Величайшая битва Второй мировой войны

Командующий 62-й армией Василий Чуйков (второй справа) во время выступления на митинге, посвященном освобождению Сталинграда от фашистских войск. 4 февраля 1943 года.
Фото РИА Новости

В российской военной истории битва под Сталинградом всегда считалась наиболее выдающимся и знаменательным событием Великой Отечественной и всей Второй мировой войны. Высочайшую оценку победы Советского Союза в Cталинградском сражении дает и современная мировая историография. «На рубеже века Сталинград был признан решающей битвой не только Второй мировой войны, но и эпохи в целом», – подчеркивает британский историк Дж.Робертc.

Во время Великой Отечественной войны были и другие, не менее блестящие победы советского оружия – и по своим стратегическим результатам, и по уровню военного искусства. Так почему же среди них особо выделяется Сталинград? В связи с 70-летием Сталинградской битвы хотелось бы поразмышлять об этом.

Интересы исторической науки, развития сотрудничества между народами требуют освободить военную историю от духа конфронтации, подчинить исследования ученых интересам глубокого, правдивого и объективного освещения истории Второй мировой войны, в том числе и Сталинградской битвы. Это связано с тем, что кое-кому хочется фальсифицировать историю Второй мировой войны, «перевоевать» войну на бумаге.

О Сталинградской битве много написано. Поэтому нет надобности подробно пересказывать ее ход. Историки и военные справедливо писали о том, что ее исход был обусловлен возросшей мощью страны и Красной армии к осени 1942 года, высоким уровнем полководческого искусства ее командных кадров, массовым героизмом советских воинов, единством и самоотверженностью всего советского народа. Подчеркивалось, что наша стратегия, оперативное искусство и тактика в ходе этой битвы сделали новый крупный шаг вперед в своем развитии, обогатились новыми положениями.

ПЛАНЫ СТОРОН НА 1942 ГОД

При обсуждении в Ставке Верховного главнокомандования (ВГК) в марте 1942 года планов на летнюю кампанию, Генштаб (Борис Шапошников) и Георгий Жуков предлагали основным способом действий считать переход к стратегической обороне.

Жуков считал возможным предпринять частные наступательные действия лишь в полосе Западного фронта. Семен Тимошенко предложил, кроме того, провести наступательную операцию на харьковском направлении. На возражения Жукова и Шапошникова по поводу этого предложения Верховный главнокомандующий Иосиф Сталин заявил: «Не сидеть же нам в обороне сложа руки, не ждать, пока немцы нанесут удар первыми! Надо самим нанести ряд упреждающих ударов на широком фронте и пощупать готовность противника».

И далее: «Жуков предлагает развернуть наступление на западном направлении, а на остальных фронтах обороняться. Я думаю, что это полумера».

В результате было принято решение предпринять ряд наступательных операций в Крыму, в районе Харькова, на льговском и смоленском направлениях, в районах Ленинграда и Демьянска.

Что касается планов германского командования, то одно время считалось, что оно ставило своей главной целью овладение Москвой путем глубокого обхода с юга. Но в действительности, согласно директиве фюрера и Верховного главнокомандующего вооруженными силами Германии Гитлера № 41 от 5 апреля 1942 года, основной целью немецкого наступления летом 1942 года было овладение Донбассом, кавказской нефтью и путем нарушения коммуникаций в глубине страны лишить СССР важнейших ресурсов, поступающих из этих районов.

Во-первых, при нанесении удара на юге создавались условия для достижения внезапности и более благоприятные возможности для достижения успеха, ибо наше ВГК в 1942 году вновь ожидало главного удара противника на московском направлении, и здесь были сосредоточены основные силы и резервы. Не был разгадан и немецкий план дезинформации «Кремль».

Во-вторых, при наступлении на московском направлении германским войскам пришлось бы прорывать заранее подготовленную, глубокоэшелонированную оборону с перспективой ведения затяжных военных действий. Если уж в 1941 году под Москвой германскому вермахту не удалось преодолеть сопротивление отступавшей с большими потерями Красной армии, то уж в 1942 году немцам рассчитывать на захват Москвы было тем более трудно. В то время на юге, в районе Харькова, в результате крупного поражения советских войск германской армии противостояли наши значительно ослабленные силы; именно здесь был наиболее уязвимый участок советского фронта.

В-третьих, при нанесении главного удара германской армией на московском направлении и даже на худой конец овладении Москвой (что было маловероятно), удержание советскими войсками исключительно важных в экономическом отношении районов на юге создавало условия для продолжения войны и успешного ее завершения.

Все это говорит о том, что стратегические планы гитлеровского командования в основном правильно учитывали сложившуюся обстановку. Но даже при этом условии войска Германии и ее сателлитов не смогли бы продвинуться так далеко и дойти до Волги, если бы не крупные ошибки советского командования в оценке направления возможного удара противника, непоследовательность и нерешительность в выборе способа действий. С одной стороны, в принципе предполагалось перейти к стратегической обороне, с другой – предпринимался ряд неподготовленных и необеспеченных материально наступательных операций. Это привело к распылению сил, и наша армия оказалась неподготовленной ни к обороне, ни к наступлению. Как это ни странно, но советские войска снова оказались в таком же неопределенном положении, как в 1941 году.

И в 1942 году, несмотря на поражения 1941 года, идеологизированный культ наступательной доктрины настолько продолжал давить, недооценка обороны, ее ложное понимание настолько глубоко укоренились в сознании советского командования, что ее стеснялись как чего-то недостойного для Красной армии и не решались в полном объеме применять.

В свете рассмотренных выше планов сторон наглядно проясняется важный аспект: Сталинградская стратегическая операция была взаимосвязанной частью всей системы стратегических действий советских Вооруженных сил в 1942 году. Во многих военно-исторических трудах Сталинградская операция рассматривалась в отрыве от других операций, проводимых на западном направлении. Это относится и к операции «Марс» 1942 года, суть которой больше всего извращается, особенно в американской историографии.

Основное замечание сводится к тому, что главной, решающей стратегической операцией осенью и зимой 1942–1943 годов были не операции на юго-западе, а наступательные операции, проведенные на западном стратегическом направлении. Основанием для такого вывода является то обстоятельство, что для решения задач на юге было выделено меньше сил и средств, чем на западном направлении. Но в действительности это не совсем так, ибо южное стратегическое направление надо брать в целом, а не только войска под Сталинградом, включая войска на Северном Кавказе и войска воронежского направления, которые практически были устремлены на южное направление. Кроме того, надо учитывать и то обстоятельство, что наступательные действия наших войск на западе не позволили германскому командованию перебрасывать силы на юг. Основные наши стратегические резервы располагались юго-восточнее Москвы и могли быть переброшены на юг.

ОБОРОНИТЕЛЬНЫЕ ОПЕРАЦИИ НА ПОДСТУПАХ К СТАЛИНГРАДУ

Вторая группа вопросов относится к первому этапу Сталинградской битвы (с 17 июля по 18 ноября 1942 года) и вытекает из необходимости более объективной, критической оценки оборонительных сражений и операций на подступах к Сталинграду. В этот период было больше всего упущений и недостатков в действиях нашего командования и войск. Военно-теоретической мысли предстоит еще прояснить, как удалось нашей армии в катастрофически трудных условиях все же восстановить летом 1942 года практически полностью нарушенный стратегический фронт на юго-западном направлении. Известно, что только с 17 июля по 30 сентября 1942 года Ставка ВГК направила на усиление сталинградского направления 50 стрелковых и кавалерийских дивизий, 33 бригады, в том числе 24 танковые.

Вместе с тем советское командование не планировало и не ставило задачи войскам остановить наступающего противника только после отхода к Волге. Оно неоднократно требовало остановить противника на ряде рубежей еще на дальних подступах к Сталинграду. Почему же это не удавалось, несмотря на большое количество резервов, на мужество и массовый героизм офицеров и солдат, умелые действия ряда соединений и частей? Было, конечно, и немало случаев растерянности и паники, особенно после тяжелых поражений и больших потерь наших войск в мае–июне 1942 года. Чтобы наступил психологический перелом в войсках, нужна была серьезная встряска. И в этом отношении свою в целом положительную роль сыграл приказ наркома обороны № 227, дававший острую и правдивую оценку обстановки и пронизанный главным требованием – «Ни шагу назад!». Это был очень суровый и до предела жесткий документ, но вынужденный и необходимый в сложившихся тогда условиях.

Фельдмаршал Фридрих Паулюс предпочел плен самоубийству. Фото из Федерального архива Германии

Главная причина неудач ряда оборонительных сражений на подступах к Сталинграду состояла в том, что в организации стратегической обороны советское командование повторяло ошибки 1941 года.

После каждого крупного прорыва германской армии вместо трезвой оценки обстановки и принятия решения на оборону на том или ином выгодном рубеже, куда с боями отходили бы отступающие войска и заблаговременно подтягивались свежие соединения из глубины, отдавались приказы любой ценой удерживать занимаемые рубежи, даже когда это было невозможно. Резервные соединения и поступающее пополнение с ходу отправлялись в бой, как правило, для нанесения плохо подготовленных контратак и контрударов. Поэтому противник имел возможность бить их по частям, а советские войска лишались возможности должным образом закрепиться и организовать оборону на новых рубежах.

Нервозная реакция на каждое отступление еще больше усугубляла и без того тяжелую, сложную обстановку и обрекала войска на новые отступления.

Следует также признать, что германские войска довольно умело вели наступательные действия, широко маневрируя и массированно применяя танковые и моторизованные соединения на открытой, танкодоступной местности. Встретив сопротивление на том или ином участке, они быстро меняли направления ударов, стремясь выйти во фланг и тыл советских войск, чья маневренность была значительно ниже.

Постановка нереальных задач, назначение сроков начала боевых действий и операций без учета минимально необходимого времени для подготовки к их проведению давали о себе знать и при нанесении многих контратак и контрударов в ходе оборонительных операций. Например, 3 сентября 1942 года в связи с тяжелым положением в полосе Сталинградского фронта Сталин направил представителю Ставки ВГК телеграмму: «Потребуйте от командующего войсками, стоящего к северу и северо-западу от Сталинграда, немедленно ударить по противнику и прийти на помощь к сталинградцам».

Таких телеграмм и требований было множество. Человеку, хоть немного смыслящему в военном деле, нетрудно понять их абсурдность: как могут войска без минимальной подготовки и организации взять и «ударить» и перейти в наступление. Активность обороны имела большое значение для изматывания противника, срыва и задержки его наступательных действий. Но контрудары могли быть эффективнее при более тщательной подготовке и материальном обеспечении.

В ходе оборонительных сражений на подступах к Сталинграду крайне слабой была противовоздушная оборона, и поэтому приходилось действовать в условиях значительного превосходства авиации противника, что особенно затрудняло маневр войсками.

Если в начале войны сказывалась и неопытность кадров, то после больших потерь в 1941 году и весной 1942 года проблема кадров стояла еще более остро, хотя немало было командиров, которые успели закалиться и приобрести боевой опыт. Было допущено немало ошибок, упущений и даже случаев преступной безответственности со стороны командующих фронтами, армиями, командиров соединений и частей. В своей совокупности они тоже серьезно осложняли обстановку, но не имели столь решающего значения, как просчеты, допущенные Ставкой ВГК. Не говоря уже о том, что слишком частая смена командующих, командиров (только в июле–августе 1942 года сменилось три командующих Сталинградским фронтом) не позволяла им освоиться с обстановкой.

На устойчивости войск отрицательно сказывалась боязнь окружения. Пагубную роль в этом отношении сыграли политическое недоверие и репрессии против военнослужащих, которые во время отступлений в 1941 году и весной 1942 года попадали в окружение. И после войны офицеров, бывших в окружении, не принимали на учебу в военные академии. Военно-политическим органам и заправилам НКВД казалось, что таким отношением к «окруженцам» можно повысить стойкость войск. Но все было наоборот – боязнь окружения снижала упорство войск в обороне. При этом не учитывалось, что в окружение попадали, как правило, наиболее стойко оборонявшиеся войска, часто в результате отступления соседей. Именно эта наиболее самоотверженная часть военнослужащих подвергалась гонениям. Никто за эту дикую и преступную некомпетентность не понес ответственности.

ОСОБЕННОСТИ СТАЛИНГРАДСКОЙ НАСТУПАТЕЛЬНОЙ ОПЕРАЦИИ

Из опыта второго этапа Сталинградской битвы (с 19 ноября 1942 года по 2 февраля 1943 года), когда войска Юго-Западного, Донского и Сталинградского фронтов осуществляли контрнаступление, вытекают важные выводы и уроки по вопросам подготовки и ведения наступательных операций по окружению и уничтожению противника.

Стратегический замысел этого контрнаступления состоял в том, чтобы концентрированными ударами Юго-Западного (Николай Ватутин), Донского (Константин Рокоссовский) фронтов с севера и Сталинградского фронта (Андрей Еременко) из района южнее Сталинграда в общем направлении на Калач окружить и уничтожить группировку немецко-фашистских войск и их сателлитов (румынские, итальянские, венгерские войска) к востоку от Сталинграда. В операции участвовали также дальняя авиация и Волжская флотилия.

Высказываются различные точки зрения по поводу того, кому принадлежит начальная идея контрнаступления с окружением и уничтожением основных сил противника. На это претендовали и Хрущев, и Еременко, и многие другие. Если говорить объективно, то эта идея в общем виде, как вспоминают многие участники войны, буквально «носилась в воздухе», ибо сама конфигурация фронта уже подсказывала необходимость нанесения ударов по флангам вражеской группировки под командованием Фридриха Паулюса.

Но главная, наиболее сложная задача состояла в том, как конкретизировать и реализовать эту идею с учетом сложившейся обстановки, как собрать и вовремя сосредоточить необходимые силы и средства и организовать их действия, куда конкретно направить удары и с какими задачами. Можно считать установленным фактом, что основная идея этого замысла, безусловно, принадлежит Ставке ВГК, и прежде всего Георгию Жукову, Александру Василевскому и Генштабу. Другое дело, что она родилась на основе предложений, встреч и бесед с генералами и офицерами фронтов.

В целом надо сказать, что уровень военного искусства командных кадров и штабов, боевого мастерства всего личного состава при подготовке и ведении наступательных операций на втором этапе Сталинградской битвы был существенно выше, чем во всех предыдущих наступательных операциях. Многие способы подготовки и ведения боевых действий, появившись здесь впервые (не всегда еще в законченной форме), затем с большим успехом были использованы в операциях 1943–1945 годов.

Под Сталинградом массированное использование сил и средств на избранных для наступления направлениях осуществлялось с большим успехом, хотя еще не в такой степени, как в операциях 1944–1945 годов. Так, на Юго-Западном фронте на участке прорыва 22 км (9% всей ширины полосы) из 18 стрелковых дивизий было сосредоточено 9; на Сталинградском фронте на участке 40 км (9%) из 12 дивизий – 8; кроме того, на этих участках концентрировалось 80% всех танков и до 85% артиллерии. Однако плотность артиллерии составляла только 56 орудий и минометов на 1 км участка прорыва, тогда как в последующих операциях – 200–250 и более. В целом была достигнута скрытность подготовки и внезапность перехода в наступление.

По существу, впервые за время войны было не только осуществлено тщательное планирование операций, но и проведена в необходимом объеме кропотливая работа на местности с командирами всех степеней по подготовке боевых действий, организации взаимодействия, боевого, тылового и технического обеспечения. Разведке удалось, хотя и неполно, вскрыть систему огня противника, что позволило осуществить его более надежное огневое поражение, чем это было в предыдущих наступательных операциях.

Впервые в полном объеме было применено артиллерийское и авиационное наступление, хотя в методах артиллерийской подготовки и поддержки атаки не все еще было достаточно четко отработано.

Впервые перед наступлением на широком фронте, в полосах всех армий была проведена разведка боем передовыми подразделениями с целью уточнения расположения переднего края и системы огня противника. Но в полосах некоторых армий она проводилась за двое–трое суток, а в 21-й и 57-й армиях – за пять суток до начала наступления, что при других обстоятельствах могло раскрыть начало наступления, а добытые данные о системе огня противника – значительно устареть.

Под Сталинградом впервые при проведении крупной наступательной операции были применены новые боевые порядки пехоты в соответствии с требованиями приказа наркома обороны № 306 – с одноэшелонным построением не только подразделений, частей, но и соединений. Такое построение уменьшало потери войск, позволяло более полно использовать огневые средства пехоты. Но вместе с тем отсутствие вторых эшелонов затрудняло своевременное наращивание усилий для развития наступления в глубину. Это была одна из причин, почему стрелковым дивизиям первого эшелона не удалось прорвать оборону противника; уже на глубине 3–4 км пришлось вводить в сражение танковые корпуса, что при сложившейся тогда обстановке было вынужденной мерой. Опыт этих и последующих наступательных операций показал, что в полках и дивизиях, когда есть возможность, нужно непременно создавать вторые эшелоны.

Значительно возросли объемы материально-технического обеспечения войск. На трех фронтах к началу контрнаступления было сосредоточено 8 млн. артиллерийских снарядов и мин. Для примера: в 1914 году вся русская армия имела 7 млн. снарядов.

Но если сравнить с потребностями огневого поражения, то ноябрьские наступательные операции 1942 года сравнительно недостаточно обеспечивались боеприпасами – в среднем 1,7–3,7 боекомплекта; Юго-Западный фронт – 3,4; Донской – 1,7; Сталинградский – 2. Например, в Белорусской или Висло-Одерской операциях обеспеченность фронтов боеприпасами составляла до 4,5 боекомплекта.

По второму этапу Сталинградской битвы, связанному с действиями войск по уничтожению окруженной группировки противника и развитию наступления на внешнем фронте, возникают два вопроса, по которым высказываются различные мнения.

Во-первых, некоторые историки и военные специалисты полагают серьезным изъяном советской контрнаступательной операции под Сталинградом то обстоятельство, что образовался большой разрыв между окружением группировки противника и его уничтожением, в то время как классическое положение военного искусства гласит, что окружение и уничтожение противника должны составлять единый непрерывный процесс, что в последующем и было достигнуто в Белорусской, Яссо-Кишиневской и некоторых других операциях. Но то, что удалось сделать под Сталинградом, для того времени было большим достижением, особенно если вспомнить, что в наступлении под Москвой, под Демьянском и в других районах не удавалось даже окружить противника, а под Харьковом весной 1942 года советские войска, окружавшие противника, сами попали в окружение и потерпели поражение.

В ходе контрнаступления под Сталинградом, с одной стороны, не были приняты все необходимые меры для расчленения и уничтожения противника в ходе его окружения, хотя надо учитывать и крупные размеры территории, на которой располагался окруженный противник, и большую плотность его группировок. С другой стороны, наличие крупных сил противника на внешнем фронте, стремившихся деблокировать окруженную 6-ю армию Паулюса, не давало возможности сосредоточить достаточные силы для быстрой ликвидации окруженных под Сталинградом неприятельских войск.

В Сталинграде бой шел за каждый дом. Фото РИА Новости

Ставкой ВГК с запозданием было принято решение об объединении управления всеми войсками, занятыми уничтожением окруженной группировки, в руках одного фронта. Только в середине декабря 1942 года поступила директива о передаче всех войск, задействованных под Сталинградом, в состав Донского фронта.

Во-вторых, насколько было правомерным решение Ставки ВГК о направлении 2-й гвардейской армии Родиона Малиновского для разгрома группировки Эриха Манштейна на котельниковском направлении. Как известно, первоначально 2-я гвардейская армия предназначалась для действий в составе Юго-Западного фронта, затем, с изменением обстановки, было решено передать ее Донскому фронту для участия в уничтожении окруженной группировки противника. Но с появлением на котельниковском направлении вражеской группы армий «Дон» под командованием Манштейна Ставкой ВГК по просьбе генерала Еременко было принято новое решение – передать 2-ю гвардейскую армию в состав Сталинградского фронта для действий на котельниковском направлении. Это предложение было поддержано и Василевским, находившимся в это время на командном пункте Донского фронта. Рокоссовский продолжал настаивать на передаче 2-й гвардейской армии в состав Донского фронта с целью ускорения уничтожения окруженной группировки противника. Против передачи 2-й гвардейской армии Сталинградскому фронту выступал и Николай Воронов. После войны он назвал такое решение «ужасным просчетом» Ставки ВГК.

Но внимательный анализ обстановки того времени с привлечением ставших нам известными после войны документов противника показывает, что решение Ставки ВГК направить 2-ю гвардейскую армию для разгрома Манштейна, видимо, было более целесообразным. Не было никакой гарантии, что с подключением в состав Донского фронта 2-й гвардейской армии удастся быстро разделаться с окруженной группировкой Паулюса. Последующие события подтвердили, насколько непростой задачей было уничтожение 22 дивизий противника, насчитывавших до 250 тыс. человек. Был большой, недостаточно оправданный риск, что прорыв группировки Манштейна и удар навстречу ей армии Паулюса могли бы привести к деблокированию окруженной группировки противника и срыву дальнейшего наступления войск Юго-Западного и Воронежского фронтов.

О ЗНАЧЕНИИ СТАЛИНГРАДСКОЙ БИТВЫ ДЛЯ ХОДА ВТОРОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ

В мировой историографии нет единого понимания значения Сталинградской битвы для хода и исхода Второй мировой войны. После окончания войны в западной литературе появились утверждения о том, что не Сталинградская битва, а победа союзных войск под Эль-Аламейном явилась наиболее значительным поворотным пунктом в ходе Второй мировой войны. Конечно, ради объективности надо признать, что под Эль-Аламейном союзниками была одержана крупная победа, внесшая существенный вклад в дело разгрома общего врага. Но все же сражение под Эль-Аламейном не может идти ни в какое сравнение со Сталинградской битвой.

Если говорить о военно-стратегической стороне дела, Сталинградская битва происходила на огромной территории, почти в 100 тыс. кв. км, а операция под Эль-Аламейном – на сравнительно узком африканском побережье.

Под Сталинградом на отдельных этапах битвы с обеих сторон участвовали более 2,1 млн. человек, свыше 26 тыс. орудий и минометов, 2,1 тыс. танков и свыше 2,5 тыс. боевых самолетов. Германское командование для сражений под Сталинградом привлекло 1 млн. 11 тыс. человек, 10 290 орудий, 675 танков и 1216 самолетов. В то время как под Эль-Аламейном африканский корпус Роммеля имел всего 80 тыс. человек, 540 танков, 1200 орудий и 350 самолетов.

Битва под Сталинградом длилась 200 дней и ночей (с 17 июля 1942 года по 2 февраля 1943 года), а сражение под Эль-Аламейном – 11 суток (с 23 октября по 4 ноября 1942 года), не говоря уже о несопоставимости напряженности и ожесточенности двух этих сражений. Если под Эль-Аламейном фашистский блок потерял 55 тыс. человек, 320 танков и около 1 тыс. орудий, то под Сталинградом потери Германии и ее сателлитов были в 10–15 раз больше. В плен были взяты около 144 тыс. человек. Уничтожена 330-тысячная группировка войск. Очень большими были и потери советских войск – безвозвратные потери составили 478 741 человек. Многие из солдатских жизней можно было бы сохранить. Но все же наши жертвы были не напрасными.

Несопоставима военно-политическая значимость происходивших событий. Сталинградская битва происходила на главном европейском театре военных действий, где решалась судьба войны. Операция под Эль-Аламейном проходила в Северной Африке на второстепенном театре военных действий; ее влияние на ход событий могло быть косвенным. Внимание всего мира было тогда приковано не к Эль-Аламейну, а именно к Сталинграду.

Победа под Сталинградом оказала огромное воздействие на освободительное движение народов всего мира. Могучая волна национально-освободительного движения охватила все страны, попавшие под иго нацизма.

В свою очередь, крупные поражения и огромные потери вермахта под Сталинградом резко ухудшили военно-политическое и экономическое положение Германии, поставили ее перед глубочайшим кризисом. Урон вражеских танков и автомашин в Сталинградской битве равнялся, например, шестимесячному их производству заводами Германии, орудий – четырехмесячному, а минометов и стрелкового оружия – двухмесячному. И чтобы восполнить столь большие потери, немецкая военная промышленность вынуждена была работать с предельно высоким напряжением. Резко обострился кризис людских резервов.

Катастрофа на Волге наложила свой заметный отпечаток на моральное состояние вермахта. В германской армии возросло число случаев дезертирства и неповиновения командирам, участились воинские преступления. После Сталинграда количество смертных приговоров, выносимых гитлеровской юстицией германским военнослужащим, значительно увеличилось. Немецкие солдаты стали с меньшим упорством вести боевые действия, начали бояться ударов с флангов и окружения. Среди части политиков и представителей высшего офицерства проявились оппозиционные Гитлеру настроения.

Победа Красной армии под Сталинградом потрясла фашистский военный блок, угнетающе подействовала на сателлитов Германии, вызвала в их стане панику и неразрешимые противоречия. Правящие деятели Италии, Румынии, Венгрии и Финляндии, чтобы спастись от надвигающейся катастрофы, стали искать предлоги для выхода из войны, игнорировали приказы Гитлера о направлении войск на советско-германский фронт. С 1943 года в плен Красной армии сдавались уже не только отдельные солдаты и офицеры, но и целые подразделения и части румынской, венгерской и итальянской армий. Обострились взаимоотношения между военнослужащими вермахта и союзных армий.

Сокрушительный разгром фашистских полчищ под Сталинградом отрезвляюще подействовал на правящие круги Японии и Турции. Они отказались от своих намерений выступить войной против СССР.

Под влиянием успехов, достигнутых Красной армией под Сталинградом и в последующих операциях зимней кампании 1942–1943 года, усиливалась изоляция Германии на международной арене и одновременно возрастал международный авторитет СССР. В 1942–1943 годах советское правительство установило дипломатические отношения с Австрией, Канадой, Голландией, Кубой, Египтом, Колумбией, Эфиопией, а с Люксембургом, Мексикой и Уругваем возобновило прерванные ранее дипломатические связи. Улучшились взаимоотношения с находившимися в Лондоне правительствами Чехословакии и Польши. На территории СССР началось формирование воинских частей и соединений ряда стран антигитлеровской коалиции – французской авиационной эскадрильи «Нормандия», 1-й чехословацкой пехотной бригады, 1-й польской дивизии имени Тадеуша Костюшко. Все они впоследствии включались в борьбу против немецко-фашистских войск на советско-германском фронте.

Все это говорит о том, что именно битва под Сталинградом, а не операция под Эль-Аламейном надломила хребет вермахту и положила начало коренному перелому во Второй мировой войне в пользу антигитлеровской коалиции. Точнее сказать, Сталинград предопределил этот коренной перелом.