Владимир Рощупкин
«Сквозь дым летучий...» Бородино 200 лет спустя.
Фото Reuters
Одна из известнейших достопримечательностей в Париже – находящийся в самом центре города Дом инвалидов. А построен он был по решению Короля-Солнца Людовика XIV в XVII веке. Здесь доживали свой век ветераны, получившие увечья и ранения в многочисленных войнах, которую вела тогда Франция, в том числе и ветераны наполеоновских войн.
Дом инвалидов считается пантеоном военной славы Франции. В конце XIX века в его стенах был создан музей артиллерии, затем исторический музей. А с 1905 года – это единый Музей армии. Мы договорились посетить его вместе с русским солдатом французского Иностранного легиона, родом из одной бывшей республики Советского Союза. Назовем его Олегом. С ним мы случайно познакомились, гуляя по городу.
– Олег, ты знаешь, что здесь усыпальница Наполеона?
– Первый раз слышу, – ответил Олег. – Ни я, ни наши ребята здесь никогда не были.
На следующий день Олег, уже в гражданской одежде, ждал нас у входа.
У ГРОБА НАПОЛЕОНА
В декабре 1840 года, спустя 25 лет после изгнания Бонапарта и 19 лет после смерти, его прах торжественно перевезли в Париж и перезахоронили в Доме инвалидов. Почему здесь? Весной 1821 года, пережив в изгнании обострение загадочной болезни, Наполеон завещал похоронить себя в Париже в храме с позолоченным куполом. И чтобы он при этом смотрел на реку и был виден отовсюду. Такой собор нашли в Доме инвалидов. Прах Наполеона I покоится здесь в помещенных друг в друга гробах из жести, красного дерева, свинца, из дуба и эбенового (черного африканского) дерева. Удивительно, но саркофаг подарил Франции российский император Николай I, брат победителя Наполеона – Александра I.
В экспозиции хранятся шляпа Наполеона, шпага и орден Почетного легиона. Ряд экспонатов связан с завоевательным походом наполеоновской армии в Россию в 1812 году. Но при этом ни слова о том, как закончился этот поход.
А ведь как хорошо начинался. В июне 1812 года на русской границе против России была развернута «великая» армия «двунадесяти языков». Называлась она так потому, что в ее рядах помимо французов находились представители практически всех европейских стран, завоеванных к тому времени Наполеоном. Это были солдаты Итальянского королевства, Королевства Неаполь, Пруссии, Баварии, Саксонии, Австрийской империи, Дании, а также испанцы и португальцы. Численность неприятельских сил вместе с резервами достигала 678 тыс. человек. Но границу перешли 448 тыс. солдат и офицеров противника. Они-то с июня по декабрь 1812 года и вели боевые действия на территории России.
Наполеоновской армаде противостояла русская армия в 590 тыс. человек. Однако по стратегическим соображением против врага можно было выставить немногим свыше 200 тыс. Причем силы русских, разделенные на три части, были рассредоточены на довольно значительном расстоянии друг от друга. Ими командовали генералы Михаил Барклай-де-Толли, Петр Багратион и Александр Тормасов. Император Александр I находился при штабе армии Барклая-де-Толли.
Но вернемся к вышеупомянутой парижской экспозиции. Что меня удивило – так это подход ее устроителей к той войне и к ее кульминационному пункту – Бородинскому сражению. Со школьных времен мы помним, что оно разыгралось два века назад – 26 августа (7 сентября) 1812 года у подмосковного села Бородино, в 120 км к западу от Москвы. К началу сражения русская армия под командованием Михаила Кутузова имела 120 тыс. человек и 640 орудий, французская во главе с императором Наполеоном – 130–135 тыс. человек и 587 орудий. Такие силы не встречались доселе на поле боя.
Бородинское сражение – самое ожесточенное и кровопролитное в Отечественной войне 1812 года. Это символ величия русского духа и предмет нашей национальной гордости. Русские и французы в ожесточеннейших схватках, длившихся 15 часов, потеряли в тот день примерно по 40 тыс. человек. Французская армия показала себя достойным противников, однако так и не смогла разгромить русских. Поэтому можно было говорить лишь о частичном тактическом успехе Наполеона в этом генеральном сражении.
Однако в том же музее в парижском Доме инвалидов исход Бородинской битвы подается как безоговорочная победа французов. Об этом говорит и надпись на знаменитой Триумфальной арке в самом центре Парижа, где золотом выбиты победы наполеоновской армии. Такой вот подход французской стороны. На самом же деле главное событие Отечественной войны 1812 года – Бородинская битва – стала предвестником грядущего разгрома интервентов в России и освобождения Европы. Ведь именно здесь, на Бородинском поле, был положен конец военным успехам Наполеона.
Но мудрый и дальновидный Кутузов понимал, что время контрнаступления еще не настало. 13 (1) сентября 1812 года он отдал своим войскам приказ отступать. Москву решено было оставить без боя. Тогда многие восприняли это оставление древней русской столицы неприятелю как самую трагическую страницу войны 1812 года. Но Михаил Илларионович всю ответственность за принятое решение полностью взял на себя. Нет даже намека на то, что эту ответственность он хотел разделить с царем. Ведь на это просто не было бы времени!
Однако в письме от 8 сентября 1812 года графу Петру Толстому Александр I сетует: «По-видимому, враг впущен в Москву. Хотя я рапортов с 29 Августа по сие число от Князя Кутузова не имею, но по письму от графа Растопчина от 1-го Сентября через Ярославль извещон я, что Князь Кутузов намерен оставить с Армиею Москву. Причина сей непонятной решимости остается мне совершенно сокровенна…» (Сохранена орфография оригинала. А ознакомил меня с этим письмом подмосковный историк и искусствовед академик Владислав Козлов. Письмо хранится в его личной коллекции.)
Решение Кутузова было, однако же, обусловлено его дальновидным выводом: обескровленная наполеоновская армия, оказавшись в сожженной огнем войны Москве, будет обречена. В самом деле, Наполеон привел к Москве лишь 138 тыс., что и предрешило его судьбу. Об этом, в частности, рассказывают памятники на знаменитом Бородинском поле и экспозиция в здании музея – одном из наиболее интересных отечественных объектов культуры по военно-исторической проблематике. Официальное наименование комплекса – Государственный военно-исторический музей-заповедник «Бородинское поле». Этот старейший в мире из музеев, развернутых непосредственно на полях сражений, действует с 1839 года. В его фондах более полусотни тысяч экспонатов.
Главной достопримечательностью мемориального комплекса было и есть само поле битвы. Его уникальный природно-исторический ландшафт площадью 110 кв. км – с лесами, перелесками, речушками и оврагами – хорошо сохранился и поддерживается в образцовом состоянии. В 1995 году музей-заповедник включен в Государственный свод особо ценных объектов культурного наследия народов Российской Федерации.
В 1912 году здесь, у Бородина, прошли масштабные празднования столетия исторического сражения. Тогда во всей России нашли пятерых долгожителей – участников Бородинского сражения. Поразительно, но факт: как писали газеты, самому молодому было 120 лет, одному – 136! Всем пятерым подарили униформу полков, в которых они воевали. Каждого поздравил император, перед ними прошли армейские части со знаменами 1812 года. Бородинцам вручили дорогие подарки.
Но если об истории Отечественной войны и сражении при Бородине в 1812 году мы знаем с детства, то гораздо менее известны события, развернувшиеся здесь в ходе другой Отечественной войны – 1941–1945 годов. Здесь, к слову, тоже воевали французы – солдаты французского легиона в рядах вермахта. Осенью 1941-го немецкое командование специально направило их туда, где в 1812 году солдаты Наполеона вступили в ожесточенное сражение против богатырей Кутузова. Но мы еще скажем об этом позднее…
Так что Бородинскому полю суждено было дважды войти в ратную хронику мировой и отечественной истории. Обильно политое кровью русских солдат, сражавшихся здесь в двух Отечественных войнах, оно стало символом доблести и славы русского оружия.
И ВНОВЬ ШЕВАРДИНСКИЙ РЕДУТ И БАТАРЕЯ РАЕВСКОГО…
Гитлеровские войска, прорываясь осенью 41-го к Москве, считали одним из основных направлений ее захвата Можайское. Но еще летом началось строительство укреплений Можайской линии обороны (МЛО) на подступах к Москве по направлениям: Волоколамск–Можайск–Калуга. Центром этой линии был Можайск и 36-й Можайский укрепрайон, проходивший непосредственно через легендарное Бородинское поле.
Можайский укрепрайон защищала 5-я армия под командованием генерал-майора Дмитрия Лелюшенко. Но она проходила стадию формирования, и частей в армии было мало. Поэтому ее основной ударной силой стала 32-я Краснознаменная стрелковая дивизия под командованием Виктора Полосухина. В некоторых публикациях ее называют сибирской. Но это не совсем так. Она дислоцировалась на Дальнем Востоке, в Приморье, и оттуда была переброшена под Москву. Но в рядах соединения было много бойцов, призванных из Сибири. А сибиряки – народ особый. Родом из Сибири был и командир – 37-летний полковник Полосухин. Дивизия еще до войны обрела боевой опыт, участвуя в 1938 году в боях с японцами у озера Хасан. За что и получила орден Красного Знамени. Это соединение и приданные ему некоторые части Московского военного округа встретили наступление противника на 45-километровом участке фронта Можайской линии обороны. Его должны были защищать четыре дивизии. Но именно 32-й дивизии суждено было с 12 по 17 октября 1941 года вести тяжелые оборонительные бои непосредственно на Бородинском поле.
12 октября 1941 года командующий 5-й армией генерал Дмитрий Лелюшенко и член Военного совета армии бригадный комиссар Павел Иванов прибыли на станцию Бородино, чтобы встретить бойцов и командиров дивизии. Прибыли вовремя – как раз началась выгрузка. Вот как рассказывал Лелюшенко о своей первой встрече с дальневосточниками:
«Вздохнулось легче. Настроение у дальневосточников было самое что ни на есть боевое. В вагонах пели «Славное море, священный Байкал», «По долинам и по взгорьям»... Из доклада командира дивизии полковника Виктора Ивановича Полосухина было видно, что дивизия готова выполнить любые боевые задачи. Тут же Полосухину было дано указание к утру занять оборону на Бородинском поле; мы подчинили ему 230-й полк и курсантов.
Через несколько часов прибыла 20-я танковая бригада полковника Т.С.Орленко. Я слышал о его славных боевых делах еще в самом начале войны в Прибалтике, где он командовал 22-й танковой дивизией. 20-я бригада была полностью укомплектована танками и вооружением, ее личный состав уже побывал в боях. Как было уже решено, ее оставили в резерве с тем, чтобы она была готова действовать в районе Бородинского поля совместно с 32-й стрелковой дивизией».
КП Полосухина был оборудован недалеко от кургана, где в 1812 году стояла знаменитая батарея Раевского. И как бы ни был занят в те горячие дни комдив, он счел нужным прийти в Бородинский музей, где еще оставался кое-кто из служащих. Виктор Иванович сделал краткую, но очень символичную запись в книге посетителей: «Приехал защищать Бородинское поле. Полосухин». Слово свое комдив и его бойцы сдержали…
 Ветераны Великой Отечественной войны, тоже встречавшие врага на Бородинском поле. Снимок 1973 года. Фото РИА Новости |
Нашим войскам противостояли силы 40-го моторизованного корпуса. В его составе – полностью укомплектованная 10-я танковая дивизия, а также отборная моторизованная дивизия СС «Дас Райх» и 7-я пехотная дивизия. Они наступали вдоль Минского шоссе. Передовые части противника перед рубежом обороны 32-й дивизии появились вечером 12 октября. Огнем встретил противника личный состав боевого охранения 2-го батальона на 125-м км Минского шоссе у деревни Ельня. Потерпев здесь неудачу, командование эсэсовской дивизии перенесло свои удары на соседние участки обороны, севернее и южнее Ельни в обход наших войск и уже в тылу предполагало вырваться на Можайское шоссе.
13 октября эсэсовцы пытались прорваться к станции Бородино. Боевые действия развернулись по всему фронту. С 13 на 14 октября бойцы 17-го и 322-го стрелковых полков с приданными частями вели бои на участке Рогачево–Ельня. Только в бою за Рогачево 2-й батальон 322-го полка потерял треть личного состава. Уцелевшие в боях за Ельню бойцы 17-го полка отошли к деревне Артемки. Здесь из них, а также курсантов военно-политического училища, 12-й отдельной разведывательной бригады был сформирован сводный отряд под командованием майора Павла Воробьева. Артиллерийским огнем его поддерживал 154-й гаубичный полк 32-й дивизии, которым командовал майор Чевгус. Враг неоднократно пытался захватить деревню и прорваться по Минскому шоссе.
В бой был брошен последний резерв: отряд пограничников, два артиллерийских противотанковых полка, дивизион катюш. После этого противник развернул свои удары в направлении деревня Шевардино – станция Бородино – деревня Семеновское, пытаясь прорвать нашу оборону в центре. Отряд Павла Ивановича Воробьева удерживал деревню Артемки до 18 октября, находясь уже в тылу у противника, но был вынужден оставить деревню и выходить из окружения.
15 октября батальон капитана Щербакова и подразделения 230-го запасного учебного полка держали оборону у деревни Доронино и известного по войне 1812 года Шевардинского редута. Поддерживала наших бойцов артиллерия 133-го легкого артиллерийского полка. За день противник трижды атаковал позиции батальона, но безуспешно. За стойкость и мужество в боях у Шевардинского редута капитан Щербаков был награжден орденом Ленина. В тот же день был ранен командующий 5-й армией Дмитрий Лелюшенко. Армию возглавил генерал-майор Леонид Говоров.
16 октября шли упорные бои в центре Бородинского поля. Юго-восточнее батареи Раевского занимал позиции дивизион 133-го артиллерийского полка капитана Зеленова, в составе которого сражался и проявил отвагу расчет сержанта Алексея Русских. Были подбиты пять танков неприятеля. Командир расчета Русских погиб. В живых у орудия остался лишь наводчик Федор Чихман. Осколком снаряда артиллеристу оторвало правую руку, но, действуя одной рукой, герой подбил еще один вражеский танк. Чихман остался жив и позднее за мужество и героизм был награжден орденом Ленина. В тот же день, 16 октября, из штаба 40-го немецкого моторизованного корпуса ушло донесение: «В обороне русских встречена 32-я стрелковая дивизия, которая панике не поддается».
17 октября действия дивизиона капитана Зеленова поддерживались пехотой 322-го и 230-го полков, но в результате наступления противника от деревни Семеновское дивизион оказался окруженным в районе деревни Горки. В ночь на 18 октября дивизион пробился через окружение и вышел в район деревни Аксаново. Противник, продолжая наступление, прорвался к Можайскому шоссе. Вечером того же дня остатки 322-го полка под командованием капитана Щербакова получили приказ командования дивизии вступить в бой с противником в районе Новой Деревни. Ее удерживал немецкий батальон пехоты с танками.
Из воспоминаний начальника политотдела 32-й дивизии Якова Ефимова: «Атака батальона была настолько стремительной и одновременной со всех сторон, что немцы опомнились и начали оказывать сопротивление только тогда, когда в окна домов, по стоявшим около изб танкам и автомашинам полетели гранаты, бутылки с горючей смесью и застрочили очереди из автоматов. Загоревшиеся дома и автомашины осветили село, и Щербаков видел, как многие гитлеровские вояки выскакивали в одном нижнем белье из горящих изб и, сраженные пулями, падали… Только танки, в которых, видимо, на ночь оставались экипажи, выскакивали на середину улицы и, разворачивая башни, вели огонь во все стороны, поражая своим огнем не столько наших, залегших около домов бойцов, сколько свои автомашины и бежавших к ним со всех сторон гитлеровцев».
17 октября немцам удалось прорвать оборонительные рубежи дивизии, и они оказались рассеченными. Армейский штаб был переведен из Можайска в Пушкино, ближе к Москве. Части левого крыла 5-й армии отступали к Кубинке. Уцелевшие части правого фланга отходили на Рузу…
В боях на Бородинском поле отличились многие бойцы и командиры. «Героически сражался батальон 322-го СП под командованием капитана Щербакова, который только в одном бою под Рогачево уничтожил до 1000 фашистов и 21 танк противника. Будучи раненым, командир не оставил бойцов на поле боя, остался в строю. Пал смертью храбрых военком 17-го СП батальонный комиссар Михайлов. В боях за деревню Артемки героически дрался с фашистами майор Воробьев, командовавший сводным отрядом. Много фашистских танков было уничтожено метким артиллерийским огнем 154-го гаубичного артполка под командованием майора Чевгуса и военкома Чеканова». Это запись из журнала боевых действий соединения.
Главным итогом тех тяжелейших боев было то, что 32-я дивизия сумела остановить гитлеровцев и продержаться на этом рубеже почти неделю, дав возможность и время командованию подтянуть резервы и организовать новый рубеж обороны по направлению Звенигород–Наро-Фоминск, который стал в итоге непреодолимым для противника.
Есть данные, что подчиненные полковника Полосухина применяли неординарные приемы вооруженной борьбы. Речь идет о так называемом огненном вале. Из подручных средств, главным образом из соломы и хвороста, бойцы соорудили широкий барьер длиной полкилометра. Когда немецкие танки и пехота пошли в атаку, оборонявшиеся подожгли его. Танкам пришлось развернуться. Тем самым они подставили под меткий огонь наших противотанковых орудий свои борта, где броня была тоньше, чем лобовая.
«ФРАНЦУЗЫ И НЕМЦЫ ОБ ЭТОМ НЕ ЗНАЮТ»
Подвиг бойцов 32-й дивизии высоко оценил Георгий Жуков: «Спустя почти 130 лет после похода Наполеона этой дивизии пришлось скрестить оружие с врагом на Бородинском поле – том поле, которое давно уже стало нашей национальной святыней, бессмертным памятником русской воинской славы. Воины 32-й стрелковой дивизии не уронили этой славы, а приумножили ее».
5 декабря 1941 года по всему Западному фронту наши войска перешли в контрнаступление. 5-я армия – вновь на Можайском рубеже. После ожесточенных боев части 82-й мотострелковой дивизии под командованием генерал-майора Николая Орлова, 50-й и 108-й стрелковых дивизий 17 января 1942 года вышли к Можайску. Трехдневный штурм города увенчался его освобождением. Это было 20 января. На следующий день в ходе стремительного контрнаступления 82-я мотострелковая дивизия освободила Бородинское поле. К сожалению, замечательный командир 32-й дивизии Виктор Иванович Полосухин погиб. Это произошло 18 февраля 1942 года близ села Иванники Можайского района Московской области. Его с почестями похоронили в Можайске.
В период временной оккупации Бородина на поле русской славы пострадали многие памятники, был сожжен Бородинский музей. К счастью, в самый канун боев 1941 года экспонаты музея удалось вывезти и сохранить. В 1944 году они были возвращены. После войны на братских могилах красноармейцев установили гранитные стелы. Но и по сей день в ходе поисковых работ на Бородинском поле встречаются неучтенные захоронения. Останки героев Бородина с воинскими почестями предаются земле. По словам заместителя директора Государственного Бородинского военно-исторического музея-заповедника Александра Горбунова, в ряде случаев поисковикам удалось установить их имена.
В традиционных праздниках «Москва за нами. 1941 год» принимают участие ветераны, сражавшиеся на поле русской славы в 1941–1942 годах, военно-исторические клубы, представители современной Российской армии, духовенства. На историческом поле воссоздаются эпизоды боев с использованием техники, оружия и фортификационных сооружений. Люди знакомятся с экспозицией музея, где представлены боевые сводки, донесения, оружие, личные вещи, письма, документы, фотографии участников боев. Стали традиционными и детские праздники. Например, военно-исторический праздник «Стойкий оловянный солдатик», проходящий в последнее воскресенье мая.
Затем гости направляются к памятникам боевой славы 1812 и 1941 годов. Один из них – знаменитая «тридцатьчетверка», установленная на постаменте в центре Бородинского поля, близ знаменитой батареи Раевского. Эти реалии двух сражений на одном поле, а по большому счету – двух Отечественных войн воспринимаются как поразительный символ связи времен, имен и поколений.
Что же касается французского легиона, воевавшего осенью 41-го в рядах гитлеровских частей на Бородинском поле, он был полностью разгромлен. Лишь немногие «легионеры» попали в плен.
Мы рассказали обо всем этом нашему французскому знакомому Олегу, с которым вместе прошли по всем музейным залам парижского Дома инвалидов. «Хочу после службы приехать в Москву, побывать на Бородинском поле, – сказал Олег, прощаясь с нами. – Ведь ни я, ни французы вообще об этом не знают. Да и нынешние немцы – вряд ли».
