Юрий КИРИЛЛОВ
Перл-Харбор 7 декабря 1941 года.
Фото из коллекции Национального музея морской авиации ВМС США
Среди многообразия событий и фактов истории нападение японского флота на главную военно-морскую базу США Перл-Харбор в декабре 1941 года занимает особое место. Перл-Харбор чуть ли не с самого начала сделался именем нарицательным, применяемым всякий раз, когда нужно подчеркнуть сокрушительный разгром.
Тема этой военной катастрофы была необычайно широко «проэксплуатирована» американцами в целях приобщения к мировой военной истории и даже сонму жертв неспровоцированной агрессии: надо ведь было как-то морально «отмываться» за Хиросиму и Нагасаки. Не обошлось и без масштабной интриги: американцы до 7 декабря 1941 года пребывали в состоянии такого миролюбия и самоизоляционизма, что президенту США якобы ничего не оставалось, как скрыть свою осведомленность о готовящемся нападении на Перл-Харбор. Однако пилотируемые самураями пикирующие самолеты и вид дымящихся перевернутых американских линкоров на акватории бухты Оаху разбудили благодушно спящую страну, начавшую свое восхождение к славе победителя и положению супердержавы.
Сегодня, по прошествии 70 лет, уместно обратиться к этой поворотной точке во всемирной истории вдумчиво и непредвзято ради извлечения необходимых уроков. Ведь история, известно, имеет обыкновение повторяться и наказывать за невнимание к себе, неправильно истолкованные факты и неверные выводы.
Формально нападение на Перл-Харбор действительно было блестящей операцией, смело спланированной, пунктуально подготовленной и четко проведенной японским императорским флотом. Она была призвана, по замыслу ее разработчиков, в сочетании с одновременным сокрушительным разгромом англо-американских сил в западной части Тихого океана поставить противника перед необходимостью подписания быстрого и выгодного для Японии мира. Авторам «восточного блицкрига» он представлялся даже более скоротечным и не менее масштабным и оглушительным, чем план «Барбаросса».
Примечательно, что особенностью современного исторического подхода к рассматриваемым событиям и фактам стал обычай трактовать их с глубокой убежденностью, будто исход был почти на 100% закономерен.
Однако серьезный и ответственный исторический подход, предполагающий продуктивное использование истории, заставляет избегать предвзятого, поверхностного, скоропалительного отношения к событиям и фактам, а опирается только на объективный анализ. В полной мере это относится и к событиям вокруг Перл-Харбора 7 декабря 1941 года. Они ведь предельно поучительны.
Однако сама операция не более чем аналог нападения английского флота на Таранто и итальянский флот в нем за год до Перл-Харбора. Правда, это гораздо менее известная история, дающая, впрочем, повод заподозрить японцев в плагиате.
ДЬЯВОЛ ПРЯЧЕТСЯ В ДЕТАЛЯХ
Коли установлена аналогичность операций, никуда не деться от их сравнения. Хотя на первый взгляд что тут сравнивать: на Перл-Харбор и базирующийся в нем Тихоокеанский флот США обрушился двумя волнами воздушный флот противника – более трехсот самолетов, самых совершенных на тот час, с самыми подготовленными в то время экипажами. В налете на Таранто участвовало в 18 раз меньше машин, да и какие! Тихоходные примитивные бипланы с неубирающимися шасси типа «Суордфиш» не могли даже в первом приближении соперничать с японскими «Кейтами», «Вэлами» и «Зеро». Между тем объекты нападения и нанесенный противнику ущерб как раз соизмеримы.
На Перл-Харбор базировался Тихоокеанский флот США с восемью линкорами (ЛК) и тремя авианосцами (АВ) в ядре, всего – 93 боевых корабля и вспомогательных судна.
В Таранто супермарина сосредоточила в ночь перед нападением тоже практически весь свой флот (около 70 надводных кораблей и вспомогательных судов) с шестью ЛК в ядре, два из которых вообще были новейшими кораблями, в то время как все американцы-ЛК были ветеранами постройки времен Первой мировой войны со скоростью, не превышавшей 20–22 узла. При том что американских авианосцев в день нападения в базе не оказалось, параметры операций и особенно потери в них соизмеримы. По одному ЛК оказалось уничтожено (во всяком случае, «Кавур» до окончания боевых действий ввести в строй не удалось), шесть и три ЛК соответственно оказались повреждены. В обоих случаях по оперативным нормативам того времени боеспособность американского и итальянского флотов была кардинально подорвана. В обоих случаях это по самым скромным оперативно-стратегическим прикидкам соответствовало не менее как завоеванию господства на ТВД.
Японцам оно было нужно для свободы действий на главном направлении: беспрепятственного захвата богатых природными ресурсами районов Юго-Восточной Азии и построения внешнего стратегического периметра в Тихом океане. Считалось, что Перл-Харбор как стратегическая позиция «нависал» над левым флангом вектора стратегического продвижения Японии.
Англии в результате операции против Таранто в ноябре 1940 года жизненно важно было «обеспечить свободу рук» в Греции и Северной Африке. Едва ли есть необходимость дополнительно указывать на геополитическую важность Средиземного моря вообще, при том что итальянский флот в нем к осени 1940-го невиданно усилился и стал реально влиять на планы войны в целом.
Действительно, это блестящие примеры операций как в замысле своем, продуманности и тщательности подготовки, так и в мастерской реализации. Что касается подготовки нападения на Перл-Харбор, то японцы отыскали абсолютно аналогичную бухту на Южных Курильских островах, в совершенно безлюдном и малопосещаемом районе, где, расставив макеты больших кораблей, как в Перл-Харборе, исподволь тренировались в торпедо- и бомбометании, доведя навыки экипажей практически до автоматизма.
Американцы, теоретически допускавшие возможность подобного нападения на свою главную базу (принимая во внимание опыт Таранто), все же до конца не верили в его реальность. Слишком смелым и даже авантюристичным должен был выглядеть подобный план, достаточно оценить географическую удаленность Гавайских островов.
Возможность развертывания крупного оперативного соединения флота на такую глубину, да еще при условии сохранения скрытности, полной боеспособности в самое бурное время года при переходе через тяжелые в отношении погоды районы (одни только бункеровки – за гранью доступного) не укладывалась в воображении американских флагманов, операторов и разведчиков.
Но главное, что «убаюкивало» американское командование, это малые глубины в бухте Оаху, не допускавшие, по существующим тогда нормативам, воздушного торпедометания, а также сведения об отсутствии у японцев бомб необходимой мощности для поражения таких хорошо бронированных целей, как ЛК.
Скрытно выполненное развертывание, подкрепленное искусно организованным ложным радиообменом в исходном районе развертывания, окончательно запутали американское командование. Смелая импровизация японцев с модернизацией торпед для мелководья и приспособление вместо бомб бронебойных снарядов не оставили американцам никаких шансов.
Конечно, операция эта по праву признается лебединой песней японского флота, обессмертившей имена ее авторов и исполнителей: адмиралов Исороку Ямомото, Тюити Нагумо, капитана 2 ранга Мицуо Футиды, непосредственно готовившего экипажи и возглавившего самолеты первой ударной группы в налете на Перл-Харбор.
К тому, как японцы использовали свой «честно заработанный шанс», мы еще вернемся, а пока обратимся к «Таранто» и тем изыскам в подготовке операции, которые потребовались англичанам, действовавшим под флагом командующего Средиземноморским флотом вице-адмирала Аллана Каннингхема и непосредственно командующего авианосцами контр-адмирала Артура Листера.
Во-первых, они оказались первыми и им не на что было опереться в смысле чужого опыта. Палубный самолет в то время оставался оружием слишком новым, чтобы, полагаясь на него как на главное ударное оружие, быть совершенно уверенным в успехе этого дерзкого, предприятия, да еще и в ночное время. Говорить о достижении полной внезапности нападения на главную базу итальянского флота не приходится.
Длительная детальная авиаразведка итальянской базы, дополненная последними данными аэрофотосъемки с высотных «Мерилендов», показала, что база неплохо подготовилась к нападению: в воздухе аэростаты, вокруг линкоров заведены противоторпедные сети. Внушительной оказалась и группировка зенитной артиллерии, насчитывавшая около 200 стволов зенитной артиллерии и зенитных крупнокалиберных пулеметов. Часть батарей была плавучей, что изрядно дополняло систему огня, доводя ее до степени практически полного огневого взаимодействия. Если добавить десятки зенитных прожекторов, а также зенитные средства многочисленных итальянских ЛК, КР, ЭМ и других боевых кораблей, создается картина непреодолимой ПВО.
Надо отдать должное мужеству и мастерству британских пилотов и их начальников, отдавших предпочтение ночному налету с его запредельной эквилибристикой маневрирования между аэростатами и зенитными батареями, при том что в темноте еще надо было найти цели – линейные корабли и зайти на них со стороны акватории для применения торпед. Для преодоления противоторпедных сетей, которыми были ограждены все ЛК, из метрополии специально доставили торпеды с новейшими магнитными взрывателями, позволяющими, увеличив глубину хода торпед, пройти под сетями и осуществить неконтактный подрыв ВВ торпеды под килем корабля.
В самый последний момент по причине аварии выбыл из боевого состава второй авианосец «Игл», и его авиагруппу пришлось перевести на оставшийся в одиночестве «Илластриес».
Удача сопутствует упорным, умелым и мужественным: 20 торпедоносцев и бомбардировщиков, двумя волнами поднявшихся с палубы АВ в расчетной точке, оставшейся известной только англичанам и которую в результате многочисленных маневров флота в течение предыдущих суток удалось скрыть от разведки противника, равно как и сам замысел операции, блестяще решают поставленную задачу.
ОПЕРАТИВНО-СТРАТЕГИЧЕСКИЕ ПОСЛЕДСТВИЯ ОПЕРАЦИИ
В оперативно-тактическом плане действия нападающих сторон в обоих случаях были практически безупречны. Если кому-то, сравнивая эти две операции, захочется отдать предпочтение англичанам, склоняясь к тому, что они были гораздо эффективнее хотя бы потому, что решили ту же задачу гораздо меньшим нарядом сил, возразим: управлять в операции гораздо большим нарядом сил существенно сложнее. Военачальники и флотоводцы как в планировании, подготовке, так и в руководстве ведением боевых действий вынуждены считаться и с недостатком, и с избыточным нарядом выделенных сил подчас чуть ли не в равной степени.
Вместе с тем надо заметить, что англичане своим налетом, по сути, достигли стратегического результата: итальянскому флоту, помимо понесенных существеннейших потерь, пришлось еще и покинуть эту выгоднейшую базу, предельно приближенную к основным коммуникациям и операционным линиям королевского флота в Средиземном море. Кроме того, следствием налета сделалась стойкая «самолетобоязнь» итальянских флагманов, сослужившая им в совокупности со скверно организованным взаимодействием флота с авиацией дурную службу. По сути, своим смелым рейдом Каннингхем не только ополовинил главные силы противника, но и лишил супермарину уникально выгодной стратегической позиции.
Как бы в дальнейшем ни разворачивались события, подчас совершенно трагически для королевского флота, итальянский флот, вскоре восстановивший свою боеспособность и даже усиленный вводом третьего современного по тому времени ЛК «Рим», больше не проявлял активности, мотивируя свою «оперативную вялость» дефицитом топлива.
Примечательна косвенная оценка оперативно-стратегических последствий Таранто самой потерпевшей стороной. Все наиболее серьезные потери, нанесенные впоследствии английскому флоту германскими и итальянскими силами и средствами, именовались не иначе как «месть за Таранто», значит, дело того стоило, досадили здорово.
Вообще стратегическая цена «Таранто» и его последствий гораздо выше. Утративший оперативную активность итальянский флот, а он объективно представлял собою внушительную силу, мало того что выказал неспособность «удушить» важнейшие английские коммуникации в Средиземном море, но и «обрушил» и «провалил» собственную важнейшую коммуникацию с Северной Африкой. Это позволило англичанам сначала остановить, а затем и разгромить здесь германо-итальянские силы, создав предпосылки для высадки союзников, которая вскоре распространилась на Сицилию, а затем и на материк.
Между тем получи способный и инициативный генерал-фельдмаршал Эрвин Роммель своевременно все, что ему предназначалось по части снабжения и обещанное пополнение, – последствия могли быть легко предсказуемыми: захват Суэцкого канала, вступление в войну Турции и соединение армий стран оси Берлин–Рим в самых уязвимых для союзников местах. Но этого не произошло во многом по вине итальянского флота, не справившегося с возложенными на него задачами.
Иначе обстояло дело на Тихом океане. Японская сторона оказалась не готова воспользоваться плодами победы в Перл-Харборе. Формально блестящие результаты операции, подкрепленные успехами на Филиппинах и действиями по уничтожению английского флота у Сингапура, успехи в морях Австрало-Азиатского архипелага и в Индийском океане не привели к достижению Японией поставленных стратегических целей. Япония не успела, а затем и не смогла построить свой внешний оборонительный периметр. Все военные историки сходятся во мнении, что Япония недооценила временной фактор. Внешне это выглядит как недооценка японцами возможной реакции якобы дремлющих США.
Дело усугубляется тем, что недооценка оказалась допущена самой продвинутой в деле авианизации стороной. «Недобитые» американские авианосцы начали с акции морального воздействия (налет на Токио – операция Шангри-Ла). Вслед за этим, но гораздо быстрее, чем приходилось ожидать, они перешли к силовому воздействию на оперативно-тактическом и даже оперативном уровнях (бои в Коралловом море, сражение у острова Мидуэй). Это произошло буквально через несколько месяцев после неудачного для них начала войны.
 Разгром итальянского флота в Таранто 11 ноября 1940 года. Фото с официального сайта ВМС Италии |
УПУЩЕННАЯ ПОБЕДА
Почему японская сторона не воспользовалась плодами победы в Перл-Харборе? Едва ли причину недополученного оперативно-стратегического эффекта можно объяснить тем, что сама победа была всего лишь проявлением авантюризма императорского командования, чем так любят ограничиваться многие историки и исследователи. На самом деле причины гораздо глубже.
Трудно не связать известный исход войны для Японии с отсутствием в тот день авианосцев в Перл-Харборе. Вместе с тем трудно объяснить, почему при такой тщательности подготовки операции возможность отсутствия авианосцев в базе на момент нападения не была учтена: то ли по роковой неожиданности, то ли из-за отсутствия адекватного варианта действий в этой ситуации.
Вне всяких сомнений, поиск и уничтожение рассредоточенных из Перл-Харбора авианосцев были вполне по силам блестяще справившемуся с утренней боевой задачей ударному оперативному соединению Нагумо. Тем более что весьма продвинутое военно-морское воображение адмирала Исороку Ямомото не могло не подсказать ему, что «эти упущенные авианосцы» противника уже через считанные месяцы, не дожидаясь готовности восстанавливаемых и новых ЛК, начнут доставлять японской стороне совершенно неадекватные проблемы.
Дело тут, как нетрудно догадаться, в боевых свойствах самих авианосцев и в особенностях бескрайних просторов Тихого океана с его бесчисленными рассыпанными в океане атоллами и островами. К тому же саму идею образа действий флота американцам не могли не подсказать недавние победители своим удачным и дерзким набегом через весь океан.
Так и случилось, буквально через несколько месяцев американский флот бомбил Токио, разворачивал активные боевые действия в Коралловом море, проводил роковую для Японии операцию на направлении атолла Мидуэй. И что примечательно – силами практически одних авианосцев.
Также трудно объяснить логику японского командования. Почему при разработке и в ходе проведения операции против Перл-Харбора они не атаковали судоремонтные мастерские и стратегические запасы топлива в нефтехранилищах Перл-Харбора. Это позволило американцам вскоре поднять и отремонтировать для самостоятельного перехода поврежденные и утопленные ЛК, а также обеспечить топливом флот США по крайней мере на ближайшие два года войны. Хотя, впрочем, ни Нагумо, ни его младшие флагманы не стремились к развитию успеха операции, полагая более уместным стремительный отход. В отличие от японцев английские пилоты в подобной ситуации стремились добить итальянский флот в Таранто.
Поражает также пренебрежение японского командования к противнику и разведке. Именно в этом битые американцы, по общим на тот момент взглядам, лишившиеся классического флота, переиграли опытных и закаленных вояк-японцев. От сражения к сражению, от операции к операции повторялось одно и тоже: американцы заранее знали: что им надо делать, где, когда.
ЛУЧШЕ БЫТЬ НЕПРАВЫМ, ЧЕМ НЕПОСЛЕДОВАТЕЛЬНЫМ
Эту фразу, вынесенную в заголовок, в полной мере можно отнести к стилю оперативного управления японского командования. Планируя дерзкую, масштабную операцию, японское командование просто обязано было исходить из возможности разнопланового развития ситуации в ходе ее проведения, а также предусмотреть наиболее целесообразные варианты действий. В частности, трудно понять, как можно, достигнув полной внезапности операции и успешно подавив в ходе первого же налета флот противника, не предпринять действий в развитие успеха.
Речь идет не только о необходимости по завершении второго налета на Перл-Харбор, еще до полудня по местному времени, перейти к интенсивному поиску отсутствующих в базе авианосцев всеми имеющимися для этого силами и средствами, что однозначно предопределило бы судьбу «Энтерпрайза» под флагом вице-адмирала Уильяма Хелси.
Были допущены непростительные изъяны в планировании, такие как исключение из числа обязательных объектов удара судоремонтных мощностей и нефтехранилищ. Это лишило в высшей степени эффектную операцию всяких признаков оперативно-стратегической завершенности. (Столь же непоследовательно повели себя японцы и после блестящего ночного боя у острова Саво 9 августа 1942 года.)
Более того, при возвращении от Перл-Харбора маршрут следовало проложить через Мидуэй, чтобы овладеть им. Для этого из Японии навстречу соединению Нагумо к Мидуэю должно было скрытно выйти десантное соединение. Для возможных оппонентов заметим, Мидуэй «образца декабря 1941 года» по своей способности к сопротивлению сильно отличался от Мидуэя апреля-мая 1942 года.
Между тем перечень и последовательность решения задач во имя достижения стратегических целей, в частности, построения внешнего оборонительного периметра, намеченных Японией в этой войне в качестве первоочередных действий, не могли быть иными. У блицкрига, проводимого против столь мощной страны, не так много шансов на успех, чтобы пренебрегать важнейшими, определяющими факторами и стратегическими канонами: временным фактором последовательности действий (нанесения ударов), фактором правильного выбора направления главного удара.
Исследователи и биографы адмирала Ямомото утверждают, что он, будучи особо прозорливым японским стратегом, опасался именно временного фактора. Но почему действовал вопреки своим убеждениям? Мы уже не говорим о том, что на маршруте возвращения через Мидуэй весьма высокой была вероятность встречи и уничтожения второго американского авианосца «Лексингтон», который под флагом контр-адмирала Джона Ньютона переправлял в это время на Мидуэй береговую авиацию. Тогда американцев на Тихом океане действительно ожидал бы крах. При этом ресурсы японского флота для решения данных задач были достаточными, не требовалось ни резервов, ни серьезной перегруппировки.
Речь уже не идет о том, что хорошо бы было Японии, ввязываясь в большую войну, предусмотреть несколько запасных авиакрыльев для авианосцев, что придало бы их флоту еще больше мобильности, оперативной устойчивости и боевой эффективности. Далее флот Нагумо мог действовать в той последовательности, как он и действовал фактически. Стратегические итоги, правда, были бы другими.
Установив роль «Таранто» как водораздела войны в Средиземном море, было бы упущением не указать на неиспользованные возможности Италии в этой войне, именно как продукта национального военно-морского мышления.
К осени 1940 года итальянский флот с его уникальной группировкой быстроходных ЛК, КР и подводных лодок (более 100 единиц) стал буквально «ферзем» коалиции стран оси Берлин–Рим. Если бы Гитлер и Муссолини им воспользовались, то сумели бы перенести тяжесть войны с Великобританией в Средиземное море – усилиями сухопутной группировки Роммеля в Северной Африке, итальянского флота и германской авиации решить задачу завоевания господства в Средиземноморье и установить контроль над Суэцким каналом. После этого можно было перенести усилия итальянского флота, объединив его с германскими ЛК и КР, в Атлантику, где в это время решалась участь английской торговли, а значит, и самой Англии.
И, наконец, невозможно проигнорировать выгоды авианизации. Несмотря на примитивизм основных палубных ударных самолетов королевского флота, они поставили крест на морских амбициях Муссолини в Таранто и далее в последующих операциях на море.
Эта ситуация повторилась через несколько десятилетий в Фолклендском конфликте, когда британские палубные «Си-Харриеры» решили судьбу кампании на огромном удалении от метрополии, в середине зимнего бушующего океана, действуя против современных боевых самолетов. Это поучительные уроки и убедительные доводы в пользу авианизации как одного из основополагающих принципов построения флота.
Дарья Гармоненко 
