Андрей Бондаренко
Такие боеголовки стояли на первых баллистических ракетах комплекса Р-5М.
Фото из книги "Ядерно-оружейный комплекс"
Эта дата вошла в историю Ракетных войск стратегического назначения как одна из начальных. В изданной под редакцией бывшего главкома РВСН маршала России Игоря Сергеева «Хронике основных событий истории РВСН» она открывает целый раздел «Постановка на боевое дежурство боевых ракетных комплексов». Цитирую: «Первыми на боевое дежурство заступили: 1959 год. С ракетным комплексом Р-5М. 10 мая – ракетный полк (г. Симферополь, командир полка полковник Кураков И.А.)».
Но о важном для отечественных ракетчиков событии даже спустя полвека известно мало, а имеющаяся информация не всегда точна. Даже в приведенной цитате неточности: на то первое, опытное боевое дежурство заступил не «ракетный», а «инженерный полк РВГК» – так до создания 17 декабря 1959 года РВСН назывались части, вооруженные БРСД Р-5М или «изделием 8К51». И несли его расчеты стратегических ракет не в самом Симферополе, а примерно в 35 километрах южнее – в районе поселка Перевальное.
«ТУРОБЪЕКТ» У ЧАТЫРДАГА
Бывшее крымско-татарское село в 5 км южнее военного городка, в долине самой крупной крымской реки Салгир до 1946 года звалось не Перевальным, а Ангарой. Ангарский перевал (Ангар-Богаз) – это седловина между горными массивами гряды Крымских гор – Чатырдагом на западе и Демерджи на востоке. Высота его – 752 м над уровнем моря. Имя селу и перевалу дала речка Ангара – приток Салгира. Ангарская теснина – единственный проход к перевалу, а Ангара на тюркских языках – «ущелье, трещина в горах, ворота».
Ныне в Перевальном дислоцируются 84-я отдельная механизированная бригада и 150-я отдельный батальон РХБЗ 32-го армейского корпуса Южного оперативного командования. Удивительно, но некоторые встретившиеся автору украинские военнослужащие и даже гражданские жители уже наслышаны о боевом дежурстве ракетчиков на Ангарском полигоне. Оказывается, об этом факте истории РВСН пусть одной-двумя фразами, но упоминают экскурсоводы приезжающим на Ангарский перевал туристическим группам.
Предприимчивые дельцы крымского туристического бизнеса организуют на бывший окружной Ангарский полигон так называемые «милитари-туры» для западных туристов. Удовольствие не из дешевых. Выстрел из снайперской винтовки – 20 долл., одна очередь на 6 патронов из автомата Калашникова – 8 долл., выстрел из гранатомета РПГ-17 – 30 долл., из АГС-17 –100 долл., выстрел из танка – 350 долл., а его вождение (6 км) – 300 долл. 30 минут полета на истребителе Л-39 стоят 1600 долл., на МиГ-29 – 6200 долл., час полета на вертолете Ми-8 – 3600 долл.
Но первое боевое дежурство стратегических ракет Советской армии пока в Крыму никакого материального следа для «милитари-туристов» не имеет. По словам местных жителей, ракетная часть располагалась на север от жилого городка. Сегодня она на частной охраняемой территории.
Как стало известно от товарищей и коллег в Одессе, боевые стартовые позиции и дороги для полка Куракова по директиве Генштаба подготовили инженерно-саперные части Одесского военного округа, а служба горючего ОдВО – запасы компонентов ракетного топлива вблизи БСС. Это позволяло в несколько раз сократить сроки подготовки ракет к очередному пуску. Сейчас в бывшем позиционном районе ракетчиков лишь остатки разрушенных боксов и укрытий, к которым ведет не асфальтированная, а грунтовая дорога. С нее можно рассмотреть две бетонные стартовые площадки и минимум два арочных укрытия для ракет. Дальше – техническая зона: видны три арочных укрытия, предположительно одно для тяжелой техники (похоже, для установщика ракеты и крана для монтажа головной части). Скорее всего они принадлежали воинской части ядерно-технических войск – так называемой ПРТБ или подвижной ремонтно-технической базе 12-го Главного управления Министерства обороны СССР. Видимо, именно там хранили и собирали ядерные головные части для полка полковника Куракова штатной мощностью 80 и 300 килотонн тротила. Где-то рядом должно находиться и хранилище ракетного топлива. При демонтаже и из-за нашествий местных вандалов такие хранилища обычно страдали сильнее других объектов. По крайней мере, вся теплоизоляция давно ушла на теплицы ближайших русско-украинских и крымско-татарских сел.
Кстати, как рассказывали автору ветераны службы ГСМ бывшего ОдВО, если при жестком учете и контроле ракетное горючее – произведенный Московским ликеро-водочным заводом 78-градусный этиловый спирт никуда бесследно не «испарялся», то обеспечить ракетную часть в течение полугода окислителем было более чем непросто. Для одной заправки четырех ракет требовалось относительного немного окислителя – 56 тонн жидкого кислорода. Но он непрерывно выкипал. В отличие от космодрома своего кислородного завода ракетный полк не имел. Кислород приходилось доставлять в термостатированных цистернах из Москвы, Куйбышева и других городов. За время длительного пути и полугода хранения в районе боевого дежурства расход его был огромным: в атмосферу «ушли» многие сотни, если не тысячи тонн этого низкокипящего окислителя.
АСИММЕТРИЧНЫЙ СТРАТЕГ ХРУЩЕВ
Правительственная дорога на Большую Ялту с миллионами проезжающими курортников никак не вязалась с особым режимом охраны секретных ракетно-ядерных объектов. Оказалось, что троллейбусный маршрут Симферополь–Алушта был открыт здесь сразу по окончании боевого дежурства стратегических ракетчиков – 7 ноября 1959 года.
Скрыть от посторонних стартовые батареи стратегических ракет высотой на пусковом столе с семиэтажный дом было сложно, какую бы «легенду прикрытия» ни выдумали офицеры-режимщики для ракетных дивизионов и сборочных бригад обслуживающих «стратегов» ядерно-технических подразделений – «головастиков» из ПРТБ 12-го ГУМО. Но именно здесь на следующий день после праздника Победы 1959 года инженерный полк РВГК полковника Куракова во время учений провел учебное развертывание на полевых боевых стартовых позициях четырех баллистических ракет Р-5М с пристыкованными к ним ядерными головными частями – первое подобное групповое развертывание в Советских Вооруженных Силах. И это учение с полком и ПРТБ продолжалось на Ангарском перевале Крымского полуострова не неделю, а целых полгода. Вплоть до начала ноября.
В книгах по истории РВСН официально указывается лишь две воинские части, вооруженные ракетным комплексом Р-5М, которые в 1959 году заступили на боевое дежурство: 10 мая – полк полковника Ивана Куракова под Симферополем и 1 августа под городом Гвардейском Калининградской области – полк подполковника Бориса Спрыскова. Но, оказывается, это также не совсем соответствует истине.
Бывший в начале 90-х командующим 31-й ракетной армией в Оренбурге генерал-лейтенант Игорь Пустовой познакомил автора с воспоминаниями начальника отдела ракет средней дальности в Штабе реактивных частей у будущего первого главкома РВСН Митрофана Неделина генерал-майора в отставке Петра Пузика, который там служил в 1959 году. Он утверждает, что Генеральный штаб тогда в связи со сложной международной обстановкой поставил задачу занять стартовые позиции и нести боевое дежурство сразу всем четырем полкам первой очереди формирования, вооруженным первыми стратегическими ракетами средней дальности Р-5М. Кроме названных ракетных частей Куракова и Спрыскова, после обучения на государственном полигоне Капустин Яр, учебно-боевых пусков штатных ракет и сдачи на допуск к несению боевого дежурства государственной комиссии были готовы еще два инженерных полка РВГК подполковников С.Абрашкевича и В.Генералова. Они 1 августа заняли боевые стартовые позиции возле города Славута на севере Хмельницкой области и в позиционном районе на юге Приморского края – возле поселка Манзовка (ныне Сибирцево) севернее Уссурийска.
Еще одной воинской частью, которая в 1959 году фактически несла первое боевое дежурство за пределами СССР, стала 72-я инженерная бригада РВГК полковника Александра Холопова, первой в Советской армии перевооруженная на комплекс 8К51. Как в свое время автору этих заметок сообщил бывший заместитель главкома РВСН по эксплуатации ракетного вооружения генерал-полковник в отставке Георгий Малиновский, он тогда служил в этой бригаде командиром технической батареи. По решению высшего руководства СССР эта часть в феврале 1959 года была погружена в воинские эшелоны и отправлена из новгородского поселка Медведь через Калининградскую область в северо-восточные районы ГДР. В Гвардейске бригада оставила свой первый дивизион под командованием подполковника Спрыскова. Он был развернут в полк и начал боевое дежурство юго-западнее Калининграда.
Два оставшиеся ракетных дивизиона были размещены в ГДР вместе с управлением бригады в гарнизонах 2-й гвардейской танковой армии Фюрстенберг и Фогельзанг. На боевом дежурстве, как и в ракетных полках, здесь находились четыре пусковые установки комплекса 8К51. Свой «ракетный поход» за пределы Советского Союза бригада совершила для того, чтобы можно было достать с территории Германии четыре вооруженные БРСД «Тор» эскадрильи ВВС США в Англии. В каждой по 15 пусковых установок стратегических ракет, которые базировались севернее и северо-восточнее Лондона – вокруг городков Йорк, Линкольн, Норвич и Нортгемптон. Туда ракеты Р-5М при своей максимальной дальности в 1200 км с территории СССР не долетали.
Полк Куракова с находившимися почти на высоте 800 метров над уровнем моря стартовым позициями «простреливал» через Черное море не только проливы Босфор и Дарданелы, но и всю территорию Турции и даже Израиля. А полк в Славуте – территорию ФРГ, где главной целью была 40-я полевая группа американских ядерных ракет «Редстоун», и часть Италии. Оказывается, в начале весны 1959 года было заключено соглашение между США и Италией о размещении на итальянской базе ВВС Джойя-дель-Колли, в провинции Апулия, двух эскадрилий БРСД «Юпитер». А через полгода и правительство Турции согласилось на тех же условиях, что и Италия, разместить одну ракетную эскадрилью – 15 БРСД «Юпитер» на своей базе ВВС Чиглы под Измиром, что на побережье Эгейского моря.
Видимо, эти направленные против СССР секретные ракетно-ядерные планы НАТО стали известны от внешней разведки тогдашнему Верховному главнокомандующему Никите Хрущеву и вынудили его организовать боевое дежурство стратегических ракет в Крыму. А чтобы вдохновить «главного ракетчика», он 8 мая 1959 года, в канун Дня Победы, присвоил Митрофану Неделину звание главного маршала артиллерии.
Всего в Англии, Италии и Турции тогда разворачивалось 7 эскадрилий ВВС США, имевших на вооружении 105 новейших американских ракет средней дальности – 45 «Юпитеров» и 60 «Торов». Они буквально за 5–10 минут могли обрушить свои термоядерные головы мощностью 1–1,5 млн. тонн тротила на города, военные и оборонные объекты в европейской части СССР. Например, с базы в турецком Измире «Юпитеры» накрывали Москву, Ленинград и Куйбышев. И противостоять им в то время могли лишь поставленные Никитой Хрущевым и министром обороны СССР Родионом Малиновским на боевое дежурство четыре полка и одна неполная инженерная бригада РВГК – чуть больше 6100 ракетчиков и 20 обслуживаемых ими пусковых установок ракет Р-5М из 48 имевшихся в СССР. Более чем асимметричный ответ: на каждую советскую «пятерку» приходилось свыше 5 новейших американских «Юпитеров» и «Торов», которые были и в 2–3 раза дальнобойнее наших ракет, а их «головы» – в 5 раз мощнее наших ГЧ.
Но и те первые стратегические ракеты Р-5М свою задачу выполнили. Им на смену в ракетные части в том же 1959 году уже начали поступать новые и самые массовые БРСД Р-12 Михаила Янгеля, которые выпускались сразу на четырех советских оборонных заводах – в Днепропетровске, Перми, Оренбурге и Омске. Как вспоминал генерал-майор Петр Пузик, в конце октября полки Р-5М были отозваны с боевого дежурства и возвращены в пункты дислокации. Небольшой практический опыт боевого дежурства по полевому варианту показал все его недостатки. Офицеры Штаба реактивных частей пришли к твердому убеждению: ракетные части – это части постоянной боевой готовности. Все элементы боевых порядков должны быть заблаговременно построены и заняты. Для личного состава должны быть оборудованы казармы, а для ракет и головных частей в технической зоне построены специальные хранилища. А в позиционном районе полка должны постоянно находиться расчеты, способные подготовить и провести пуск ракет.
О ПСИХОЛОГИЧЕСКОМ ОРУЖИИ
В «НВО» за 19 мая 2000 года была помещена беседа автора с ведущим конструктором первых в мире стратегических ракет средней и межконтинентальной дальности Р-5М и Р-7 Дмитрием Козловым «Белая мечта» Сергея Королева». 10 марта с.г. Дмитрия Ильича Козлова, одного из ближайших соратников и заместителей легендарного главного конструктора ракетно-космических систем, проводили в последний путь. Незадолго до своей кончины он дал вашему корреспонденту комментарий по поводу предстоящего 50-летия РВСН и той роли, которая сыграла в их истории наша стратегическая «пятерка».
По словам Дмитрия Козлова, у нас упрощают ситуацию, которая сложилась в то напряженное время холодной войны с принятием на вооружение первых ракетных комплексов стратегического назначения в СССР и США. Американцы имели мощный научный и производственный потенциал и быстрее доводили до сдачи заказчику свои новые ракеты. Действительно, наша «пятерка» для своего времени обладала лучшими, чем у американцев, характеристиками. При тех же габаритах – длине 21 метр и весе 28 тонн, что и первая американская боевая ракета «Редстоун» немецкого конструктора Вернера фон Брауна, она имела дальность почти вчетверо больше – 1200 км против 320 км у американцев. Они потом в ходе модернизации увеличивали ее вначале до 640, а потом до 900 км, но пересечь рубеж в 1000 км дальности не смогли. Поэтому «пятерка» стала первой ракетой средней дальности, а брауновский «Редстоун» лишь оперативно-тактической.
Р-5М приняли на вооружение летом 1956 года, а в США свой «Редстоун» – в 1957-м. Но у нас вплоть до 1960 года «пятерка» реально продолжала оставаться единственной стратегической системой, состоявшей на вооружении. Американцы же за эти годы сумели разработать, принять на вооружение и поставить в войска более совершенные ракеты средней дальности, выпустить первые межконтинентальные ракеты «Атлас». Дмитрий Козлов заметил, что конкретные даты в памяти не держит и посоветовал заглянуть в справочники.
Оказалось, следующий за «пятеркой» отечественный комплекс с БРСД Р-12 был принят на вооружение 4 марта 1959 года, а первые вооруженные этими ракетами четыре полка поставлены на боевое дежурство 15 мая 1960 года, то есть уже через полгода после создания РВСН. С межконтинентальными баллистическими ракетами было еще сложнее. Первая ракетная часть МБР – боевая стартовая станция с комплексом Р-7А под командованием полковника Г. Михеева была поставлена на боевое дежурство в Плесецке 1 января 1960 года. Американцев обошли, к боевому дежурству приступили раньше, чем те на своих ракетах «Атлас D». Но ракету Р-7А все еще продолжали испытывать и доводить. На Байконуре ее испытательные пуски проходили с декабря 1959-го по июль 1960-го. И лишь 12 сентября 1960 года этот ракетный комплекс Р-7А был принят на вооружение.
Даже наш серийный завод №1 Куйбышевского совнархоза в 1959 году производил партии «семерок» не для их поставки в войска, а для продолжения летно-конструкторских испытаний, заметил Дмитрий Козлов. И лишь благодаря настойчивости Сергея Королева мы своими запусками первых космических спутников на еще не прошедших все испытания межконтинентальных ракетах испугали американцев и отбили у них охоту планировать против СССР различные «дропшоты».
Это означает, заметил Дмитрий Козлов, что к моменту создания РВСН реальной основой нового вида Вооруженных Сил продолжали оставаться лишь ракетные части с морально устаревшими «пятерками». Он сослался на бывшего заместителя главкома РВСН генерал-лейтенанта в отставке Николая Смирницкого, который написал, что появление у нас стратегической ракеты Р-5М с дальностью стрельбы 1200 км, по-видимому, стало решающим фактором, вынудившим Англию прекратить агрессию в Египте. Мол, ракетчиков информировали о возможном решении правительства продемонстрировать наш возможности – «наказать» Альбион, правда, со снаряжением головной части обычным взрывчатым веществом.
По словам Дмитрия Козлова, Хрущев в холодной войне использовал наши первые ракетные части как психологическое оружие. И действовал им смело и оправданно. При нем стратегические ракетчики дважды побывали за пределами Советского Союза – в ГДР и на Кубе. В результате появления на Острове свободы 24 советских ракет Р-12 американцы вынуждены были пойти на переговоры и ликвидировать все свои ракетные базы в Европе. Больше чем на два десятилетия у них была отбита охота к ядерному шантажу.
Самара
Дарья Гармоненко 