Елена Лебедкова
Схема фарватеров Таллин – Кронштадт после 15 июля 1941 года. Карта предоставлена автором
ПОСЛЕДНЯЯ НАДЕЖДА
28 августа 1941 года из осажденного Таллина в Кронштадт в срочном порядке были выведены основные силы Балтийского флота: 225 кораблей и судов (в то время Таллин был главной базой Балтийского флота). До этого моряки-балтийцы около месяца удерживали врага под Таллином, таким образом оказавшись в глубоком тылу противника. По решению немецкого командования с ленинградского направления были сняты и переброшены под Таллин три дивизии и несколько соединений люфтваффе.
Перед советским командованием стояла задача вывести корабли в Кронштадт, не допустив их гибели, и прорваться к Ленинграду для усиления его обороны. И эта задача была выполнена. 20 тыс. матросов и командиров присоединились к обороняющим Ленинград.
Прорыв был сложным. Враг стремился во что бы то ни стало уничтожить наш флот. На северном и южном берегах Финского залива располагались наши батареи и аэродромы, захваченные противником. Операцию против советского флота поддерживали гитлеровские подводные лодки и торпедные катера. Сам залив был густо минирован. По воспоминаниям Николая Михайловского, военного корреспондента и участника прорыва, на каждые 10 метров морского пространства приходилось по мине и на каждые 15 метров – по минному заграждению. Для обеспечения перехода двух с лишним сотен кораблей и судов (70 из них имели водоизмещение более 6 тыс. тонн) необходимо было не менее 100 тральщиков. А в распоряжении командующего флотом их было всего 27. Разминировать фарватер заранее не представлялось возможным: за короткое время противник мог вновь установить мины или перенести вешки. А для охраны протраленного пути не хватало сторожевых кораблей.
Переход был очень опасным. Из воспоминаний начальника штаба Краснознаменного Балтийского флота Юрия Пантелеева: «Водяной столб осел, и мы увидели, что корабли целы. Мина взорвалась на входных створах, где сутки назад прошел не один корабль, много раз прошли тральщики с тралами. Видимо, имеем дело с магнитными минами. Взрыватели их установлены на определенную кратность: реагируют не на первый и не на второй проход над ними кораблей или трала, а на десятый, может, двадцатый».
Не могла поддержать прорыв и наша авиация. Юрий Пантелеев отмечал: «В те дни комфлот авиацией не распоряжался. Более того, даже главком Северо-Западного направления (главнокомандующий войсками Северо-Западного направления Клим Ворошилов. – «НВО») не смог выделить десяток истребителей… Ведь решалась судьба Ленинграда, и мы сами спешили к нему на помощь».
ПОХОД ПОД БОМБАМИ
ЧЕРЕЗ МИННЫЕ ПОЛЯ
Таллинский прорыв – это трагическая страница нашей истории: ценой прорыва были 15 тыс. жизней военнослужащих и эвакуировавшихся мирных жителей Таллина (по подсчетам контр-адмирала Радия Зубкова), но вместе с тем это и героическая страница.
Юрий Пантелеев вспоминал, что к ночи 28 августа у одного из конвоев вышли из строя почти все тральщики: их тралы были перебиты минами. Мины отталкивали от бортов кораблей и судов штоками, но иногда они застревали в параванах. И тогда, чтобы увести мины от кораблей, в воду спускались матросы с автогенными горелками и пережигали тралящую часть паравана. А порой, когда мин было слишком много, матросы бросались в воду и уводили мины вручную или становились «живым щитом» между минами и обшивкой корабля.
Атаки вражеской авиации велись практически непрерывно. Немцы задались целью уничтожить наши корабли и перешли к тактике звездных налетов. Командир «Ленинградсовета» Николай Амелько вспоминал, что его корабль выдержал более 100 налетов, сумев избежать прямого попадания. Спасательные катера и тральщики метались от одного подорванного судна к другому, подбирая выживших.
В мемуарах очевидцев тех событий говорится, что до прихода помощи люди проводили в холодной воде по 22 часа. Некоторые отваживались вплавь добираться до ближайших островов под обстрелом противника. Так, например, участник встречи в лектории, Михаил Худолеев, сумев выплыть из-под подорванного танкера (благо, заполнен он был не бензином, а мазутом), два часа плыл в 15-градусной воде в направлении острова Гогланд, пока его не подобрал минный тральщик. Но много молодых ребят-курсантов погибли, в том числе и брат второго участника встречи, Михаил Захаров.
Воспоминания каждого из очевидцев тех событий бесценны для будущих поколений. Некоторые из них посвятили не одно десятилетие сбору документальных свидетельств об августовских сражениях на Балтике. Не могу не привести две удивительные истории, описанные в книге Николая Михайловского.
В один из последних дней обороны Таллина молодого моряка Василия Шувалова ранило. К счастью, госпиталь находился поблизости, и помощь Василию оказали быстро. Но не успела еще зажить рана, как поступил приказ об уходе из города. Раненых спешно грузили на оставшиеся суда – лесовозы, пароходы, танкеры. Василий оказался на одном из транспортов. В море на транспорт налетели вражеские бомбардировщики. Одна из бомб попала в носовую часть, и судно стало медленно погружаться в воду.
Оказавшись в воде, Василий сумел ухватиться за проплывающее рядом бревно и, работая здоровой ногой, стал отплывать от гибнущего судна. Вдруг он увидел, что поблизости, держась за доску, плывет еще кто-то – это оказалась Татьяна, врач, которая его оперировала в Таллине, спасшаяся с того же транспорта. Свою доску отдал ей другой врач из госпиталя, тихий неразговорчивый человек. А сам отплыл в сторону…
Размотав бинт, Василий связал бревно с доской – получился небольшой плотик. Так, держась за плот и подбадривая друг друга, они плыли много часов. И, наконец, заметили сигнальные огни. Придя в себя, врач увидела, что находится среди своих на тральщике. Узнав, что на судне много раненых и срочно требуется хирург, Татьяна встала, превозмогая слабость, и вновь принялась оказывать помощь.
Вторая история – о лесовозе «Казахстан», единственном транспорте, дошедшем до Кронштадта своим ходом. Во время перехода на «Казахстане» закончились боеприпасы. Идти дальше было рискованно, поэтому совет офицеров судна постановил бросить якорь и ждать подмоги. Но в ясную погоду стоящее неподвижно массивное судно становилось легкой целью для вражеской авиации. И тогда кто-то предложил жечь на палубе ненужные вещи и дымовые шашки – создать видимость пожара и отвлечь внимание врага. Это сработало: бомбардировщики пролетали мимо, не обращая внимания на дымившееся судно.
Еще один случай с «Казахстаном». В котлах упало давление, управлять кораблем стало невозможно. К счастью, в десяти милях от «Казахстана» был маленький островок Вайндлоо. Но как до него добраться? Механик утверждал, что устранить повреждения, полученные судном, можно только на заводе. Однако действовать нужно было решительно и быстро: на рассвете авианалеты возобновлялись, и на этот раз возможности применить отвлекающий маневр не было. Два члена экипажа, инженеры Голев и Подгорбунский, решили попробовать сделать невозможное. Из пассажиров составили команду слесарей, механиков, кочегаров. «Они были с воспаленными глазами, жар перекатывался в теле от предельного напряжения, они работали ночные часы в темпе, какого не знали самые первоклассные мастера судоремонта, сознавая, что только их усилиями можно спасти транспорт с тремя тысячами пассажиров... Вместе с горсткой добровольцев работал и сам Голев, впервые после студенческой практики на заводе взявшийся за молоток и зубило». И добровольцы смогли сотворить чудо: к рассвету котел был введен в строй, и судно своим ходом подошло к острову. Три тысячи пассажиров были спасены. Об этой истории с восхищением вспоминают многие из участников перехода.
ПАМЯТЬ НЕ ЗНАЕТ ГРАНИЦ
В Эстонии о тех событиях знают и помнят. Еще в советское время на мысе Юминда близ Таллина был установлен памятник. В 2001 году по инициативе президента Эстонии Арнольда Рюйтеля он был отреставрирован. Местные жители следят за состоянием мемориала, для них это поистине народный памятник. В эстонской прессе ежегодно публикуется множество статей, посвященных событиям августа 41-го, печатаются хроники встреч ветеранов на мысе Юминда. Недавно эстонский режиссер Олег Беседин снял документальный фильм о Таллинском прорыве. Его показ проходил и в Санкт-Петербурге.
В нашей стране памятника пока нет. Но хочется верить, что он будет. Ведь ветераны – участники встречи и организованная ими инициативная группа по увековечению памяти Таллинского перехода (при совете ветеранов НИО-15 ЦАГИ) за десять лет уже провели огромную работу: организовали десятки встреч и круглых столов в разных городах, обращались в госструктуры самого высокого уровня с предложениями о создании мемориала и даже выбрали место для него – в Кронштадте, около памятника «Стерегущему». Есть надежда, что все-таки санкция властей на установку будет получена. Ведь и сам повод, и деятельная энергия ветеранов не могут, не должны оставить равнодушным ни одного человека, искренне любящего свою страну и заботящегося о воспитании будущих поколений. А пока память о тех событиях живет в книгах, мемуарах, в картинах военных художников, в сознании тех, кому довелось услышать рассказ Кирилла Васильевича и Михаила Федоровича.
Дарья Гармоненко