Екатерина Кузнецова Главным событием минувшей недели весьма неожиданно стал саммит Европейского союза, эффект которого для глобальных рынков оказался сродни мощному допингу: на фоне новостей из Брюсселя евро подорожал к доллару более чем на 2%, нефть марки Brent – на 7%, а ведущие биржи показали рост от 3,5 до 5% за день.
Причина эйфории легко объяснима – капитаны Евросоюза наконец признали очевидное: кризис носит управленческий характер, а выход из него лежит в плоскости углубления интеграции. Для этого понадобилось 19 встреч на высшем уровне за без малого три года, квазибанкротство Греции, приближение коллапса банковских систем Италии, Испании и Кипра.
Саммит оказался столь богат на решения, что итоговый документ, принятый по его завершении, занял вместо нескольких привычных строк 15 страниц. Однако эйфорию на рынках вызвал другой документ – заявление саммита еврозоны, по итогам которого Европейский центральный банк создаст единый надзорный орган, средства европейских «фондов спасения» будут предоставляться напрямую проблемным банкам, минуя обремененные долгами национальные правительства, частные финансовые инвесторы будут уравнены в правах с «привилегированными кредиторами», а средства «фондов спасения» могут быть использованы для покупки гособлигаций стран еврозоны как на первичных аукционах, так и на вторичном рынке. Ну и главное – дефолт проблемных стран еврозоны вновь был предотвращен с подписанием соглашения о краткосрочных мерах финансовой поддержки Греции, Испании и Кипру.
Главным закулисным «архитектором» этой победы стоит признать президента Европейского совета Хермана ван Ромпея, доказавшего, что он вовсе не является той «мокрой половой тряпкой», которой его представляли некоторые недоброжелатели. Еще накануне саммитов этот мастер аппаратной игры выступил со своим видением будущего экономического и валютного союза, заявив в нем заведомо не утверждаемые меры вроде права ЕС устанавливать верхние пределы национальных бюджетных трат, регулировать уровень государственного долга или усилить координацию в области политики занятости и налогообложения. Из предложенных ван Ромпеем шагов лишь один, и то частично – по созданию интегрированного финансового соглашения – был поддержан всеми, но этого хватило, чтобы развернуть рынки и внушить оптимизм инвесторам.
Очевидно, что прошедший саммит стал первым видимым успехом ван Ромпея, который впервые за два с половиной года превзошел самого себя и придал авторитет самому институту президентства: он не только озвучил весьма смелый взгляд на будущее интеграции, но и презрел ценность консенсуса, выдвинув свой план на обсуждение не расположенных к глубокой безоглядной интеграции партнеров. Показательно и то, что в борьбе за будущее ЕС он выступил единым фронтом с главой Еврокомиссии Жозе Мануэлом Баррозу и заручился поддержкой премьера Италии Марио Монти и новоизбранного президента Франции Франсуа Олланда, которые и стали инициаторами Пакта роста и занятости, жестко сцепленного с докладом самого Ромпея «К подлинному экономическому и валютному союзу». Этот многообещающий альянс с первого раза доказал свою эффективность, продемонстрировав, что объединенные технократы могут сломить сопротивление самой фрау Ангелы Меркель, уступившей все бастионы обороны, за исключением разве что евробондов.
Не менее важно и то, что принятые меры – только часть комплексной программы, которая с высокой вероятностью приведет к очередной реформе договоров и в еще большей степени ограничит суверенитет государств – членов ЕС. Дело в том, что документ ван Ромпея заложил крутой политический вираж, последствия которого станут ясны в октябре этого года, когда на саммит Евросоюза будет представлен доработанный и согласованный вариант «дорожной карты» по построению подлинного экономического и валютного союза. Эта перспектива в свете капитуляции бундесканцлерин, по-видимому, не на шутку испугала британского премьера Дэвида Кэмерона, который по итогам саммита заявил о возможности проведения в Британии референдума, с тем чтобы «правильно выстроить наши отношения с Европой».
И, наконец, последнее. За звучными решениями об экстренной финансовой консолидации и усилении ЕЦБ остались практически не замеченными такие ключевые инициативы, как соглашение о европейском патенте и Объединенном патентном суде, переговоры о которых шли более 30 лет, завершение создания единого энергетического рынка в 2014 году и выделение значительных сумм в объеме до 1% ВВП Евросоюза на проекты в области транспорта, энергетики и широкополосной инфраструктуры. А это означает, что европейцы всерьез намерены оживить европейскую экономику по образу и подобию того, как это делали американцы в годы Великой депрессии.
После почти трех лет нерешительности и проволочек европейские лидеры впервые сделали значимый шаг на пути к выводу своих экономик из кризиса. Правда, для этого европейцам пришлось сменить почти половину правительств, а евробюрократам – выйти из летаргического сна, в котором они пребывали последнее время.
