Пускай мы погибнем, но город спасем

В последний полет на Родину летчика-героя провожал весь гарнизон. На первом плане – автор статьи. Фото из архива автора

Сейчас эту песню мало кто знает. А 50 лет назад ее пела вся страна. Пели артисты советской эстрады на концертах в сельских клубах и городских домах культуры, на радио и телевидении. Пели советские люди на демонстрациях и народных гуляньях, за праздничными застольями и во дворах. Она стала действительно народной, хотя у песни есть авторы.

Молодой поэт Роберт Рождественский в 1967 году написал стихотворение и обратился к Оскару Фельцману. Позднее композитор вспоминал: «Толчком к ее созданию послужило подлинное жизненное событие. О нем писали в газетах, говорили по радио. Я знал об этом подвиге, но рассказ Рождественского воскресил его с новой силой. На следующий день нами была написана баллада «Огромное небо».

Новую песню О. Фельцман вначале предлагал исполнителям-мужчинам: Юрию Гуляеву, Муслиму Магомаеву, и, конечно же, Иосифу Кобзону, с которым его связывали давние творческие отношения. Но в результате песня «Огромное небо» в аранжировке Александра Броневицкого зазвучала в исполнении Эдиты Пьехи.

Спустя год «Огромное небо» на Всемирном фестивале молодежи и студентов в Софии получило сразу три медали: две золотые и серебряную.

Об этом, товарищ, не вспомнить нельзя,

В одной эскадрилье служили друзья,

И было на службе и в сердце у них

Огромное небо, огромное небо,

Огромное небо – одно на двоих.

20 ЛЕТ ПОСЛЕ ПОБЕДЫ

Прошло всего 20 лет со дня Великой Победы, а восстановленная страна уже жила счастливой мирной жизнью. Огромное небо стало символом России. Оно было одно на всех. И берегла его Советская Армия – гордость народа. Народ и армия едины! Тогда это был не лозунг, а смысл жизни сотен миллионов людей на шестой части Земли.

Дружили, летали в небесной дали,

Рукою до звезд дотянуться могли.

Холодная война предполагала особый режим секретности, и поэтому почти никто в СССР не знал имен героев, которым была посвящена эта песня.

Об этом знали только в гарнизонах 132-й Севастопольской бомбардировочной авиационной дивизии Группы Советских войск в Германии. Их было три: Вернойхен, Финов и Бранд. Мой отец служил в Вернойхене в 63-м авиационном бомбардировочном полку, и поэтому мы жили на окраине Берлина. На вооружении дивизии стояли фронтовые бомбардировщики Як-28. В разгар Карибского кризиса мы приехали из Воронежа в Германию. Там срочно перевооружали фронтовую авиацию. на новейшие «Яки». Их делали на заводе в Иркутске, и поэтому наши экипажи перегоняли их в свои полки.

Утром 6 апреля 1966 года звено 668-го авиационного бомбардировочного полка уже сидело на аэродроме в Германии. Осталось немного – перелететь через Берлин на аэродром базирования новой машины. Это была секретная модификация – самолет-разведчик Як-28Р.

Погода была нелетная. «Добро» на вылет было получено только в 15.00. Через полчаса самолеты поднялось в воздух, набрав высоту 4000 метров (над Берлином нельзя было летать ниже 3000). Ведущий экипаж – командир капитан Капустин и штурман старший лейтенант Янов. Бомбардировщики легли на заданный курс, но вскоре у машины Бориса Капустина отказал один двигатель. Самолет начал стремительно терять скорость.

Беда подступила, как слезы к глазам –

Однажды в полете, однажды в полете,

Однажды в полете мотор отказал...

Капустин скомандовал своему ведомому, капитану Подберезкину: «Лети дальше, я возвращаюсь».

Подберезкин спустя некоторое время запросил по радио: «Как у вас?» Ответа не последовало. В этот миг отказал второй двигатель.

С Як-28 произошла почти невероятная вещь – почти одновременно отказали оба движка. Специалисты полагали, что отказ двух независимых систем почти невозможен, но на машине Капустина случилось именно так.

Реактивный бомбардировщик со стреловидным крылом планировать не может по определению. Этот аппарат тяжелее воздуха и по всем законам физики обязан просто падать. Низкая облачность не позволяла определить точное местоположение. Пробив облака, экипаж увидел Берлин. Они поняли, что это Западная часть.

И надо бы прыгать – не вышел полет!..

Но рухнет на город пустой самолет!

Пройдет, не оставив живого следа,

И тысячи жизней, и тысячи жизней,

И тысячи жизней прервутся тогда!

А может начаться война. Уже горячая. На передовой ее холодной фазы могут и не разобраться, что взорвалось в английском секторе оккупации. Борис Капустин принимает решение уводить Як-28 на окраину.

– Юра, тебе прыгать, – приказал командир.

– Я с вами, – ответил штурман.

Этот ответ не был бравадой. Юрий Янов знал – его катапультирование нарушит аэродинамику падающего самолета, и удерживать его в воздухе дальше, а значит, увести от людей, летчик не сможет.

Был еще шанс направить самолет на лес, который виден по курсу, что должно было позволить катапультироваться обоим. Но лес оказался кладбищем, на котором было много людей. Была Великая среда Страстной недели, и немцы готовились к Пасхе.

Мелькают кварталы, и прыгать нельзя...

«Дотянем до леса! – решили друзья. – 

Подальше от города смерть унесем.

Пускай мы погибнем, пускай мы погибнем,

Пускай мы погибнем, но город спасем!

В середине 60-х высота катапультирования была ограниченной, и пока Як-28 уходил на окраину, она стала ниже предельно допустимой. Впереди показалась река Хафель, которая впадала в озеро Штессензее. Это был последний шанс.

Вопреки законам аэродинамики летчик выровнял машину над рекой, и экипаж открыл фонарь кабины. Готовились к приводнению.

Но перед впадением в озеро реку перегораживал мост. Капустин потянул ручку на себя, и самолет из последних сил задрал нос. Дамбу с проезжающими по ней машинами перетянули, никого не задев, но в воду ушли с большим наклоном. Надежды на спасение уже не осталось. Всем фюзеляжем машина придавила в ил кабину с открытым фонарем...

А дальше в песне было художественное преувеличение:

Стрела самолета рванулась с небес,

И вздрогнул от взрыва березовый лес!..

Не скоро поляны травой зарастут...

А город подумал, а город подумал,

А город подумал: «Ученья идут!»

ПРОЩАНИЕ

Мне в это время было 13 лет, и я учился в 7 классе. Мы все смотрели телевидение ФРГ, где показывали подъем нашего самолета американцами и англичанами. Наших туда не пустили. Американцы снимут всю секретную аппаратуру – уникальную РЛС «Орел-Д» (Skipspin по классификации НАТО), и она вместе с деталями двигателей будет исследована за два дня на британской авиабазе в Фарнборо, а выпотрошенную машину вернут.

На третий день тела экипажа передали советским представителям. Правящий бургомистр Западного Берлина Вилли Брандт скажет: «Мы можем исходить из предположения, что оба они в решающие минуты сознавали опасность падения в густонаселенные районы и повернули самолет в сторону озера Штессензее. Это означало отказ от собственного спасения. Я это говорю с благодарным признанием людям, предотвратившим катастрофу».

На следующий день в школе объявили конкурс на лучшее сочинение об этом подвиге. Победитель получал право нести портрет героя во главе траурной процессии. За явным преимуществом мое сочинение было признано лучшим.

Прощание проходило в нашем Доме офицеров. В школе отменили занятия. Весь гарнизон провожал капитана Капустина в последний полет на Родину. Со старшим лейтенантом Юрием Яновым прощались в Финове.

Я шел во главе траурной колонны. В руках у меня был портрет героя. Все, что говорили на инструктаже, вылетело из головы. Свой гарнизон я знал до последнего метра и поэтому шел на «автопилоте». Сотни людей, траурные марши не могли меня отвлечь от всепоглащающего чувства восхищения героической и трагической судьбой летчика.

Бориса Капустина похоронили в Ростове-на-Дону, в один день с отцом, который не пережил горя. У летчика остались жена и сын. Юрий Янов упокоился в Вязьме. У него остались жена и двое детей. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 10 мая 1966 года за мужество и героизм, проявленные при выполнении воинского долга, капитан Капустин Борис Владиславович и старший лейтенант Янов Юрий Николаевич были награждены орденами Красного Знамени (посмертно).

50 ЛЕТ ПОСЛЕ ПОБЕДЫ

Прошло всего 50 лет после Великой Победы. СССР повержен. Холодная война проиграна. Некогда великая Советская армия изгнана из Европы и заперта в границы XVII века. Ее остатки влачат жалкое существование. Огромное небо перестало быть символом России. Но остался еще у русского народа на генетическом уровне дух победителей. Его надо было искоренить. Этим и стали заниматься захваченные компрадорской буржуазией СМИ. Не обошло вражеское перо и наших героев. 7 февраля 1997 года в «Комсомольской правде» появляется заметка И. Парова и С. Чернова про песню «Огромное небо» и историю ее создания.

Авторы писали, что никакого подвига не было, а был безответственный поступок капитана Капустина, решившего в небе над Берлином закрутить «бочку», продемонстрировав тем самым возможности самолета. В результате двигатели захлебнулись... Была ссылка на некое свидетельство одного летчика, который служил в этом полку. Но его фамилию не привели, да и все остальное напутали. У них трагедия над Берлином произошла не 6 апреля, как это было на самом деле, а почему-то 2 марта. В их публикации самолет упал не в озеро Штессензее, а в реку Шпрее. Да и с орденами у Парова и Чернова тоже вышел конфуз. Бориса Капустина и Юрия Янова посмертно наградили орденами Красного Знамени, а не Красной Звезды, как написано в заметке. Более того, они попытались провести аналогию между экипажем капитана Капустина и предателем Беленко, угнавшим самолет в Японию.

Галине Андреевне Капустиной, вдове командира экипажа, понадобилось немало времени и 9 судов, чтобы доказать, что все изложенное в статье – подлая клевета. «Комсомольская правда» опубликовала опровержение, но последствия клеветнической статьи были необратимы. Сама вдова героя тяжело заболела и стала инвалидом. С улицы Капустина исчезла мемориальная доска, школа была переименована, а из школьного помещения, в котором был расположен музей памяти капитана Капустина, варварски удалили ценные экспонаты, включая личные вещи летчика, доставленные с места трагедии, которые в дальнейшем были безвозвратно утрачены, не исключаю, что банально выкинуты на свалку. Нашлись даже те, кто разбил надгробие на могиле героя…

После восстановления честного имени капитана Капустина школе вернули его имя. Ростовчане помогли Галине Андреевне поставить новый памятник. Но мемориальную доску на ее прежнее место так и не вернули…

Всю свою жизнь храню то всепоглащающее чувство восхищения героической и трагической судьбой летчика, которое испытал, идя во главе траурной процессии в апреле 1966 года мимо сотен скорбящих людей. Вечная память!

В могиле лежат посреди тишины

Отличные парни отличной страны...

Светло и торжественно смотрит на них

Огромное небо, огромное небо,

Огромное небо – одно на двоих!