который руководил строительством береговых батарей на Нормандских островах).
От ударов с воздуха «Мирус» защищали: батарея 7,5-см французских зенитных пушек и девять 2-см зенитных автоматов, в том числе четыре Flak 38 в бетонных блоках и пять Flak 29 («Эрликон») на тумбовых морских установках. Противодесантную оборону первоначально обеспечивали три французские полевые 7,5-см пушки F.K.231(f). В мае 1944 года их заменили на 7,62-см F.K.39(r) – советские Ф-22 УСВ.
Управление огнем батареи осуществлялось с помощью 10-метрового дальномера и РЛС типа «Вюрцбург». Радар «Вюрцбург Райз», введенный в строй в апреле 1944 года, был способен обнаруживать и сопровождать корабли на дальности до 65 км. Информация отображалась на экранах четырех электронно-лучевых трубок. Расчет РЛС составлял 18 человек.
Применение радара для управления стрельбой имело и свои минусы. Так, например, перед рассветом 2 ноября 1943 года станция «Вюрцбург Райз» на Гернси засекла крупную цель. «Мирус» и еще восемь береговых батарей открыли огонь по объекту, медленно приближавшемуся с северо-запада к Гернси. Всего было сделано 529 выстрелов. Однако противник оставался неуязвим. Наконец, когда цель оказалась на расстоянии 7 км от Гернси, немцы осветили ее прожекторами и увидели┘ лопнувший британский аэростат заграждения, плававший в море и связанный тросом со вторым баллоном, парившим в пятистах метрах над ним.
Имело место ЧП и с 305-миллиметровками. В 2 часа ночи 8 июня 1943 года РЛС «Мирус» обнаружила корабли противника. Батарея немедленно открыла огонь. Но после двух выстрелов на люльке орудия № 4 были сломаны цапфенные кольца, на третьем выстреле то же произошло и с орудием № 3. Одновременно на орудии № 1 вышли из строя противооткатные устройства. Стрельба велась 250-килограммовыми фугасными снарядами при заряде 71 кг пороха и угле возвышения 31 градус.
Инженеры фирмы Круппа срочно вылетели на Гернси, и через короткое время все четыре пушки находились в полной боевой готовности. Однако на всякий случай немцы уменьшили заряды, так что дальность стрельбы 250-килограммовым снарядом сократилась до 38 км, а 405-килограммовым снарядом – до 28 км.
ПОД ЗАЩИТОЙ «МИРУСА»
Германские береговые батареи на Нормандских островах перекрывали своим огнем почти половину пролива Ла-Манш и обеспечивали оборону 110-километровой полосы побережья департамента Манш. «Мирус» сильно мешал судоходству союзников, что особенно сказалось после высадки их войск в Нормандии в июне 1944 года.
В сентябре 1944-го пушки «Мируса» обстреляли два американских крейсера типа «Монтпелье» (водоизмещение 10 тыс. тонн, 12 152-мм орудий). Один их них получил повреждения, потерял ход и ушел лишь с помощью своего напарника.
Союзники боялись даже приближаться к Нормандским островам, о которых в британских штабах ходили страшные легенды. Немцы хорошо замаскировали «Мирус», и англичане не знали о существовании 305-мм батареи на Гернси, зато были в полной уверенности, что на острове Олдерней находится некая 406-мм батарея. В действительности на Олдернее насчитывалось 11 орудий калибра 15–17 см, входивших в состав трех батарей. 12 августа 1944 года британский линкор «Родней» принялся бить по острову с предельной дальности из своих девяти 406-мм пушек, но особых повреждений германские батареи не получили. Зато сам «Родней» попал под огонь «Мируса».
Любопытно, что немцы использовали русские 305-мм орудия и для стрельбы по самолетам противника, летевшим на больших расстояниях. Определяя точную дистанцию до цели и направление на нее с помощью РЛС, германские артиллеристы вычисляли все необходимые данные для постановки в воздухе зоны заградительного огня пятью последовательными выстрелами двенадцатидюймовыми фугасными снарядами с дистанционными взрывателями. Разрывы этих снарядов образовывали в воздухе куб со стороной 500 м – один разрыв в центре и четыре по вершинам куба по диагоналям. Такой способ стрельбы назывался «мешок». С его помощью был сбит по крайней мере один английский самолет. О психологическом воздействии на летчиков подобных «мешков» говорить не приходится.
Под защитой «Мируса» германский гарнизон на Нормандских островах настолько обнаглел, что 9 марта 1945 года высадил небольшой десант на французское побережье. Союзники в панике бежали, а немцы захватили порт Гранвилл, взорвали там все основные сооружения и даже увели оттуда английское торговое судно, груженное углем.
Следующая такая операция была запланирована на 8 мая 1945 года, но ее проведению помешал приказ преемника Гитлера на посту рейхсканцлера адмирала Деница о капитуляции┘
Между прочим, официальные военно-морские историки Великобритании и США не любят вспоминать о «Мирусе». Что неудивительно. Нельзя же говорить о том, как два сильнейших в мире флота спасовали перед одной батареей.
После войны законодательное собрание Нормандских островов решило снести «Мирус», так как существование батареи нарушало права частных владельцев. Разделка пушек на металл началась 23 июня 1947 года. Однако аборигенам оказалось не под силу уничтожение бетонных сооружений и большая их часть сохранилась до сих пор.
Дарья Гармоненко 