Александр Лучанинов
Памятник генерал-адъютанту К.П. Кауфману оказался потомкам не нужен. Открытка начала ХХ века
Вопрос о судьбе Вооруженных сил Советского Союза был окончательно решен весной 1992 года. 15 мая в ташкентском окружном Доме офицеров руководители бывших союзных республик, а ныне независимых государств, подписали Договор, по которому можно было официально растащить пятимиллионную Советскую армию по национальным углам.
Каждая республика приватизировала войска, дислоцирующиеся на ее территории. Ельцин отдал все. У России остались только внутренние округа Советского Союза со старой техникой и сокращенным личным составом.
Русскую армию выгоняли за пределы Российской Федерации.
Я не был в Ташкенте 20 лет. Здесь прошли пять лет моей службы в штабе Краснознаменного Туркестанского военного округа (ТуркВО). Начинал с должности старшего офицера, а закончил офицером для особых поручений командующего войсками ТуркВО.
Округ был основан в 1867 году. На момент расформирования в июне 1992 года в нем служили 400 тыс. человек. Его соединения и части дислоцировались на территории Узбекистана, Туркмении, Казахстана, Киргизии, Таджикистана, а до 15 февраля 1989 года – и Афганистана.
Поселился в гостинице «Узбекистан». Это самый центр. Напротив дом, в котором была моя квартира, захваченная узбеками еще в 92-м с криками «Русские в Рязань, татары в Казань». И сквер – мистическое место. Символ русского духа и русской славы. Здесь были первый штаб ТуркВО и дом генерал-губернатора. Это здесь было решено, что маленький провинциальный Ташкент станет столицей Средней Азии, а не исторические центры Коканд, Хива, Бухара, Самарканд. Я медленно хожу по скверу. Хожу кругами, пытаясь разглядеть сквозь время те годы.
СИЯЙ, ТАШКЕНТ, ЗВЕЗДА ВОСТОКА
В ночь с 14 на 15 июня 1865 года генерал-лейтенант Михаил Черняев штурмом взял крепость Ташкент. Туркестанский край уже почти весь в составе России. Рядом со старым городом русские становятся гарнизоном и около своего штаба высаживают чинары. В 1882 году заложен сквер. Значение любого дерева в Средней Азии могут оценить те, кто там был. Дважды Россия достигала своего расцвета и дважды рушилась в пропасть, а чинары росли. Вырастали и уходили поколения, а чинары росли. Все знали это место в центре Ташкента – сквер.
4 мая 1913 года в центре сквера был открыт памятник генерал-адъютанту Константину Петровичу фон Кауфману – первому командующему войсками Туркестанского военного округа.
На высоком, расширяющемся книзу постаменте, облицованном колотым камнем, представлявшим как бы фрагмент крепостной стены, стоял, подбоченясь, бронзовый красавец-генерал в колониальной фуражке с «занавесочкой», знакомой нам по картинам Верещагина.
В правой руке он держал обнаженную, но опущенную саблю, означавшую, что дело сделано, царев приказ выполнен, Россия навеки обогатилась новыми землями. Слева от генерала казак-горнист трубил отбой войне, его труба была украшена висящими в воздухе кистями и цепочкой. Позади знаменосец водружал развернутое знамя, осенявшее всю эту живописную группу.
Постамент украшали фигура орла о двух, глядящих в разные стороны головах на двух шеях и бронзовые доски, надпись на главной из которых гласила: «Константину Петровичу фон Кауфману и войскам, покорившим Среднюю Азию».
Потом на этом месте были памятники Сталину, Марксу, Тимуру…
И однажды осенью 2009 года уже современный хан Коканда, Хивы и эмир Бухарский учуял страшный запах – русский дух, исходящий от чинар в сквере. Оказалось, что от русских в Узбекистане остались только эти деревья. Уже были три волны эмиграции (только из Ташкента бежали 1,5 млн человек), уже отменена кириллица и введена латиница, уже миллионы лишних голодных узбеков бежали на север в Москву и другие вражеские города. Вроде все. Вот только деревья. Велено было деревья уничтожить. Пилили их долго. Всю осень и зиму. Они погибали, как русские солдаты – стоя. Убивая сквер, хан демонстративно заканчивал процесс искоренения России из Узбекистана. Но не получилось. Оставалась самая малость, что мешает полностью порвать с Россией – талибы за речкой и вода в Пешпеке и Душанбе. Да еще хан из города Верный, заявивший о дружбе с Россией. Опять не получается окончательно извести этих русских. Да и долг почти миллиардный в валюте новых хозяев. Простил Путин этот долг.
На Востоке все знают, что ишак, груженный мешком золота, возьмет любую крепость. Но за подкупом должна стоять сила, иначе в Средней Азии вас не поймут. Мы обязаны туда вернуться и опять посадить чинары в сквере.
ГЕРОИ И ПРЕДАТЕЛИ
Последним командующим войсками Туркестанского военного округа был генерал-полковник Георгий Григорьевич Кондратьев. Ему выпала тяжелая и драматическая судьба – сдать фронт. Да, именно фронт. Округ воевал с 1979 года. Вначале 10 лет Афганского похода, потом – гражданская. А воюющий округ – это фронт. Хотя в Москве стыдились так называть. «Города сдают солдаты, генералы их берут» – здесь было то исключение, что подтверждало правило Твардовского.
Генеральный штаб прислал директиву о расформировании округа к 1 июля 1992 года. «Ни мира, ни войны, а армию распустить» – таков был лозунг Лейбы Бронштейна (Троцкого) в 1918 году. Все повторилось: 400 тыс. солдат и офицеров были выброшены из армии и страны.
Генерал-полковника Кондратьева приглашал президент Узбекистана Каримов. Предлагал остаться в Ташкенте заместителем министра обороны, но командующий сказал, что русский генерал узбекам служить не будет.
В июне 1991 года генерал-полковник Кондратьев будет назначен заместителем министра обороны РФ.
А пока надо было сделать все, чтобы не допустить развала и анархии в войсках.
Самый тяжкий грех – предательство. В наше время в обществе это стали стыдливо замалчивать. Но в русской армии понятие чести непреложно. Нашим народом проклят командующий 2-й ударной армией генерал-лейтенант Власов, сдавший армию германцам. Но мало кто знает, что славную 40-ю армию сдал казахам ее командующий генерал-лейтенант Рябцев. Это произошло в марте 1992 года, за четыре месяца до директивы Генерального штаба. История повторилась – первый раз в виде трагедии, второй в виде фарса.
Что им двигало? Судя по всему, сребролюбие. В эти месяцы высшее командование округа знало, что командующий направил Ельцину и Шапошникову шифровки с просьбой издать указ о переходе ТуркВО под юрисдикцию России по примеру Групп войск за границей и Прибалтийского военного округа. Мы надеялись, что так и будет, поскольку только сумасшедший или предатель мог отдать 400-тысячную группировку русских войск в Средней Азии в руки националистических русофобских местных элит. Командарм 40-й торопился. При таком развитии событий он оставался бы ни с чем. А тут 30 сребреников (в феврале 1992 вышел приказ министра обороны СНГ о разрешении коммерческой деятельности – продаже армейского имущества). И синедрион рядом – Назарбаев жил в соседнем подъезде.
Генерал-полковник Георгий Кондратьев вспоминал:
«Боевая эпопея 40-й армии закончилась 15 февраля 1989 года, когда последний советский солдат покинул территорию Афганистана. Основные боевые соединения армии были возвращены в места их постоянной дислокации, то есть туда, где дивизии стояли до начала войны. В основном на территорию ТуркВО. Штаб и управление расформированы. Армия прекратила свое существование.
Но достаточно скоро до кого-то в ЦК КПСС и в Минобороны, видимо, дошло, что так поступать со знаменитой армией недопустимо. В результате было принято решение армию воссоздать, причем под тем же номером.
Горбачев полетел с визитом в Китай. За границей ему по традиции надо было что-нибудь сдать и развалить. Он и объявил в Пекине, что СССР расформировывает Среднеазиатский военный округ (САВО).
А на базе его соединений и частей в 1990 году сформировывают новую 40-ю армию со штабом в Алма-Ате и численностью личного состава в 60 тыс. человек. Командующим назначают генерал-майора Рябцева.
После ликвидации СССР 26 декабря 1991 года в Советской армии ничего не менялось. Она оставалась единой, подчиняющейся Генеральному штабу в Москве. Ее переименовали в Вооруженные силы СНГ и назначили министра обороны СНГ. Им стал маршал авиации Е.И. Шапошников.
Генерал-лейтенант Рябцев к февралю 1992 года окончательно перестал подчиняться управлению округа и мне как командующему. А затем прислал шифротелеграмму с сообщением, что 40-я армия выходит из подчинения командующему войсками ТуркВО и подчиняется только президенту независимого Казахстана Нурсултану Абишевичу Назарбаеву.
Это уже измена. Причем не только личная, но и сдача 60-тысячного объединения уже чужому государству.
Я собрал группу офицеров, сел в самолет и полетел в Алма-Ату, чтобы лично убедиться в достоверности телеграммы. Предварительно я шифровкой доложил о происходящем в Генштаб Вооруженных сил, уже не СССР, а СНГ, министру доложил. Но никакой реакции не последовало…»
Этот день я запомнил очень хорошо. Конец февраля. Хотя число выветрилось из памяти. Командующий приказал отключить связь с 40-й армией, собрать всех командующих родов войск и начальников основных управлений штаба округа к нему в кабинет и готовить борт к вылету.
Генералы и офицеры сели в автобус и поехали на аэродром. Об этом полете не знал никто. Экипаж Ту-134 тоже не знал, куда он летит, задача ставилась уже в воздухе – старая афганская традиция. Мы взлетели с Тузеля, и только тогда я передал командиру приказ командующего лететь в Алма-Ату и садиться в центральном аэропорту. Подлетное время – 45 минут…
Как снег на голову мы туда и сели. На автобусе, взятом в военкомате, доехали до штаба армии. Наше появление всех очень удивило. Оперативный дежурный доложил, что командующего в штабе нет. Начальник штаба армии генерал Агафонов подтвердил: Рябцева нет уже трое суток. Командующий приказал объявить управлению армии готовность номер один. Это означает сбор всех офицеров в запасном командном пункте. Собрались все, кроме командарма. Командующий войсками приказал начальнику штаба передать командарму, что дело пахнет трибуналом за невыполнение приказа. Это подействовало, и через некоторое время генерал Рябцев прибыл в штаб армии.
Дадим вновь слово генерал-полковнику Георгию Кондратьеву:
«Рябцев зашел эдак вальяжно… Всем своим видом старался мне показать, что, дескать, кто ты такой, чего сюда прилетел-то? Я же, мол, тебе доложил: подчиняюсь президенту Назарбаеву. Ну в итоге состоялся довольно жесткий разговор. Я приказал объяснить, чем он руководствовался, направляя мне телеграмму подобного содержания. А также приказал доложить о состоянии армии и дать общую оценку обстановки.
Ничего вразумительного он сказать не смог. При этом не оправдывался и вел себя достаточно нагло. Дескать, что приехал-то сюда, что нужно? В разговоре несколько раз повторил, что он уже подчиняется президенту Назарбаеву. На что я ему ответил, что он человек военный, и поскольку директивы о расформировании армии или передачи ее в состав вооруженных сил Казахстана нет и не было, то он обязан выполнять требования командования ТуркВО.
А еще я ему сказал, что скоро состоится военный совет округа, где мы его заслушаем. И он должен будет представить военному совету письменное объяснение своего поведения. Он этого, естественно, не сделал, хотя на военный совет все-таки приехал, мы его заслушали и коллегиально вынесли решение ходатайствовать перед министром обороны о снятии его с должности командарма. В итоге министр обороны издал приказ о снятии Рябцева с должности.
Из Москвы пришел приказ министра, я ознакомил с ним Рябцева… Тот тут же побежал к президенту Назарбаеву жаловаться. Назарбаев снял трубку, позвонил в Москву и одним звонком решил эту проблему. Даже не спросив согласия командующего войсками округа, приказ министра обороны отменили! Рябцев остался командармом...»
Так закончила свой боевой путь легендарная 40-я армия.
 |
| Чинары, посаженные русскими воинами более века назад, нынешние хозяева Ташкента варварски уничтожили. Фото с сайта www.fergana.info |
ДРАМА В ДУШАНБЕ
Февраль 1990-го. Первый заместитель командующего войсками ТуркВО генерал-лейтенант Георгий Кондратьев звонит в Душанбе командиру 201-й мотострелковой дивизии генерал-майору Николаю Сеньшову.
– Сеньшов, ты что делаешь?
Комдив начинает докладывать оперативную обстановку. Кондратьев его обрывает:
– Сеньшов, какой сегодня день?
– Суббота, товарищ генерал-лейтенант.
– А что русский человек делает в субботу?
– Не могу знать.
– Русский человек в субботу идет в баню. Я сейчас к тебе вылетаю.
Мы прилетели в Душанбе.
Прошло всего несколько месяцев после событий в Сухуми, Тбилиси и Баку. Внешние силы, добивая Советский Союз, уже подожгли Кавказ.
На очереди была Средняя Азия. Они начали с Таджикистана.
Несколько армянских семей, всего 39 человек из Баку, бежали к своим родственникам в Душанбе. Вскоре по городу распространились провокационные слухи, что 5000 армян после спитакского землетрясения будут переселены в Душанбе и им распределяются квартиры в новостройках массива Зеравшан, хотя в это время в столице был острый дефицит жилья.
В воскресенье, 11 февраля, возле здания ЦК КП Таджикистана собралось более 4 тыс. человек. Уже на следующий день выкрики в толпе «Долой армян!» сменились требованиями «Долой Махкамова!» (на тот момент – первый секретарь ЦК КП Таджикистана). Демонстранты прорвались в здание и подожгли его. К вечеру в ответ на открытие огня милицией холостыми патронами начались поджоги ларьков, грабежи магазинов. 13 февраля в городе прекратил работу весь транспорт. Все учебные заведения, магазины, банки и предприятия закрылись. Не работали телефоны. Перестали выходить газеты. Беспорядки переросли в погромы. В домах и на улицах убивали и насиловали. Естественно, весь гнев выплеснулся на русских.
В это время в Душанбе снимался фильм «Афганский излом». Главную роль майора Бандуры играл любимец всех женщин Советского Союза Микеле Плачидо. Он был блокирован в гостинице ЦК. Эвакуировали в аэропорт. Испуганный итальянец только и сказал, что их мафия еще не доросла до нашей.
Части дивизии держат город. Главное – не дать 100-тысячной толпе перейти речку Душанбинку со стороны стадиона. У моста улицу блокируют танки и БМП.
Генералы Кондратьев и Сеньшов стоят у танка. Подхожу:
– Командир, что будем делать?
– Знаешь, что главное в танке?
– Нет. Я артиллерист.
– Главное в танке – не бояться.
Мост мы удержали. Толпа речку не перешла. Потом зачистили город.
23 февраля 1990 года в Душанбе напоминал День Победы. Женщины с тортами и пирогами подходили к солдатам, которые сидели на танках и БМП, а те отказывались от угощения, говорили, что жители их с утра кормят: только что из соседнего дома приносили плов и манты…
Гражданская война в Таджикистане начнется через два года. А пока нам удалось ее отодвинуть.
ПОДПИСНАЯ КАМПАНИЯ
В 1990 году я был постоянным корреспондентом журнала «Советский воин» по Туркестанскому военному округу. В Ашхабаде, кроме армейского корпуса, стояла учебная дивизия. Ее командиром был Коля Рогожкин. Это потом он стал командующим внутренними войсками МВД РФ, генералом армии, представителем президента РФ в Сибирском федеральном округе. А тогда был простым полковником. Стояла прекрасная среднеазиатская осень. Время, когда у каждого посткора главная задача – подписка на журнал. Впереди сборы в Москве, где за нее спрашивают строго. А ситуация складывалась критическая. Поздняя перестройка. Развал страны. Только что закончился Афганский поход. В Таджикистане и Киргизии шла гражданская война. Во всех республиках местная националистическая власть уже, не стесняясь, плюет на Горбачева.
А у меня главная головная боль – подписка на журнал. Постоянные корреспонденты в военных округах головой отвечали за подписку на свое издание. Но офицерам, мягко говоря, не до журнала «Советский воин». Вопрос надо было закрывать. Поэтому я решил облететь все восемь дивизий и попинать политотделы на месте. Начинал с запада. А запад от Ташкента – это Туркмения: Ашхабад, Кушка и Кызыл-Арват.
Я планировал полететь через несколько дней. Но в воскресенье был мой 38-й день рождения. А утром в понедельник вызывает первый заместитель командующего войсками округа генерал-лейтенант Кондратьев. Прибыл к нему. Он поздравил, сели пить «чай». Спросил о планах. Я ответил, что собираюсь на днях в Ашхабад.
– Зачем?
Объяснил ситуацию. Кондратьев снимает трубку:
– Рогожкина.
Через минуту его соединяют.
– Рогожкин, ты на журнал «Советский воин» подписался?
Я представил лицо комдива на том конце провода. Думаю, что если бы он услышал о высадке десанта марсиан, удивился бы меньше.
– Так точно, товарищ генерал-лейтенант.
– А дивизия?
– Полностью подписалась.
– Хорошо. Сейчас к тебе вылетает Лучанинов. Он проверит и мне доложит.
Кондратьев кладет трубку.
– Значит так. Сейчас мы допиваем, и ты летишь в Ашхабад. Володя, – кричит он адъютанту, – у нас кто-нибудь на Тузеле носом на Ашхабад стоит?
На аэродроме носом на Ашхабад стоял Ан-12. Ему было приказано ждать меня.
Что там лететь? Какую-то тысячу километров. На аэродроме встречает начальник политотдела дивизии с квитанцией на годовую подписку. Едем сразу к комдиву. Надо ли говорить, что и он встретил меня с квитанцией в руках.
– У тебя вчера был день рождения. Поздравляю. Пошли.
Идем в редакцию дивизионной газеты. А там месяц назад построили баню с бассейном. Это было предметом особой гордости редактора Вити Шершнева, год назад переведенного из Кушки, но уже совершившего такой подвиг, и ответственного секретаря Димы Кузнецова. Баня в Средней Азии – это все. Кто служил, тот знает.
Сели отмечать мой день рождения. К вечеру командование ушло, дверь за ними закрылась, и со мной осталась редакция. Начальник политотдела появился только на третьи сутки:
– Пойдем. Проверишь полк.
Мотострелковый полк стоял на плацу. У каждого офицера была квитанция на годовую подписку.
– Ты не обижайся, я приказал тебя до особого распоряжения не выпускать из редакции. Другие полки смотреть будем?
Я махнул рукой:
– Поехали на аэродром.
В декабре на сборах в Москве главный редактор ставил в пример Туркестанский военный округ. План по подписке был перевыполнен в несколько раз.
ЭПИЛОГ
Я стою в сквере, смотрю на пустырь вокруг памятника Тимуру и ясно понимаю: когда мы вернемся в Среднюю Азию, пусть не наше, а следующее поколение обязательно должно поставить в центре Ташкента памятник и написать:
«Непобедимая и легендарная Советская армия
23.02.18–15.05.92.»
Дарья Гармоненко 
