Анатолий Уткин Новый западный мир
Долгие столетия после катастрофического XIV века (когда Западная Европа потеряла более трети своего населения) Запад отличался стабильным демографическим ростом. К 1960 г. его население достигло 750 млн. человек, то есть четверти мирового. Но за последующие 40 лет население Земли удвоилось (до 6 с лишним миллиардов), а Запад, по существу, прекратил воспроизведение своего населения. В 1900 г. на Европу, Северную Америку и Российскую империю приходилось 32% мирового населения. Но уже в 1950 г. доля индустриального мира упала до 29%, к 2000 г. - до 18%. В 2050 г. ожидается 10%. К концу XXI века в Европе при сохранении современных демографических темпов будут жить 207 млн. человек. Население Германии к 2100 г. составит 38,5 млн., Италии - 41 млн.; население Испании сократится на четверть, а всей Европы - на две трети.
Европа пошла навстречу своей судьбе, возможно, бессознательно, если говорить об отдельных людях, но сознательно в смысле коллективной воли народов. Вопреки пышной фразеологии слепых поклонников интеграции европейский плавильный тигель перестал работать. Не плюрализм, пишет знаток западной культуры Ж.Борзун, а сепаратизм стал сильнейшей тенденцией на рубеже тысячелетий. В Великобритании Шотландия и Уэльс обрели собственные парламенты. Во Франции бретонцы, баски и эльзасцы борются за региональное самоутверждение. В Италии Север рвется отделиться от Юга, а венецианцы борются за независимое существование. В собственно Англии традиционный "Юнион Джек" заменен флагом с крестом Святого Георгия. В Германии празднуют тысячелетие Пруссии. Колыбель западной цивилизации становится ее могилой.
Главная западная страна, чье население в ближайшие полвека будет не уменьшаться, а расти, - Соединенные Штаты. С нынешних 280 млн. человек их население вырастет до 400 млн. в 2050 г. и 570 млн. в 2100 г. Но этнический характер страны изменится радикально. Азиаты и испаноязычные в сумме составляют сегодня 15% ее населения. К 2050 г. их будет 33%. В 1960 г. только 16 млн. американцев вели свою родословную не от европейских предков. В 2002 г. таких американцев было 80 млн. Ни одна нация в истории не подвергалась таким гигантским переменам, оставаясь при этом самой собой - все той же нацией.
Предопределенность выбора
При этом важнейшим является следующее обстоятельство. Согласно статистическим данным ООН, в 2000 г. в Европе жили 494 млн. человек в возрасте от 15 до 65 лет. К 2050 г. их численность сократится до 365 млн. За 50 лет соотношение работающих и пенсионеров изменится с 5:1 до 2:1. Это неизбежно затруднит выполнение обширных социальных программ.
Возникает проблема, которую бывший министр торговли США П.Питерсон характеризует так: "В течение следующих тридцати лет правительства большинства развитых стран должны будут израсходовать дополнительно от 9 до 16% валового внутреннего продукта только на то, чтобы выполнить данные пожилым гражданам обещания. Для этого нужно будет изыскать немыслимые 25-40% из зарплат работающих. И это в странах, где у работающих уже отнимается не менее 40% заработанного. Если же мы прибегнем к дефицитному финансированию, то быстро израсходуем все накопленное в развитом мире". На рост рождаемости надежды невелики. И потому, пишет англичанин Дж.Стил, "чтобы предотвратить падение жизненных стандартов, страны ЕС обязаны будут произвести 60-кратное увеличение потока иммигрантов".
Недавно опубликованный секретный доклад французского правительства приводит весь набор аргументов относительно того, что у Европейского союза нет альтернативы призванию 75 млн. иммигрантов. При этом французские эксперты признают, какие это породит проблемы в создаваемом расовом обществе-гибриде, но не видят иной дороги, подлинной альтернативы "взаимному культурному оплодотворению".
К 2050 г. Европе, чтобы поддерживать нынешнее соотношение работающих и пенсионеров, понадобится 1,4 млрд. иммигрантов из Африки и с Ближнего Востока. Массовая миграция из исламского мира настолько изменит этнический состав Европы, что у европейцев уже никогда не будет волевых ресурсов вмешиваться в дела Северной Африки, Персидского залива, Ближнего Востока. Даже наиболее хладнокровные англичане признают, что "в Европе, в которой уже 40 тысяч лет живет белое население, возникновение небелого меньшинства может вызвать неодобрение". Это неодобрение уже стало знаменем Национального фронта во Франции (Ле Пен), Народной партии в Австрии (Хайдер), Народной партии в Швейцарии (Блохер). Велика вероятность того, что и самые большие партии в европейских странах обратятся к проблеме иммиграции, что уже наблюдается частично в подходе Эдмунда Штойбеля, возглавившего христианских демократов в Германии. Одна из руководителей христианских демократов Анжела Меркель пишет в "Нью-Йорк таймс": "Идея объединенной Германии как мультикультурного общества с населением почти в 80 млн. человек, принимающих более 7 млн. иностранцев, порождает беспокойство". Меркель возмущена давлением в пользу приема в Европейский союз Турции, что позволило бы миллионам турок свободно перемещаться по Европе. "Мы не требуем от них, чтобы они перестали быть мусульманами. Но мы страна с христианским прошлым, и турки должны понять это. Приглашение Турции в Европейский союз было ошибкой. Существуют различия в ценностях. Мы различно понимаем гражданские права. Попытайтесь открыть в Стамбуле христианскую церковь".
Вдумаемся: арабы, которых сегодня 240 млн., в 2050 г. достигнут полумиллиардной численности. Будут ли они спокойно сидеть на двух третях мировых запасов нефти? Соединение ислама и нефтяного богатства уже дало заметные результаты. Два блока европейских держав покатились к катастрофе 1914 г., руководимые образованными, блестящими людьми - и вовсе не фанатиками. Почему подобная судьба должна миновать сегодняшний мир, где гораздо меньше взаимопонимания, чем в Европе начала ХХ века?
Конец прекрасной эпохи
В классической "Истории цивилизации" американский историк У.Дюрант называет решающими в падении Римской империи "биологические факторы". "Серьезная нехватка населения обнаружилась на Западе после императора Адриана┘ В Александрии население сократилось к 250 г. вдвое┘ Только варвары и восточные народы увеличивали свою численность как за пределами империи, так и внутри".
По мнению Дюранта, "Рим был завоеван не варварскими нашествиями извне, а варварскими манипуляциями изнутри┘ Быстро растущие германские племена не имели представления о классической культуре, они ее не принимали и не передавали другим; быстро растущие восточные народы не имели других целей, кроме как уничтожить римскую культуру; владеющие этой культурой римляне пожертвовали ею ради стерильного комфорта". Отсутствие баланса между тем, где растет богатство, и тем, где живут люди, - вот вопрос будущего. Относительно "спокойная" фаза, последовавшая за падением коммунизма, подошла к концу. Да и едва ли можно назвать спокойной эпоху, характеризуемую кровавыми войнами на Балканах, где Запад, сравнивая сербов с нацистами, неожиданно выступил на стороне мусульманских сил, игнорируя (как пишет американский исследователь Ф.Дженкинс) "значительные масштабы агрессии и брутальности мусульманских сил, включающих в себя хорошо вооруженные интернациональные бригады фундаменталистов... В то же самое время угнетаемые христиане Судана не получили никакой поддержки со стороны НАТО или любой западной христианской страны. Даже церкви на Западе не пожелали осудить эти преследования".
Невероятно богатый материально и слабеющий по параметру своего населения Север встретится со страдающим от бедности и сверхнаселенным Югом. Этот будущий Север войдет в противостояние с бедными и очень многочисленными глобальными массами, которые будут воодушевлены не текстами Маркса и Мао, а священными книгами и языком Апокалипсиса. В этом мире мы, Запад, будем последним Вавилоном.
Западный мир будет иметь дело с силами, природу которых он, судя по ведущейся на Западе дискуссии, не понимает. То, как Запад имел дело с Ираном, Ливаном, а сегодня с Ираком и Палестиной, говорит об ограниченности аналитических способностей правящей западной элиты. Западные политики никогда и не пытались понять суть и движущие силы ислама, действуя самоуверенно и фактически отвергая концепцию религиозной мотивации. Представляется, что и растущее незападное христианство будет встречено в западных столицах не с подобающей серьезностью, а лишь как примитивный ориентализм, как жалкая потуга "третьего мира" породить учение.
До сих пор Запад был способен лишь обличать "шиитских монстров" и стереотипы примитивной Африки. Однако все главные конфликты наступившего третьего тысячелетия так или иначе связаны с различием в религиозной и культурной лояльности, что с трудом можно было себе представить всего лишь десятилетие назад. Конкурирующие концепции Бога пришли на смену диалектическому материализму. Между тем кровавое противостояние в Индонезии или Судане оценено Западом как просто зверство. Если одиночное убийство на религиозной почве в странах Запада еще привлекает внимание, то многотысячные жертвы религиозных столкновений в незападном мире (скажем, Нигерии, Индонезии, Судане) подаются лишь как сенсационная экзотика. По словам того же Дженкинса, "некоторые жизни более ценны, чем другие". Однако битвы, которые уже ведутся в Африке и Азии, определят лицо XXI века.
