Анна Ривина
«Статьи раздора», приведшие к судебной тяжбе. Материалы взяты с официальных сайтов «Российской газеты» и «Комсомольской правды».
Коллаж Михаила Митина
Конец 2009 года ознаменуется беспримерным процессом между двумя ведущими изданиями страны. Правительственная «Российская газета» подала в Арбитражный суд г. Москвы на «Комсомольскую правду», требуя 15 млн. руб. в возмещение ущерба за перепечатку трех интервью. Предметом иска «Российской газеты» являются интервью с министром обороны Анатолием Сердюковым, с главой Следственного комитета при прокуратуре РФ Александром Бастрыкиным, а также статья, которую «эксклюзивно» для «РГ» написал мэр Москвы Юрий Лужков (так агентство РИА цитирует заместителя генерального директора «РГ» по юридическим вопросам Ивана Шубина).
Все три спорные публикации независимо от формы изложения являют собою отчеты перед читателями о работе, проделанной высокими государственными лицами в ходе выполнения ими своих должностных обязанностей. Темы этих газетных публикаций – ход реформы вооруженных сил страны, борьба с должностными преступлениями и состояние дел с миграцией в Москве. Все эти темы составляют предмет пристального общественного интереса, а действующее законодательство предусматривает широкое информирование населения о деятельности властных учреждений. С этих позиций желание «Комсомольской правды» расширить аудиторию высокопоставленных чиновников с помощью их обильного цитирования и даже перепечаток не должно вызывать протестов со стороны «Российской газеты». Точнее было бы предположить, что «Комсомольская правда» активно помогает правительственной «Российской газете» в выполнении ее прямых задач – информировании общества о действиях власти.
Однако все эти резоны, кажущиеся самоочевидными, не удержали «Российскую газету» от внушительных исковых требований. По всей видимости, проблема состоит в том, как редакция правительственного издания понимает и трактует положения законодательства об интеллектуальной собственности.
Конечно, вопросы интеллектуальной собственности в периодической печати не являются кристально прозрачными. Обычно газеты широко цитируют друг друга, поддерживая или опровергая коллег в зависимости от редакционных и авторских предпочтений. В жанре информационных материалов, самых затратных и самых востребованных, проблема решается как бы сама собою. Тут важно, кто сказал первое слово, пока ценность быстро стареющей информации не упала до нуля.
Относительно просто обстоит дело и с материалами комментарийных жанров. Только прямые текстовые заимствования могут быть установлены и зафиксированы конкретным авторством. Что же касается идей, характера привлекаемого фактического материала и методов его анализа, то тут царствует ничем не ограниченная вольница. Более того. Порою комментарии в солидной газете откровенно позаимствованы из какого-нибудь скромного источника. Скажем, из интернет-блога. Однако репутация солидного издания, серьезный тираж и отсутствие ссылок придают эпигонам вальяжность первооткрывателей. Увы, такова реальность медийного рынка, на котором соседствуют игроки разных весовых категорий.
У «Российской газеты» и «Комсомольской правды» весовые категории вполне сравнимы. В определенном смысле, эти издания являются конкурентами. Ничего удивительного, что их интересы столкнулись в жанре интервью – пожалуй, самом загадочном газетном жанре с точки зрения авторского права.
В самом деле, кому принадлежит интервью? Совершенно ясно, что оно являет собою продукт совместного творчества, соавторства. Один задает вопросы, другой (или другие) на вопросы отвечает. Кто тут номер один и кто – номер два? Кто старше и кто младше? Журналисты обычно утверждают, что интервью есть продукт труда и вдохновения интервьюера. Творчество великих мастеров телевизионного интервью эту точку зрения как бы подтверждает. Но в газетах и журналах акценты смещаются. Очень часто искусство задавать вопросы меркнет на фоне информационной ценности получаемых ответов. Значит, кто тут внес больший творческий вклад?
Эта проблема, даже рассматриваемая в научной абстракции, представляет собой интригующий вопрос права интеллектуальной собственности. Теория еще не сказала своего последнего слова. На практике вопрос решается путем взаимной договоренности между сторонами. То интервьюер долго уговаривает «партнера» и даже иногда платит ему деньги, нередко очень большие. Нередко в интервью заинтересован как раз интервьюируемый. И все чаще до начала интервью работают профессиональные юристы с обеих сторон, чтобы определить все последствия и избежать судебных разбирательств.
Предстоящие судебные разбирательства между «РГ» и «КП» открывают принципиально новую страницу в дискуссиях об интеллектуальной собственности – не только в спорном жанре интервью. Сомнения касаются любых жанров, как только речь заходит о заимствованиях из правительственных изданий.
В России в отличие от очень многих демократических стран значительная часть средств массовой информации принадлежит федеральному правительству, региональным и муниципальным органам власти. Преобладающая часть так называемых частных изданий являет собою собственность лиц и корпораций, избегающих любых интонаций противостояния действующей власти. То есть о том, что они – частные, можно говорить лишь формально. Несмотря на конституционные запреты и положения закона о СМИ, можно говорить о ведомственной цензуре той или иной степени жесткости. И чиновники, и владельцы, не стесняя себя формальностями, в ручном режиме руководят и редакционной политикой, и кадровым составом, и системой оплаты персонала в принадлежащих им СМИ.
Казалось бы, в этих условиях, когда «все заодно», вопросы интеллектуальной собственности должны терять актуальность. Но тут возникают два препятствующих обстоятельства. Первое: гаснущая политическая активность населения снижает интерес к периодике. Второе: все большую часть серьезных читателей отвлекает на себя Интернет. В этих условиях снижение тиража ниже приемлемого минимума означает гибель. Используя свои организационные связи с властными органами, бывшие «центральные» и «областные» издания все чаще прибегают к так называемым эксклюзивным публикациям. Высшие чиновники, со своей стороны, предпочитают публикации на «своих» страницах. Когда редакция есть не что иное, как департамент, а журналисты – вариант госслужащих, взаимопонимание достигается легко.
Журналистская общественность все чаще возражает против тепличных условий для приближенных к власти СМИ. Эти условия, подрывающие честную конкуренцию, в конечном счете отражаются на читателях. В итоге получается, что деньги налогоплательщиков используются во вред самим налогоплательщикам.
Всего нагляднее это проявляется в материальной поддержке за счет бюджета. Как заявлял генеральный директор «РГ» Александр Горбенко, финансирование его газеты из государственного бюджета установлено в пределах 70–90 млн. руб. в год.
Но если внимательно проанализировать федеральный бюджет на 2009 год, то общая сумма «поддержки» «РГ» по разным статьям составит около┘ 5 млрд. руб. Цифра весьма скандальная: ведь именно столько израсходовал на свою деятельность в 2009 году Издательский дом «Комсомольская правда», который за те же 5 млрд. руб. издает примерно в полтора раза больше газетной продукции, а также миллионы книг и дисков.
Информационные привилегии «Российской газеты» не так выпуклы, однако их разрушительное влияние на прозрачность информационной соревновательности не менее пагубно. Нет ничего удивительного, если частное лицо выдвигает какие-то особые ограничения на использование своих слов в печати. Певцы и художники, бизнесмены и спортсмены вправе выдвигать любые законные ограничения на использование той информации, источником которой являются они сами. Но имеет ли право министр, мэр, руководитель корпорации с весомой государственной долей позволять редакциям ограничивать сведения, которые должны быть открыты для всех граждан страны?
Вряд ли «Комсомольская правда», газета амбициозная и не бедная, нуждается в перепечатках из других газет. Репортеры «Комсомолки» охотно взяли бы интервью и у министра обороны, и у председателя Следственного комитета, и у мэра Москвы.
Взять-то они бы взяли – да «кто ж им даст». Поощряемые своим руководством, чиновники благоволят «своим». Само по себе такое предпочтение правительственной прессы перед прессой, которую бюджет не поддерживает, вызывает как политические, так и этические сомнения. Если же допустить, что правительственные газеты станут произвольно пользоваться термином «эксклюзивность», то нынешнее состояние, и без того далекое от справедливости, станет дополнительным и серьезным препятствием на пути свободного развития наших средств массовой информации.
Оба интервью, как и статью мэра Лужкова, «Российская газета» назвала «эксклюзивными». «В связи с неоднократностью, эксклюзивностью и социальной значимостью» этих материалов ущерб был оценен в столь значительную сумму», – объяснил главный юрист «Российской газеты» Иван Шубин.
Странно, что самого г-на Шубина не насторожило столь близкое соседство слов «эксклюзивность» и «социальная значимость». Чем выше социальная значимость, тем естественнее право все большего количества читателей на подобную информацию. И тем меньше должны быть претензии правительственной газеты на произвольное, не опирающееся на закон, применение слова «эксклюзивность».
Статья 10 Бернской конвенции об охране литературных и художественных произведений 1886 года допускает «цитирование произведения, которое уже было доведено до всеобщего сведения на законных основаниях, при условии, что оно осуществляется добросовестно и в объеме, оправданном поставленной целью». И далее: «При использовании произведений в соответствии с предшествующими пунктами настоящей статьи указываются источник и фамилия автора, если она обозначена на этом источнике».
Закон о государственной службе накладывает определенные ограничения на правительственных чиновников. В частности, государственные служащие не имеют права на получение авторских «гонораров за публикации и выступления в качестве государственного служащего» (ст. 11, ч. 1, п. 7).
Гражданский кодекс РФ, определяя исключительные права на интеллектуальную собственность, не включает в это понятие ничего такого, что хоть малейшим образом касается профессиональной деятельности чиновников. Для того чтобы сделать очевидным противоречие между «эксклюзивностью» и «социальной значимостью», достаточно обратиться к сути одного из спорных материалов, к интервью министра обороны РФ Анатолия Сердюкова.
Министерство обороны проводит одну из самых серьезных реформ, которую когда-либо претерпевали Вооруженные силы страны. Вряд ли есть необходимость тратить слова для доказательства того, насколько важна вся информация, связанная с этой реформой, для большинства россиян. Однако достоверная информация об этой реформе скупа и отрывочна. Не только простые граждане, но и многие представители политической элиты, высшего офицерства не в силах скрыть разочарования. По мнению главы комитета верхней палаты парламента по обороне и безопасности Виктора Озерова, «Министерство обороны пока явно недостаточно информирует офицерский состав, широкую общественность о планах, связанных с оптимизацией Вооруженных сил, масштабным сокращением офицерского состава и прапорщиков».
В этих условиях те ограничения, которые редакция «Российской газеты» наложила грифом «эксклюзивности» на распространение информации об армейской реформе, представляются неоправданными. Но этого мало. Они сомнительны и с чисто юридических позиций. Гражданский кодекс РФ (ст. 1274) разрешает «свободное использование произведения в информационных, научных, учебных или культурных целях┘ без согласия автора или иного правообладателя и без выплаты вознаграждения, но с обязательным указанием имени автора, произведение которого используется, и источника заимствования». Эти требования «Комсомольская правда» выполнила. Однако исковое заявление делает упор на то, что «объем цитирования был слишком большим и, следовательно, речь должна идти о незаконной перепечатке».
До сих пор объем цитирования не рассматривался как элемент юридической чистоты. Гражданский кодекс не очертил четких пределов достаточности или избыточности цитирования. В равной мере законодательство РФ не содержит определения «эксклюзивного интервью» или «эксклюзивной публикации». Очевидно, однако, что «эксклюзивность» как запрет, односторонне провозглашенный редакцией того или иного СМИ, нельзя воспринимать как полный аналог правовой категории исключительного обладания интеллектуальной собственностью.
Где между ними проходит грань? Какие правовые последствия наступают или не наступают в результате того, что редакция предпослала публикации рубрику со словом «эксклюзивный»? Суду предстоит решить проблему, от которой зависят не только спорные 15 млн. руб., но и характер будущих взаимоотношений между средствами массовой информации страны. Возможно, суд укажет на более четкое правовое разделение между «соавторами» тех специфических интервью, которые стали предметом судебного иска: между правительственным чиновником, лишенным права на авторское вознаграждение, и редакцией издания, субсидируемого за счет налогоплательщика.
В юридической конкретизации нуждается сам термин «эксклюзивность». Или, проще, исключительность. Строго говоря, каждая публикация в периодике является эксклюзивной в том смысле, что в отношении нее у правообладателя есть исключительные права. Однако произвольное употребление рубрики «эксклюзивный» создает препятствия на ровном месте и затрудняет правомерное воспроизведение первоисточников.
Данный иск, однако, поднимает еще один вопрос, который в реальных условиях российских СМИ имеет важное практическое значение.
Во всех трех публикациях, за «перепечатку» которых «РГ» надеется получить с «Комсомольской правды» 15 млн. руб., источниками информации являются высокопоставленные чиновники. Их деятельность сполна оплачивается налогоплательщиками. Чиновники не имеют права на авторские гонорары за публикации, связанные с их служебными обязанностями. Информировать общественность о своей работе они обязаны. Если мы прочитаем тексты двух спорных интервью и одной статьи мэра, которую редакция «РГ» назвала эксклюзивной, то мы увидим, что все ответы чиновников находятся в пределах их служебной компетенции. Иными словами, эти ответы уже оплачены всеми гражданами, а не только читателями «Российской газеты».
Сами высокопоставленные чиновники исключают для себя авторские вознаграждения. Как сообщили автору в пресс-службе Минобороны, министр А.Сердюков, которого закон позволяет считать соавтором интервью, не принимал никакого участия в инициировании иска и никак не претендует на какую-либо часть от 15 млн. руб. В мэрии г. Москвы тоже ничего не слышали об этом иске. В Следственном комитете при прокуратуре РФ на запрос автора не ответили. Впрочем, вряд ли юристы из этого ведомства захотят наказать рублем «Комсомольскую правду» за обильное и уважительное цитирование их шефа.
Ненадежные судебные перспективы иска «Российской газеты» не должны создавать впечатления, будто отношения между правительственными изданиями и другими СМИ не чреваты новыми конфликтами. Совершенно независимо от того, каково будет решение Арбитражного суда г. Москвы, журналистской общественности и всем, от кого зависит развитие гласности в России, следует продумать серьезные последствия этого иска с тем, чтобы особые преимущества, которыми пользуются издания, поддерживаемые властными инстанциями и деньгами налогоплательщиков, не становились еще более серьезным препятствием для получения достоверной информации гражданами России.
