Владимир Рощупкин
Памятник Зое Космодемьянской в Тамбове. Фото Дмитрия Ратникова
С первых дней войны Зоя постоянно приходила в райком комсомола, спрашивала, чем она могла бы помочь фронту. Ведь она умела хорошо стрелять, плавать, быстро бегать. После многочисленных обращений дать ей возможность сражаться с врагом ее просьбу удовлетворили. Она стала партизанкой. Такова официальная версия. Но если быть точным, то партизанкой Зоя никогда не была.
ПОД НАЧАЛОМ АРТУРА СПРОГИСА
Начнем с того, что представление ее к награде написал специальный уполномоченный ГКО на Западном фронте по диверсионной работе Артур Спрогис. Дело в том, что Зоя действовала в тылу врага как боец разведывательно-диверсионной группы. В 1941 году чекисты Московской области перебросили через линию фронта в тыл врага 5,5 тыс. бойцов в составе таких групп. А всего их было тогда подготовлено 7,5 тыс. Свой вклад в их подготовку внес и майор (позднее полковник) Артур Спрогис (1904–1980). Бывший пограничник, участник Гражданской войны в России (1918–1920) и в Испании (1936–1939).
В ЦК ВЛКСМ с Зоей и другими добровольцами лично беседовали секретарь МГК комсомола Александр Шелепин (будущий глава КГБ) и руководители разведшколы. Всего отобрали около 2 тыс. человек. Так 30 октября 1941 года Зоя Космодемьянская стала курсантом спецшколы, располагавшейся в районе Кунцева (условное наименование – воинская часть 9903).
Курсанты школы выполняли особые задания штаба Западного фронта на Можайском направлении в соответствии с суровым приказом Ставки Верховного главного командования № 0428 от 17 ноября 1941 года. Приказ предписывал лишить германскую армию «возможности располагаться в селах и городах, выгнать немецких захватчиков из всех населенных пунктов на холод в поле, выкурить их из всех помещений и теплых убежищ и заставить мерзнуть под открытым небом». Конкретно же предписывалось «разрушать и сжигать дотла все населенные пункты в тылу немецких войск на расстоянии 40–60 км в глубину от переднего края и на 20–30 км вправо и влево от дорог».
20 ноября 1941 года очередное задание получила и группа Бориса Крайнова: проникнуть через линию фронта «с задачей сожжения военных объектов противника в нескольких населенных пунктах, оккупированных фашистами», в том числе и в деревне Петрищево. В деревне располагался штаб 332-го полка 197-й пехотной дивизии вермахта. Осенью сорок первого дивизия участвовала в немецком наступлении на Москву в составе 4-й танковой армии немецкой группы армий «Центр».
Но о подлинной причине отправки группы Крайнова в район Петрищева ранее не сообщалось. Дело в том, что там дислоцировался не только штаб немецкого полка, но и армейская радиоразведывательная часть, которая денно и нощно отслеживала радиообмен советских войск. А тогда наше командование как раз планировало масштабное контрнаступление. Надо было выявить расположение этой части и вывести радиоцентр из строя.
Для Зои это был уже второй боевой выход. В ночь на 26 ноября Крайнов и Зоя, пробравшиеся к деревне порознь, подожгли четыре дома, в которых расположились связисты и офицеры. Борис вернулся на условное место, чтобы оттуда прикрыть огнем отход Зои. Застигнутые врасплох пожарами, оккупанты заметались и открыли беспорядочную стрельбу. Зоя же снова вернулась в Петрищево, чтобы поджечь немецкую конюшню, где находилось более 200 лошадей, и соседние постройки. Полив керосином охапку сена, Зоя нагнулась, чтобы чиркнуть спичкой. Но тут на нее навалился часовой. Ему на помощь спешили еще двое.
После первого допроса раздетую и разутую девушку под конвоем перевели через площадь в дом Ворониных, где помещался штаб. На этот раз допрос учинил сам командир 332-го пехотного полка подполковник Рюдерер. На все вопросы о товарищах, командире и комиссаре отряда, о партизанской базе отвечала: нет, не знаю, не скажу. Взбешенный командир полка приказал солдатам бить девушку ремнями. Ей нанесли почти 200 ударов, но она молчала. В соседнем доме солдаты продолжили издевательства. А утром Зою вывели на площадь к месту казни. Перед казнью Зоя обернулась к палачам:
– Я не одна. Нас 200 миллионов, всех не перевешаете. Вам отомстят за меня. Солдаты! Пока не поздно, сдавайтесь в плен, все равно победа будет за нами!
Из показаний немецкого военнопленного унтер-офицера 10-й роты 332-го пехотного полка 197-й дивизии Карла Бейерлейна:
«Это было на русском фронте в ноябре 1941 года. Поля и леса покрылись снегом. Наш батальон отошел в эту ночь в деревню Петрищево, лежащую в нескольких километрах от фронта. Мы были рады отдыху и вскоре ввалились в избу. В небольшом помещении было тесно. Русскую семью выставили на ночь на улицу. Только мы вздремнули, как стража подняла тревогу. 4 избы вокруг нас пылали. Наша изба наполнилась солдатами, оставшимися без крова.
На следующую ночь по роте пронесся шум и одновременно вздох облегчения – сказали, что наша стража задержала партизанку. Я пошел в канцелярию, куда двое солдат привели женщину. Я спросил, что хотела совершить эта 18-летняя девушка. Она собиралась поджечь дом и имела при себе 6 бутылок бензина. Девушку приволокли в помещение штаба батальона, вскоре туда явился командир полка подполковник Рюдерер, награжденный рыцарским крестом. Через переводчика он хотел не только добиться признания, но и выяснить имена помощников. Но ни одно слово не сорвалось с губ девушки.
Командир полка задрожал от злости. Он, привыкший видеть вокруг себя рабски покорных солдат, опешил. Резким, непрерывающимся голосом он приказал раздеть ее до рубашки и бить палками. Но маленькая героиня вашего народа осталась тверда. Она не знала, что такое предательство. Пена выступала на губах нашего командира – была ль то ярость или его не вполне утихший садизм? Его голос судорожно прерывался: вывести ее на мороз, в снег. На улице ее продолжали избивать до тех пор, пока не пришел приказ перенести несчастную в помещение. Ее принесли. Она посинела от мороза. Раны кровоточили. Она не сказала ничего. Лишь утром, после того, как она провела ночь в холодном как лед помещении, когда ее полузамерзшую везли на виселицу, она хотела обратиться с маленькой речью к исстрадавшемуся русскому народу. Грубый удар кулака заставил ее замолчать. Из-под нее вышибли подпорку...»
12 января 1942 года в Петрищево вошли части 108-й стрелковой дивизии Красной Армии. Немцы поспешно бежали. Тогда правдист Петр Лидов узнал о подвиге девушки. Его очерк прочитали в «Правде» и боевые друзья Зои – Борис Крайнов и Клавдия Милорадова.
Прочитав очерк и ознакомившись с донесениями о расправе солдат и офицеров 332-го пехотного полка над Зоей, Сталин распорядился: в плен людей из этого полка не брать. Тем не менее долгое время далеко не все о миссии Зои Космодемьянской было известно. Многое прояснило рассекреченное уже в наши дни дело №Н-16440 по обвинению Василия Клубкова в предательстве и измене Родине. Он был третьим в группе Крайнова. Его схватили немцы. На допросе он смалодушничал и рассказал о Зое Космодемьянской и Борисе Крайнове.
В плену Клубков был завербован немецкой разведкой и после окончания диверсионной школы под Смоленском переброшен за линию фронта. Но был разоблачен. По приговору военного трибунала Западного фронта от 3 апреля 1942 года Клубкова расстреляли за измену Родине. Но тогда власти решили не бросать тень на память Зои, и эта история не была обнародована.
Кто бы мог подумать, что придут времена, когда на волне «демократии» в конце восьмидесятых, на фоне развенчания вся и всех мужество Зои попытаются опорочить. Особенно «отличилось» одно центральное издание, претендующее на объективность. «Аргументы» же были такие: она, мол, одно время была на учете в психоневрологическом диспансере. А ее брат – взбалмошный драчун. Но «свидетели» умалчивали, что дрался-то Александр, заступаясь за слабых и за сестру, которая тяжело переболела менингитом. А таких больных тогда наблюдали именно там. Сторонников домыслов не смущало даже то, что страдай она какой-либо психической болезнью, ее бы ни за что в разведшколу не приняли. Нашлись и те, кто сам подвиг Зои попросту отрицал – мол, все это пропаганда.
Брат Зои, Шура, поклялся отомстить за гибель сестры. После окончания в 1943 году танкового училища он даже просил направить его на участок советско-германского фронта, где действовала 197-я пехотная дивизия вермахта и 332-й полк. Тот самый, которым командовал подполковник Рюдерер. Позднее Александр и экипаж его самоходки отличились в боях за освобождение Белоруссии и Прибалтики.
Весной 1945 года командир батареи 350-го гвардейского тяжелого самоходно-артиллерийского Оршанского полка гвардии старший лейтенант Космодемьянский погиб в боях при ликвидации Земландской группировки противника. Это случилось 13 апреля. 5 мая 1945 года Александра похоронили на Новодевичьем кладбище рядом с сестрой. 29 июня 1945 года ему посмертно было присвоено звание Героя Советского Союза.
ПАМЯТЬ И ПАМЯТНИКИ
Подвиг Зои и Саши стал олицетворением патриотизма и мужества нашей молодежи. В музее Зои в Петрищеве я видел редкий снимок: мать героев вместе с Юрием Гагариным и Германом Титовым. Любовь Тимофеевна по-матерински обнимает их, а звездные братья, улыбаясь, склонили головы ей на плечи. Они, как и их сверстники, росли и воспитывались на подвиге Зои и Шуры.
Однажды мама Зои, написавшая в начале пятидесятых книгу о своих детях, получила письмо из Англии: «Дорогая Любовь Космодемьянская! Мы с женой живем в маленькой квартире под Лондоном. Только что мы прочли о Вашей милой, храброй дочке. Ее предсмертные слова вызвали у нас слезы: сколько храбрости, сколько мужества в такой юной девушке! В начале будущего года мы ожидаем нашего первого ребенка. Если это будет девочка, мы назовем ее Зоей».
Пожалуй, самой искренней и доброй является память земляков Зои и Шуры из Осиновых Гаев на Тамбовщине. Хотя здесь им установили памятник только к 50-летию Победы. А вот церковь в селе открыли сразу после войны. Она почти не пострадала, будто Всевышний ее оберегал. Сельчане сохранили и вернули в храм всю церковную утварь, в том числе и дорогие серебряные подсвечники.
Над могилой деда Зои и Шуры – приходского священника Петра – возвышается крест, на котором два ангела склонились над землей. Кстати, Петр Космодемьянский стал настоятелем Знаменской церкви в селе Осиновые Гаи в 1906 году. А по отцовской линии у Зои и Шуры все предки были священнослужителями. Об этом же говорит и сама фамилия Космодемьянских – в честь святых братьев Космы и Дамиана (Кузьмы и Демьяна). Прославились они не только своими лекарскими талантами, но и тем, что были абсолютными бессребрениками.
Старики вспоминают, что перед смертью Петр Иванович говорил о двух ангелах, которые спустятся с небес на землю, чтобы образумить заблудших людей. Но они покинули ее – люди не вняли маленьким посланцам небес. А еще молва гласит, что сельскому священнику Знаменской церкви явилось знамение – мученическая смерть своих внуков.
«Она погибла в 18 лет так, как погибают библейские святые. По всем канонам, если бы наша страна не была тогда такой жестко атеистической, она могла бы быть признана святой, приняв на себя мученическую смерть за родину и за товарищей».
Эти слова принадлежат Владимиру Мединскому, министру культуры и председателю Российского военно-исторического общества, учредителями которого являются Минкультуры и Минобороны. А сказаны эти слова на недавнем открытии памятника Зое Космодемьянской в подмосковном городе Руза. Скульптура установлена на земле, которую защищала Зоя, по инициативе Российского военно-исторического общества.
БЕССЛАВНЫЙ КОНЕЦ ПАЛАЧЕЙ
Мы уже упоминали о распоряжении Сталина не брать в плен изуверов из 332-го немецкого полка. В феврале 43-го полк был разгромлен под Смоленском. А второй раз, уже с новым составом, – летом 1944 года на белорусской земле в бобруйском «котле». Там же бесславный конец был и у командира полка Рюдерера. К концу войны из тех, кто зверствовал в Петрищеве в 41-м, в живых фактически никого не осталось.
Что касается командира 197-й пехотной дивизии, в которую входил 332-й полк, полковника Эренфрида Оскара Бёге (1889–1965), то ему повезло. В День Победы, 9 мая 1945 года, он уже в должности командующего 18-й немецкой армией и в звании генерала пехоты был взят в плен в Латвии. 12 января 1949 года военным трибуналом войск МВД Московской области приговорен к 25 годам заключения в ИТЛ. Но по просьбе тогдашнего канцлера ФРГ Конрада Аденауэра в числе других военнопленных 6 октября 1955 года был передан западногерманским властям в качестве неамнистированного преступника. А там его быстренько освободили.
Говорят, что герр Бёге очень не любил, когда его спрашивали о 332-м полке и его командире. И всячески избегал вспоминать об этом.
