Игорь Ходаков
Георгий Иссерсон незадолго до ареста.
Фото из книги "Репрессированная РККА"
ГЕНИАЛЬНОЕ ПРЕДВИДЕНИЕ
В 1940 году Воениздат опубликовал книгу «Новые формы борьбы (опыт исследования современных войн)», на страницах которой был дан грамотный и обстоятельный анализ гражданской войны в Испании, а также блестяще проведенной вермахтом кампании против Польши в сентябре 1939 года. Автором книги был комдив Георгий Самойлович Иссерсон – профессор кафедры оперативного искусства Академии Генерального штаба. Серьезный ученый, он написал ряд военно-теоретических работ, в частности, в 1932 году из-под его пера вышел труд «Эволюция военного искусства», посвященный передовой в межвоенный период теории глубоких операций. Одним из ее разработчиков, наряду с талантливым военным мыслителем Владимиром Кириаковичем Триандафиловым, и был Иссерсон.
На практике теорию глубокой операции впервые и успешно применил будущий маршал Жуков в ходе наступательной операции по разгрому японских войск на реке Халхин-Гол в августе 1939 года. Да и на полях сражений Великой Отечественной войны эта теория также довольно часто использовалась советскими полководцами, например, при проведении Висло-Одерской операции в январе–феврале 1945 года.
Однако Иссерсон был не только кабинетным стратегом и ученым, в 1939 году в должности начальника штаба 7-й армии Мерецкова он принял участие в Зимней войне с Финляндией. Отметим, что 7-й армии пришлось действовать в направлении Выборга – на наиболее сложном и в инженером отношении хорошо подготовленном участке линии Маннергейма, прорыв которой не в последнюю очередь стал заслугой и Иссерсона.
Судьба этого человека по-своему уникальна и трагична. Он родился в 1898 году в Петербурге в семье врача, окончил три курса Петроградского университета и школу прапорщиков, в 1918 году добровольцем вступил в Красную армию, в рядах которой и прошел путь от комиссара до комдива – преподавателя Академии Генерального штаба. С одной стороны, Иссерсон входил в плеяду краскомов, сделавших головокружительную карьеру в пламени Гражданской войны и последующем десятилетии становления РККА. Однако в отличие от большинства коллег, не имевших элементарного военного образования и подчас даже гордившихся этим, Иссерсон стал настоящим военным теоретиком.
Характерно, что труд, посвященный эволюции военного искусства и под тем же названием, пятью годами раньше Иссерсона выпустил крупнейший русский военный теоретик и мыслитель Александр Андреевич Свечин. Таким образом, Георгия Самойловича волновал тот же круг проблем, что и подлинную интеллектуальную элиту РККА. Да и читаемые им лекции производили сильное впечатление на аудиторию: «То, что он говорил, захватывало. Изложение было столь логичное, что боязно было пропустить хотя бы одно звено единой логичной цепи. Когда кончался учебный час, возникало чувство, что ты возвратился из другого мира. Во время лекции ты целиком был у нее в плену». Таково воспоминание о лекциях Иссерсона одного из слушателей академии. А вот впечатления от встреч с молодым преподавателем генералов-фронтовиков Штеменко и Сандалова соответственно: «Строгими по тону, я бы сказал... «академичными», но... глубокими, содержательными были лекции Иссерсона по оперативному искусству и стратегии». «Особой любовью слушателей пользовались также Шиловский, Иссерсон, Медиков. Слушать их лекции, блестящие по форме и отличавшиеся глубоким идейным и научным содержанием, было для нас истинным наслаждением».
Но вернемся к «Новым формам борьбы». В чем же ценность написанной тогда еще молодым академическим преподавателем книги и почему она стоит особняком в ряду издававшейся во второй половине 1930-х годов военной литературы? Дело в том, Георгий Самойлович стал первым в СССР автором, не только предугадавшим характер будущих операций вермахта, но и – что особенно важно – обратившим внимание ее руководства на важнейшую деталь, которая, по сути, и принесла немцам победу в сентябре 1939 года: «На польской стороне считали, что Германия не сможет сразу выступить всеми предназначенными против Польши силами, так как это потребует их отмобилизования и сосредоточения. Предстоит, таким образом, еще такой начальный период, который даст возможность полякам захватить за это время Данциг и даже.. Пруссию. Таким образом, мобилизационная готовность Германии и ее вступление в войну сразу всеми предназначенными для этого силами остаются невдомек польскому генштабу».
Увы, но эта мысль не была принята во внимание военно-политическим руководством СССР. Так, спустя годы в своих мемуарах Жуков писал: «Нарком обороны и Генеральный штаб считали, что война между такими крупными державами, как Германия и Советский Союз, должна начаться по ранее существовавшей схеме: главные силы вступают в сражение через несколько дней после приграничных сражений. Фашистская Германия в отношении сроков сосредоточения и развертывания ставилась в одинаковые условия с нами».
В Генштабе полагали, что немцы смогут развернуть свою группировку только через десять-пятнадцать дней после начала сосредоточения сил. Позже Георгий Константинович признал: «Все мы, и я в том числе как начальник Генерального штаба, не учли накануне войны возможность столь внезапного вторжения в нашу страну фашистской Германии, хотя опыт подобного рода на Западе в начале Второй мировой войны уже имелся».
Быть может, Жуков не был знаком с работой Иссерсона? Это исключено, ибо книга последнего не была обойдена вниманием на ежегодном совещании высшего командного и политического состава РККА, проходившего в Москве 23–31 декабря 1940 года с участием лично Сталина и Политбюро. Без преувеличения можно сказать, что на этом мероприятии присутствовала элита РККА от сотрудников наркомата обороны и Генерального штаба до командиров корпусов и дивизий, всего более 270 человек.
По словам современного исследователя жизненного пути Иссерсона Александра Богуславского, на совещании начальник штаба Прибалтийского особого военного округа генерал-лейтенант Кленов заметил: «Я просмотрел недавно книгу Иссерсона «Новые формы борьбы». Там даются поспешные выводы, базируясь на войне немцев с Польшей, что начального периода войны не будет, что война на сегодня разрешается просто ≈ вторжением готовых сил, как это было проделано немцами в Польше, развернувшими полтора миллиона людей. Я считаю подобный вывод преждевременным. Он может быть допущен для такого государства, как Польша, которая, зазнавшись, потеряла всякую бдительность и у которой не было никакой разведки того, что делалось у немцев в период многомесячного сосредоточения войск».
Прошло менее года, и генерал убедился в правоте выводов, сделанных Иссерсоном. В первые недели войны Кленов в должности начальника штаба Северо-Западного фронта безуспешно пытался остановить стремительное наступление полностью отмобилизованной и развернутой группы армий «Север». В июле 1941 года он был снят с занимаемой должности, арестован, а в феврале 1942 года расстрелян.
Но, быть может, точка зрения Кленова была вполне обоснованна? Ведь в военно-политической элите СССР господствовало довольно высокомерное отношение к Польше, к военному реваншу против которой призывал еще Тухачевский. Соответственно, в руководстве РККА не считали нужным должным образом изучать проведенную вермахтом кампанию против, как многим казалось, заведомо слабого противника, тем более что географические масштабы, людской и военно-экономический потенциал Польши и СССР были несоизмеримы. На первый взгляд, подобным образом рассуждал и Иссерсон. В «Новых формах борьбы» польская армия характеризуется им как весьма слабая, а польское правительство, как, впрочем, и государство – прогнившим и недееспособным.
Однако подобные сентенции – не больше чем неизбежная в тот период дань автора политической конъюнктуре. На самом деле посетивший Варшаву незадолго перед германским вторжением генеральный инспектор английских вооруженных сил генерал Айронсайд дал высокую оценку польской армии, а министр иностранных дел Великобритании лорд Галифакс находил ее даже более сильной, чем РККА. Заметим, что подобные взгляды не были совсем уж безосновательны. Достаточно сказать, что польские кавалерийские бригады были неплохо оснащены противотанковым оружием, а ВВС располагали вполне современными бомбардировщиками «Лось». Более того, в ходе сентябрьских боев известен случай, когда немецкие танкисты побросали собственные Т-1 и пересели на трофейные польские машины 7 ТР.
На этом фоне быстрый и полный разгром польских войск стал полной неожиданностью не только для самих поляков, но и их западных союзников – Англии и Франции, 3 сентября 1939 года объявивших войну Германии. Причины же внезапного и сокрушительного поражения как Польши, так и, спустя полгода, Франции совершенно точно определил английский военный историк и теоретик Лиддел Гарт: «Непонимание новых способов войны и официальное сопротивление им оказалось во Франции еще сильнее, чем в Англии, а в Польше – сильнее, чем во Франции».
Слова британского исследования можно сравнить с правилом, а книгу Иссерсона – с исключением из него, ибо советский военный мыслитель четко определил подлинные причины разгрома польских войск – скрытая мобилизация немецкий войск – и сумел увидеть не только до того неизвестные способы войны, но и новые тенденции в военном искусстве.
«...НЕМЦЫ НЕ ПРОДВИНУЛИСЬ БЫ ДАЛЬШЕ МИНСКА...»
Увы, опыт показал, что этих новых тенденций не заметили и в СССР, и в ведущих западных странах, по-прежнему мыслившая категориями Первой мировой войны. Даже крупнейший в предвоенный период советский военный теоретик Борис Михайлович Шапошников увидел причины быстрого разгрома вермахтом Франции не в новых методах ведения немцами боевых действий, а в ошибках французского командования.
Новые же формы борьбы, о которых писал Иссерсон, многими военачальниками РККА не столько даже не понимались, сколько не воспринимались. Вдобавок ко всему, опыт предшествовавшей польской кампании вермахта гражданской войны в Испании как будто говорил о том, что характер будущей войны будет именно позиционным. Вспомним также, что считавшаяся сильнейшей в предвоенной Европе французская армия рассчитывала на первом этапе боевых действий обеспечить безопасность своих границ, опираясь на линию «Мажино», а парижские стратеги полагали, что основной удар, как и в 1914 году, немцы нанесут через Бельгию. А бельгийская армия опиралась на мощную систему фортов, и англо-французское командование надеялось придать операциям позиционный характер, одновременно подготавливая решительное наступление. Возможность же удара вермахта через покрытые лесом и труднопроходимые Арденны серьезно не рассматривалась.
Что касается утвержденного в 1938 году советского плана военных действий с Германией, то он предусматривал, что в начальный период войны под прикрытием развернутых на границе войск будет проходить мобилизация, о чем, собственно, и писал Жуков.
Иными словами, командование РККА придерживалось той же стратегии, что и поляки в 1939 году, фактически не заметив, что немцы на просторах Польши и в Арденнах совершили революцию в военном деле, отказавшись от приграничных сражений и постепенно развивающегося фронтального наступления. При этом основную цель германское командование видело не в захвате территории, а в разгроме основных сил противника и нанесении непоправимого ущерба его военно-экономическому потенциалу в целом.
Обо всем этом и написал Иссерсон в «Новых формах борьбы». Так, по его словам: «Война вообще не объявляется. Она просто начинается... Мобилизация и сосредоточение относятся не к периоду после наступления состояния войны... а незаметно, постепенно проводятся задолго до этого. Разумеется, полностью скрыть это невозможно. В тех или иных размерах о сосредоточении становится известным. Однако от угрозы войны до вступления в войну всегда остается еще шаг. Он порождает сомнение, подготавливается ли действительное военное выступление или это только угроза. И пока одна сторона остается в этoм сoмнeнии, другая... продолжает сосредоточение, пока, наконец, на границе не оказывается развернутой огромная вооруженная сила».
К сожалению, реакцией на эти пророческие строки стала не только критика со стороны Кленова, но и разжалование автора книги из комдивов в полковники с последующим арестом – за две недели до нападения Германии на СССР. Иссерсона приговорили к расстрелу, замененного десятью годами заключения.
Легенда вложила в уста Иссерсона слова о том, что если бы учли хоть часть его рекомендаций, то немцы не продвинулись бы дальше Минска. Но увы -- Георгий Самойлович, чьи знания и талант были так необходимы на фронте, всю войну провел в лагерях. Реабилитирован Иссерсон был только спустя два года после смерти Сталина, однако звание генерал-лейтенанта (соответствовало довоенному комдиву) ему так и не восстановили. Умер он в 1976 году.
