Александр Широкорад
Морской министр Иван Григорович.
Фото из Национальной библиотеки Франции. 1914
28 мая 2012 года вице-премьер РФ Дмитрий Рогозин заявил о незаконной приватизации авиационных холдингов «Туполев» и «Яковлев». В связи с этим, а также с иными неутихающими спорами о целесообразности приватизации ВПК мне вспоминаются «дела давно минувших дней» царствования Александра III и Николая II.
Советская пропаганда 70 лет внушала населению, что большевики отняли у капиталистов заводы и отдали их трудящимся. Сейчас это с удовольствием повторяют либералы-рыночники. Увы, этот тезис, мягко выражаясь, некорректен, особенно для ВПК и транспорта. Там соотношение казенных (государственных) и частных предприятий постоянно менялось.
ИЗ КАЗЕННЫХ В ЧАСТНЫЕ И ОБРАТНО
Немного упрощая, можно сказать, что в начале царствования Александра II имела место приватизация военной промышленности. Создаются мощные частные заводы, как, например, Обуховский. Передаются частным владельцам казенные предприятия, например, Севастопольский морской завод. Строительство частных железных дорог существенно опережает строительство казенных.
Но в самом конце царствования Александра II и в царствование Александра III происходит обратный процесс. Национализируются транспорт и ВПК. Те же Обуховский и Севастопольский морской заводы не справились с заказами и были взяты в казну. Большинство железных дорог стали казенными, а оставшиеся частные дороги были проложены на частные рудники, заводы, имения, в крайнем случае представляли собой второстепенные ветки.
Весь морской транспорт формально находился в частных компаниях, а фактически – в руках Управления торгового мореплавания и портов, которым с 1901 года заведовал великий князь Александр Михайлович. Практически всеми судоходными компаниями управляли бывшие адмиралы царского флота. Государство выдавало всем без исключения морским судоходным компаниям субсидии, безвозмездно передавало им казенные или купленные на собранные населением деньги корабли, предоставляло множество льгот и так далее.
Тем не менее частный капитал постоянно пытался приватизировать казенные заводы. Особенно лакомым кусочком были заводы Горного ведомства. Так, споры о целесообразности приватизации пермских заводов начались уже в 1867 году. Для рассмотрения этого вопроса была создана специальная правительственная комиссия, отправившая статского советника Безобразова в инспекционную поезду по уральским заводам горного ведомства. Его отчет был опубликован летом 1868 года на страницах «Русского вестника», где Безобразов заключал: «Неблагоприятные обстоятельства, в коих ныне находится отечественное горнозаводство вообще, именно заставляет желать продажи казенных заводов как меры, необходимой для благоустройства самих заводов и для успеха частной горной промышленности».
Аргументом против приватизации служил тот факт, что даже с доставкой, которая обходилась дорого, цена златоустовских снарядов составляла 1 руб. 28 коп. за пуд. Они были почти в два раза дешевле самых дешевых ядер частных заводов. Кстати, частные заводы Урала не изготавливали боеприпасы. Замечу, что речь идет не о снарядах современного типа, а о сплошных чугунных ядрах.
С некоторым сокращением числа казенных заводов авторитетный горный деятель Котляревский связывал более полную загрузку правительственными заказами остающихся. Удешевление их продукции он предлагал достичь за счет сокращения расходов на управление. Одновременно он ратовал за прекращение финансирования горным ведомством находящихся при заводах школ, военных команд, церквей и отчасти госпиталей. В своей статье в «Горном журнале» Котляревский делает следующие выводы: «В сущности, что же надобно дать казенным заводам или, вернее, заводским деятелям, чтобы дело правительства они могли вести успешнее и лучше? Нам нужно хлеба и правды – больше ничего! Хлеба господин Безобразов дать нам не мог, но он отказал нам и в правде!»
РОЛЬ МЕНДЕЛЕЕВА В ПОПЫТКЕ ПРИВАТИЗАЦИИ УРАЛЬСКИХ ЗАВОДОВ
В конце XIX века министр финансов Витте вновь поднял вопрос о приватизации уральских заводов горного ведомства. Мастер политических интриг решил привлечь на свою сторону ученого с мировым именем Дмитрия Ивановича Менделеева.
И вот по поручению Витте профессор Менделеев вместе с профессором минералогии Петербургского университета Земятченским, помощником начальника морской научно-технической лаборатории Вуколовым и сотрудником Главной палаты мер и весов технологом Егоровым отправляется на Урал.
Обработав и проанализировав собранную информацию, комиссия Менделеева предоставила правительству отчет, который затем был подготовлен к печати в виде книги «Уральская железная промышленность в 1899 году». Выводы, сделанные Менделеевым в отношении казенных заводов, были крайне отрицательны: «Учрежденные преимущественно для надобности военной обороны страны и как образцы для частных заводов, потеряли ныне совершенно последнее значение. Многие из них стали убыточными для государства… Поэтому я смотрю на необходимость закрытия казенных железных заводов не столько как на средство сократить казенные расходы, сколько как на единственный способ легко ввести на Урале, куда стремятся уже многие, новых частных предприятий капиталистов, борьба которых должна служить умножению количества и удешевлению железа. Вот причина того, что я не вижу иного исхода уральской промышленности в желаемую сторону. России крайне надобно – как в прекращении казенного хозяйства на уральских заводах… Поэтому в словах и единственный способ заключается… главное побуждение мое, когда я предлагаю сразу покончить с казенными «горными» заводами».
Серьезную отповедь комиссии Менделеева дал инженер металлург Владимир Ефимович Грум-Гржимайло, писавший: «Издавая в свет обширный том «Уральской железной промышленности», Менделеев и его спутники, вероятно, задавались целью познакомить посылавшего их министра финансов и весь промышленный мир с уральскою промышленностью. К сожалению, комиссией избран, правда, скорый, но крайне ненадежный способ исследования Урала; спутники и сам Менделеев торопливо объехали заводы, поговорили случайно о случайных предметах, записали по памяти кое-что из виденного и слышанного, не всегда точно и абстрактно, набрали всяких материалов, сами кое-что попробовали исследовать и решили, что Урал может плавить в год 300 000 пудов чугуна и скоро станет снабжать Англию железом… Ошибка их в том, что их утверждения основаны не на изучении дела, а на русской страсти к обобщениям и разговорам…»
Помимо статьи Грум-Гржимайло в «Горном журнале» были опубликованы статьи горного начальника пермских заводов Стрельмана и инженера того же завода Темникова с резкой критикой выводов Менделеева.
Попытка Витте приватизировать уральские заводы провалилась. Это объясняется, с одной стороны, сопротивлением инженеров и руководства горного департамента, а с другой – ослаблением позиции министра финансов в борьбе за власть и доходы на Дальнем Востоке. Николай II отдал предпочтение не Витте, а Абазе, Безобразову и ряду других дельцов из конкурирующего клана.
В столь сложной теме, как приватизация артиллерийских заводов, не лишне уточнить и авторский взгляд на события с 1867 по 1914 год.
Однозначно утверждать, что приватизация – это плохо или, наоборот, хорошо, невозможно. На мой взгляд, в каждом частном случае вопрос должен решаться отдельно. Вот, к примеру, частные предприятия создали огромный и достаточно эффективно действующий грузопассажирский флот на Волге и ее притоках. И сделали это без помощи государства и даже вопреки действиям бюрократических чиновников. Мало того, городские земства попросту грабили судоходные компании.
А вот обратный пример: управляемые государством Транссибирская магистраль и Добровольный флот в 1894–1914 годах работали без прибыли, а иной раз и с небольшим убытком. Так что если бы их передали частным владельцам, то Российское государство лишилось бы Дальнего Востока, включая Камчатку и Чукотку.
Что же касается военных заказов, то оценку деятельности частных заводов и казенных можно произвести по строительству боевых кораблей в 1865–1905 годах. Если взять за единицу стоимость крейсера (корвета) на русском казенном заводе, то для частного русского завода она в среднем составит 1,5–2,0, но зато для частной зарубежной верфи 0,7, а то и 0,5.
БАНКИ ИДУТ ВА-БАНК
Как уже говорилось, после Русско-японской войны началось перевооружение русской артиллерии и иностранные банки вступили в борьбу за контроль над русскими пушечными заводами. Важную роль в этой борьбе играл и Русско-Азиатский банк, созданный в 1910 году путем слияния Русско-Китайского банка и Северного банка. Обратим внимание, Северный банк был… петербургским отделением французского банка Societe Generale. Ну а Русско-Китайский банк в значительной степени контролировался Парижско-Нидерландским банком и банком «Лионский кредит».
Русско-Азиатский банк к 1914 году стал крупнейшим банком России, а к 1917-му он контролировал свыше 160 русских заводов и фабрик. Во главе банка с 1910 года бессменно стоял Алексей Иванович Путилов, отдаленный родственник умершего в 1880 году основателя Путиловского завода Николая Ивановича Путилова.
В 1912 году Русско-Азиатский банк установил свой контроль над обществом Путиловских заводов и за два года превратил его в организационный центр мощной военно-промышленной группы, куда также вошли товарищество Невского судостроительного и механического завода, Русское общество для изготовления снарядов и военных припасов, Общество русско-балтийских судостроительных и механических заводов, Общество механических гильзовых и трубочных заводов Барановского и ряд других предприятий.
Между правлением Путиловского завода и правлением завода Шнейдера было заключено секретное соглашение. Согласно ему, правление Путиловского завода, а фактически – Русско-Азиатского банка должно было делать все, чтобы на вооружение русской армии принимались исключительно орудия системы Шнейдера. В свою очередь, французы обещали передавать свои технические ноу-хау Путиловскому заводу.
В 1912 году принимается «Программа судостроения для Балтийского флота», на которую предполагалось истратить 421,1 млн. руб. Причем, если в 1912 году было фактически израсходовано 6,5 млн. руб., то в 1915 году – 59,8 млн., а дальше – по нарастающей. Для реализации программы 1912 года требовалось свыше пятидесяти 356-мм орудий в 52 клб для четырех линейных крейсеров типа «Измаил», многие сотни 130/55-мм и 107/60-мм орудий для крейсеров и эсминцев.
Мало того, в 1911–1914 годах были составлены проекты новых гигантских линкоров, вооруженных двенадцатью 406-мм орудиями. В августе 1911 года Морское ведомство предложило крупным зарубежным артиллерийским фирмам сообщить, на каких условиях они «взялись бы построить в России орудийный завод», и уже к октябрю 1912 года получили несколько ответов. Так, фирма Виккерс предложила создать завод крупных орудий «вдали от границ и в районе добычи топлива». Ее представитель Балинский начал переговоры с Морведом и министром финансов Коковцевым. Последний, по словам Балинского, «отнесся сочувственно к нашей идее, но поставил непременным условием участие в этом деле русских банков – Учетного и ссудного и Международного».
Естественно, что Русско-Азиатский банк не пожелал отдать своим британским конкурентам столь выгодный заказ. Поэтому Русско-Азиатский банк предложил переоборудовать Пермский завод для производства корабельной артиллерии калибра 102 – 406 мм.
ГЛАВЕНСТВО ЗАКОНА
Тут следует сделать маленькое отступление. Еще в 1910 году Горный департамент предложил модернизировать Пермский завод с тем, что бы он мог выпускать 356/52-мм пушки, ну а о 356-мм пушках тогда еще никто и не думал. Эти предложения одобрил Совет министров, и законом от 23 июня 1913 года было определено отпустить средства для перевооружения пермских пушечных заводов для изготовления предметов артиллерийского вооружения и оборудования полигона при заводе на общую сумму в 10628 тыс. руб. Замечу, что главная часть ассигнований в размере 4831 тыс. руб. имела назначение установить на пермских заводах оборудование для производства орудий самых крупных калибров до 12 единиц в год.
И вот теперь Русско-Азиатский банк и фирма Шнейдера потребовали пересмотреть это решение. Представители Русско-Азиатского банка 26 июля 1912 года ходатайствовали перед правительством о передаче Пермского завода в аренду на 20 или на 36 лет специально организуемому ими обществу, которое и занялось бы переоборудованием завода, предрешенным правительством в 1910 году. Пополнив технические средства уже значительно устаревшего завода, арендаторы уже через полгода наладили бы выпуск в Мотовилихе 356-мм орудий.
Это предложение Русско-Азиатского банка об аренде «встретило возражение со стороны министра торговли и промышленности Тимашева, настоявшего на обсуждении вопроса в междуведомственном совещании. Тогда указывалось, что подобное предложение противоречит высочайше утвержденному плану», согласно которому «Пермские заводы должны быть переоборудованы за счет казны и не могут передаваться в частные руки».
Накануне обсуждения проекта аренды консервативная газета «Новое время» опубликовала политический фельетон Меньшикова под названием «Пауки и пушки», в котором автор осуждал попытки сократить казенное военно-промышленное хозяйство путем сдачи ведомственных заводов в аренду частным лицам. Статья была направлена против вообще любого использования частной промышленности и подкармливания ее казенными военными заказами, но узловым моментом была судьба именно Пермского завода. Меньшиков писал, что в случае осуществления задуманной сделки «предвидится полный крах национальной артиллерийской промышленности, и без того… довольно жалкой… гибель русского национального дела». Сославшись на официальные сведения о достигнутых Пермским заводом успехах, Меньшиков обращался к министру торговли и промышленности Коковцеву с риторическим вопросом: «Спрашивается, если правда, что Пермские пушечные заводы (казенные) дают свыше 10% прибыли казне, то зачем же убивать это уже налаженное казенное предприятие передачей его европейским банкам?.. Следовало бы не только не закрывать Пермские заводы, но развить их производство до силы Обуховского завода».
 Николай II посещает Путиловский завод. Фото из библиотеки Висконсинского университета в Мэдисоне. 1915–1917 |
Далее «Новое время», указав на безопасное стратегическое и выгодное экономическое расположение Пермского завода, советовало будущей Государственной Думе не стремиться «экономить эту ничтожную сумму» (13–15 млн. руб.), необходимую на расширение Пермского завода.
На междуведомственном совещании о проекте аренды Пермского завода, которое 8 и 10 октября 1912 года провел директор Горного департамента Коновалов, группу предпринимателей представляли Озеров, Ворме, Путилов, доверенные лица французских партнеров Медлер и Ракуса-Сущевский. Они добивались, чтобы департамент оформил арендную сделку, минуя Думу и Государственный совет, «в порядке верховного управления». Но чиновники Горного департамента, Государственного контроля и Военного ведомства на заседании 8 октября высказались в принципе против проекта. «Все они отмечали невыгодность передачи пермских заводов в частные руки и указывали на то, что вопрос этот должен рассматриваться во всяком случае в законодательном порядке, ссылаясь на то, что и вопрос о воткинских заводах проходит через Государственную Думу».
Вице-директор Горного департамента Разумов выразился более сдержанно, но указал, что «с точки зрения юридической… дело это имеет слишком серьезное значение для государственной обороны и потому никоим образом не может быть проведено иначе как через законодательные палаты».
БОЛЬШАЯ ПОЛИТИКА ТРЕБУЕТ БОЛЬШИХ ВЗЯТОК
В январе 1914 года было созвано особое Междуведомственное совещание, которое должно было решить вопрос об организации производства 356-мм пушек на Пермском заводе. Оно предложило вести реконструкцию завода для производства корабельных орудий в две очереди. А именно: наладить выпуск двенадцати 356-мм орудий в год и параллельно силами «инофирмы» произвести дооборудование для производства 406-мм орудий. На роль этой «инофирмы» претендовали компании «Шнейдер» и «Армстронг-Уитворт».
Междуведомственное совещание работало весь январь 1914 года. В проекте, предложенном Шнейдером, обнаружились значительные недостатки. Во-первых, при оборудовании первой очереди производства корабельных орудий оказывались в состоянии исполнять лишь 7–8 пушек 356-мм или 406-мм калибра, то есть «несогласно с заданиями Совещания», предусматривавшими 12 пушек. Помимо этого фирма «Шнейдер» в своем проекте планировала долгосрочное, а именно 12-летнее, «техническое руководство» работой пермских заводов, причем не только в части производства самих крупнокалиберных орудий, но и снарядов к ним.
Проект Шнейдера был на 200 тыс. руб. дороже проекта Армстронга, но при этом значительная часть стоимости относилась за счет завода, что также не соответствовало заданию.
Совещание выразило мнение, что «по отношению к поставленной задаче, то есть постройке и оборудованию нового завода для производства крупных пушек, фирма «Армстронг» представляется более удобной ввиду того, что она сама готовит станки для выделки крупных орудий и имеет опыт устройства новых артиллерийских заводов в различных странах». Замечу, что к этому времени в Италии уже начал выпуск продукции артиллерийский завод фирмы «Ансальдо», оснащенный компанией «Армстронг».
Совещание постановило заключить контракт с английской фирмой и поручить ей разработать подробный рабочий проект оснащения пермских заводов оборудованием для производства 406-мм орудий, а также войти в Совет министров с запросом о выдаче дополнительных ассигнований для проведения работ по оборудованию второй очереди.
Казалось бы, вопрос был решен. Но тут в дело вмешались политики. Французы запротестовали, мол, «английские фирмы прибрали к рукам все крупные заказы» по модернизации русской судостроительной промышленности, в то время как Франция не для того размещала у себя значительные русские займы, чтобы эти деньги текли в чужой карман.
Русское правительство было вынуждено пойти на попятную и обещать фирме «Шнейдер» передать заказы на орудийный завод на следующих условиях: станки английского типа или иные, но «не менее высокого и испытанного в России достоинства», годовое производство первой очереди – 12 орудий, затвор – системы Виккерс, а также твердые гарантии по неустойкам. Французы, не раздумывая, подмахнули эти условия. Таким образом вопрос о передаче заказа фирме Шнейдера был решен, и президент Франции Пуанкаре перед своим визитом в Россию в июле 1914 года сделал в своем дневнике пометку: «Пермское дело – поблагодарить».
В борьбе за контроль над пермскими заводами главным аргументом была не техническая выгода, а взятки. «В глазах думского деятеля Энгельгардта взятка сыграла свою роль, когда правительство делало выбор между предложениями Виккерса и Шнейдера. Он слышал, что великий князь Сергей Михайлович на великосветском рауте «не без оттенка зависти»… заявил: «Не знаю который, Григорович или Сухомлинов, а хапнули здорово». Но и Сухомлинов, в свою очередь, говорил о великом князе: «Не знаю, кто тут хочет хапнуть? Сам Сергей Михайлович или его Кшесинская?»
Британский инженер Фуллер утверждал, что поддержка Сухомлиновым проекта Виккерса–РАОАЗ была «куплена и оплачена. Виккерс по меньшей мере один раз уплатил министру 50 тыс. в 1913 году, а возможно – и еще не раз».
Не осталась в долгу и фирма Шнейдера, которая заплатила 3 млн. франков великой княгине Марии Павловне «за ее усердия» по лоббированию концессии в Морском ведомстве. Британский посол Бьюкенен 7 (20) марта 1913 года доложил об этом министру иностранных дел Великобритании Грею секретной депешей. По его словам, представитель фирмы Шнейдера в то время «дневал и ночевал» у Марии Павловны.
На исход дела мог также повлиять и проживавший в Англии великий князь Михаил Михайлович, в 1910 году бывший весьма дружен с Альбетом Виккерсом и коротавший с ним время на охоте и рыбалке. Замечу, оба занимали важные должности в масонских ложах.
Ну а морского министра Ивана Константиновича Григоровича в петербургском «свете» именовали не иначе как Вор Ворович. Советский историк Шацилло писал, что после 1921 года, оказавшись за границей, Григорович «не раз получал крупные суммы денег» от Виккерса и Нобеля.
ДОХОДЫ И РАСХОДЫ НЕСУЩЕСТВУЮЩЕГО ЗАВОДА
Мэтры истории обожают крылатую фразу: «История не знает сослагательного наклонения». Но, тем не менее, попробуем представить, что было бы, если бы фирмы Виккерса и Шнейдера занялись реконструкцией Пермского завода. Собственно, и фантазировать тут нечего, достаточно взглянуть на историю Царицынского орудийного завода, принадлежавшего «Русскому акционерному обществу артиллерийских заводов» (РАОАЗ). Ну а РАОАЗ находилось под полным контролем фирмы Виккерса.
Вопрос о строительстве частного артиллерийского завода был решен еще 5 ноября 1912 года на заседании Особого комитета под председательством министра финансов Коковцева. Строительство завода в Царицыне было начато в 1913 году. По условиям контракта, заключенного 7 сентября 1913 года, РАОАЗ обязалось построить в Царицыне новый завод и выполнить заказ на 167 морских и береговых орудий на сумму 10,6 млн. руб. Срок начала сдачи орудий был установлен 1 сентября 1915 года.
В начале лета жандармское управление Царицына доносило в Министерство внутренних дел: «Царицынский орудийный завод на июль 1915 года никакой продукции не производит. Директор завода, который одновременно является директором Сормовских заводов, Ивицкий в Царицыне не бывает. Постоянно проживает в Петрограде. Во главе завода стоит вице-директор Крушель… Он приглашен сюда с московского завода Бромлея, который никакого отношения к производству артиллерии не имеет. Руководство Ивицкого и Крушеля неблагоприятным образом отразилось на ведении дел». Но это обстоятельство не помешало акционерам в первый же год существования «несуществующего» завода получить без малого полмиллиона рублей прибыли и отчислить 2 р. 50 коп. дивиденда на каждую акцию.
Особое совещание по обороне государство направило в Царицын специальную комиссию. Доклад комиссии заканчивался словами: «В настоящее время израсходовано на содержание и оборудование завода (по кассовой книге) 20 миллионов рублей, но не может быть и речи об использовании его для нужд фронта».
17 февраля 1916 года у помощника морского министра вице-адмирала Муравьева состоялось первое заседание по вопросу целесообразности приобретения Орудийного завода. Совещание предложило: «Царицынский орудийный завод приобрести в казну Морским министерством с тем, что потребность военного ведомства в крупнокалиберной артиллерии (пушки) будет удовлетворяться морским ведомством».
Значительная часть полученных из Англии станков для РАОАЗ была передана Сормовскому заводу, где началось производство полевых пушек образца 1902 года.
Итак, к 7 ноября 1917 года вопрос о приобретении в казну Царицынского завода так и не был решен. Ну а 7 мая 1918 года Совнарком постановил национализировать Царицынский завод.
Любопытно, что в 1924 году НКИД в Лондоне вел переговоры с руководством фирмы Виккерса о выплате определенной компенсации за Царицынский завод в случае соглашения фирмы на военно-техническое сотрудничество с Советской Россией. Соглашения достичь не удалось, и переговоры кончились ничем.
Во второй половине 1920-х годов Царицынский завод, получивший в 1923 году новое название «Баррикады», достраивала вся страна. Первые пушки для сухопутной артиллерии завод сдал только в начале 1930-х годов, а тяжелые корабельные орудия калибра до 406 мм сдал вместо 1915-го в конце 1930-х годов.
Что же касается Путиловского завода, то, по признанию Алексея Путилова, его правление к августу 1914 года довело дефицит до 33 млн. руб. И уже в феврале 1915 года в Совете министров обсуждался вопрос о секвестре завода. Однако из-за ряда причин, в основном бюрократического характера, завод был секвестрирован осенью 1916 года.
