Максим Кустов
|
|
Наводчики Т-34-85 добивались прямых попаданий из 85-мм пушки во вражеские бомбардировщики. Фото Владимира Карнозова |
«ШЕРМАН» ПРОТИВ «ЮНКЕРСА»
Герой Советского Союза Дмитрий Лоза привел пример удачного использования танка в качестве зенитного оружия в мемуарах «Танкист на иномарке».
В декабре 1944 года советские войска подошли к южной границе Чехословакии. Рота танкистов с тридцатью автоматчиками должна была захватить мост через реку. Командовал этим передовым отрядом старший лейтенант Лоза. По пути к цели отряд стал мишенью для воздушных атак немецкой авиации.
К счастью, местность позволяла советским танкистам найти укрытие. Дмитрий Лоза так описал ситуацию:
«В воздухе послышался нарастающий гул авиационных моторов. Спустя несколько минут над нами появились вражеские самолеты. Как только они стали разворачиваться для захода на бомбометание, танки отряда один за другим свернули с дороги и, втянувшись в дугообразный карьер на склоне покрытой лесом горы, остановились... Девять «Юнкерсов» кружились над рекой и дорогой, но сбросить прицельно бомбы никак не могли. Не раз неприятельские летчики пытались лечь на боевой курс с наиболее удобного северного направления. Но достаточно яркое зимнее солнце слепило им глаза. Боясь врезаться в высокую гору, они отворачивали в сторону. Сброшенные бомбы рвались чаще всего на линии железной дороги, не причиняя отряду никакого вреда. Неоднократные попытки зайти для пикирования с юга оказались безрезультатными: вершина горы и густой лес не позволяли летчикам видеть танки, а следовательно, и точно сбрасывать смертоносный груз на выбранную цель. Изгиб шоссе, а особенно отроги горы, исключали выход «Юнкерсов» на отряд с востока и запада. Благодаря удачно выбранному месту, наши «Эмча» (так танкисты прозвали американские танки M4 «Шерман». – М.К.) оказались надежно укрытыми. Спасибо природе и рукам человека за удобное спасительное углубление в северном склоне горы».
Но отряду надо было выполнять поставленную задачу: время работало на противника, который мог подтянуть резервы. Остановка движения отряда вызвала гнев командования: «Я периодически по радио докладывал комбригу о том, что мы стоим на месте из-за налета авиации противника. Он был сердит, требовал двигаться вперед. Мне была понятна его тревога… Однако у меня язык не поворачивался отдать команду на выход из укрытия...
Здесь, на переднем крае, было видно, что нам не удастся пройти и половины разделяющего с противником расстояния, как запылают, застынут подбитые «Шермана». Сверху навалится авиация, неизбежно наткнемся на плотный противотанковый огонь обороняющегося. Потерь, и немалых, не избежать! А в эфире продолжал бушевать гневный голос гвардии подполковника Михно: «Ты разучился воевать? Что, первый раз над твоей головой висят «Юнкерсы»? Все эти тирады сопровождались отборным матом».
Лоза отметил, что рации всех танков подразделений бригады работали на одной волне. И его переговоры с командиром бригады, включая «нелицеприятные упреки», слышали все командиры танков и взводов.
А время шло: «Налет вражеской авиации, несмотря на ее малую эффективность, продолжался. На смену первой группе «Ю-87» пришла вторая, а за нею – третья. Самолеты в течение полутора часов кружились над отрядом, ничего не могли сделать, но «закупорили» нас в огромном, давно заброшенном карьере под горой».
Но затем ситуация резко изменилась: «Вдруг один «Шерман» рванул к железнодорожной насыпи. По нанесенному номеру на башне я сразу определил, что это машина гвардии лейтенанта Григория Вербового. На мои требования: «Остановись! Вернись назад!» – он ответил коротко: «Сейчас их проучу!». Фашистские летчики сразу заметили вышедший из укрытия танк и ринулись на него. Начался необычный поединок одной «Эмча» с шестью бомбардировщиками противника. Ведущий «Юнкерс» закончил заход и вошел в пике. В этот момент механик-водитель гвардии сержант Михаил Кораблин вздыбил носовую часть «Шермана» на высокую железнодорожную насыпь. Длинноствольная пушка смотрела в небо, почти как зенитное орудие. Головной самолет продолжал стремительно пикировать, за ним с небольшими интервалами неслись другие бомбардировщики... Секунда, вторая... Самолеты неумолимо приближались к танку Вербового. Когда казалось, что уже ничто не спасет «Шермана» от прямого попадания вот-вот сброшенной серии мощных бомб, грянул пушечный выстрел. Танк вздрогнул и немного сполз вниз. Ведущий «Ю-87» взорвался, и его бесформенные куски, покружившись в воздухе, рухнули в реку и на землю. Громкое «Ура-а!» танкистов эхом разнеслось по лесу».
БЕЗВЫХОДНЫХ СИТУАЦИЙ НЕ БЫВАЕТ
Уничтожение «Юнкерса» привело к неожиданному результату. Гибель ведущего ошеломила других неприятельских летчиков. Они спешно сбросили бомбы куда попало и, круто развернувшись, ушли. Авиация противника на несколько дней перестала появляться в воздухе на этом участке. Как стало известно позже, среди немецких солдат и офицеров поползли слухи о «сверхмощном зенитном оружии русских танков».
Конечно, гибель одного «Юнкерса» сама по себе значила мало. Немцев могла остановить неясность ситуации. Психологически трудно лететь туда, где сбивают самолеты из какого-то непонятного оружия.
Не исключено также, что произошло простое совпадение, и немцы просто перенацелили свою авиацию куда-то еще именно после удивительного выстрела «Шермана». Потому и не появлялись несколько дней их самолеты.
Вскоре выяснилось, что подтолкнуло Вербового к действиям. Он слышал, как командир бригады ругал командира передового отряда за пассивность, вызванную налетами вражеской авиации. Тут у него и возникла мысль: «Поднять танк на дыбы, и можно из пушки поражать самолеты!» Выдвинул танк, сам сел за орудийный прицел и сбил-таки немца.
Лейтенант Вербовой подтвердил старую истину о том, что безвыходных ситуаций не бывает. Даже танк из беспомощной мишени для самолетов можно превратить в грозное зенитное оружие. Если, конечно, найдется человек, способный найти быстрое и неожиданное решение.
«СНАРЯД УГОДИЛ ЕМУ ПРЯМО В МОТОР»
Танкист Александр Фадин, Герой Российской Федерации (к званию Героя Советского Союза представлялся в годы Великой Отечественной, получил звание Героя в 1990-е) лично сбил самолет врага.
В феврале 1944 года, во время боев на Украине он был командиром танка Т-34:
«Вдруг из-за рощицы, что находилась левее нашей позиции, через дорогу выскочил самолет (на фронте мы его называли «капрони» – итальянского производства, который хорошо пикировал)» … Механик снова вывел машину из-за дома, и я стал наблюдать за самолетом. Развернувшись, самолет опять полетел вдоль оврага в нашу сторону. Немцы выпустили зеленые ракеты, он им также ответил зеленой ракетой. Еще раз развернулся, сбросил большой ящик и полетел дальше.
Надо сказать, что вдоль противоположного края оврага за небольшим кустарником, видимо, шла дорога, перпендикулярная той, что мы перекрыли, а вдоль нее – телеграфная линия. Самолет курсировал вдоль этой линии и, зная примерно расстояние между столбами, я рассчитал его скорость. Она была небольшой, порядка 50–60 км/ч. Когда самолет сбросил груз и пролетел мимо нас, я решил, что, если он развернется, я попытаюсь его сбить. Даю команду Фетисову отвернуть колпачок и зарядить осколочным. Самолет разворачивается, я беру упреждение – выстрел. Снаряд угодил ему прямо в мотор, и самолет переломился» (опубликовано на сайте «Я помню»).
На Восточном фронте побывали многие типы самолетов, произведенных итальянской кампанией Caproni. Не только итальянская авиация была ими вооружена. Так, итальянский средний бомбардировщик Caproni Ca.135 использовала венгерская авиация.
«ПОЧЕМУ САМОЛЕТ ЗАГОРЕЛСЯ, ДО СИХ ПОР НЕ ПОЙМУ»
Немцы тоже стреляли из танковых орудий по нашим самолетам. Герой Советского Союза летчик-штурмовик Василий Фролов описал в воспоминаниях «Жизнь в авиации», как ему и стрелку-радисту удалось выжить после попадания танкового снаряда немцев в их Ил-2.
Это произошло в Венгрии в конце декабря 1944-го. Немцы пытались деблокировать окруженную в Будапеште группировку. Наши штурмовики старались прежде всего поразить их танки:
«Танков было до сотни. Секунды летят мгновенно. Раздумывать некогда. Даю новую команду: «Прекратить атаку, разворот влево». При развороте общая площадь самолета увеличилась по отношению к тем танкам, которые были обнаружены вначале. И что же? Сильный удар в самолет, и он окутался парами бензина. Сначала не понял, в чем дело. Оглянулся назад, вижу сверху разворочена обшивка самолета. Связь с воздушным стрелком прекратилась. Успел все же кое-как прицелиться. Даю команду: «Бомбы!» И ПТАБы (противотанковые авиационные бомбы. – М.К.) полетели на танки противника. Ведомые самолеты после резкого разворота рассыпались, но по моей команде тоже сбросили бомбы и накрыли всю площадь, где сосредоточивались танки противника. Бомбы легли очень точно».
Впоследствии выяснилось, что в результате этого дерзкого налета, было уничтожено около 15 танков. Но платой за такой серьезный успех стал подбитый Ил-2:
«После сброса бомб резко довернул самолет влево примерно в направлении своей территории. Командиру второго звена успел сообщить, что я подбит и иду на вынужденную посадку. Через некоторое время, а все это происходило почти мгновенно, мотор стал давать перебои. Затем винт, этот несчастный пропеллер, остановился, и мотор заглох. Естественно, самолет стал снижаться. Над какой территорией нахожусь, не знаю, но точно не над своей. Ведь цель, которую пришлось бомбить, была в глубине обороны, а все это произошло за несколько минут.
Это я сейчас рассуждаю, а тогда об этом не было времени думать. Вижу впереди шоссейную дорогу, по обе стороны растут деревья. Врезаюсь в них, самолет на фюзеляже пропахал примерно 500 метров и остановился у насыпи железнодорожного полотна. Если бы не деревья, которые крыльями самолета были срезаны как бритвой, то мы бы врезались в эту насыпь.
Трагедии на первых порах не произошло. Стал открывать кабину. Она не открывается. Пришлось снять парашют и вылезать через форточку кабины».
Остался в живых и стрелок-радист. Летчики встретили нашу разведгруппу, с которой и перешли линию фронта.
Что же произошло с Ил-2? Вот к каким выводам пришел Василий Фролов:
«Когда я стал доворачивать свой самолет влево, чтобы нанести удар по основной массе танков у опушки леса, то один из них произвел выстрел по моему самолету неразрывным снарядом. «Болванка», предназначенная для пробивания брони танка, прошила насквозь самолет... Снаряд прошел через нижнюю броню, нижний бензиновый бак, масляный радиатор, верхний бензобак, фонарь и вылетел наружу между мной и воздушным стрелком. Это в тот момент, когда я стал доворачивать самолет влево. Естественно, в этих случаях делался крен и общая плоскость самолета, то есть «пузо», была подставлена под трассу стрельбы из танка. Высота была примерно 450 метров и дальность до танка составляла примерно 800–1000 метров».
Непонятным для пилота осталось одно – почему самолет не горел:
«В образовавшееся отверстие и начали выливаться бензин и масло, превращаясь в пары, окутывая весь самолет горюче-смазочной смесью. Почему самолет не загорелся, до сих пор не пойму. Ведь мотор-то вначале работал. От выхлопных газов бензиновые пары могли взорваться. Но, как только бензин вытек, а через большое отверстие это произошло мгновенно, мотор прекратил работать».
Конечно, огонь из танковых орудий по летящим самолетам нельзя всерьез считать надежным способом борьбы с вражеской авиацией. Но в определенных ситуациях и он бывал эффективным…
комментарии(0)