У лидеров "Талибана" могут начаться проблемы с собственными боевиками

Талибы продвигают джихадистские проекты, возникшие за пределами Афганистана. Фото Reuters

100 дней нахождения у власти в Афганистане «Талибана» (организация запрещена в РФ) актуализировали вопрос об эффективности региональных и международных площадок, созданных для решения задач афганского урегулирования. Похоже, такие проекты, как состоявшиеся в октябре после захвата талибами Кабула международные консультации на площадке Московского формата, не столько предлагают реальные рецепты решения многолетней афганской проблемы, сколько обозначают все новые сложности.

Напомним, в заключительном заявлении заседания Московского формата консультаций по Афганистану от 20 октября говорится, что приход к власти «Талибана» должен учитываться как «новая объективная реальность». Спору нет, талибы, прибегнув к жесткой военной силе, захватили в середине августа власть в Афганистане и создали в Кабуле что-то наподобие кабинета министров. Однако что на самом деле представляет собой эта «новая реальность» и насколько она безопасна для ближних и дальних соседей Афганистана, пока вряд ли кто-то решится ответить определенно. Даже те, кто заявляет об этой «новой реальности», сами еще не убеждены в том, имеются ли у «Талибана» желание и ресурсы воспрепятствовать, например, угрозам, которые сегодня исходят с афганской территории в отношении соседних стран.

Как раз в день проведения консультаций Московского формата на территории Таджикистана, граничащего с Афганистаном, при поддержке РФ и других стран – членов ОДКБ были проведены крупные военные маневры, которые продолжались всю неделю. Похоже, Россия и ее союзники не уверены, что, во-первых, эта самая «новая реальность» в Афганистане продлится долго, а во-вторых, что она сможет защитить постсоветские республики Центральной Азии, да и саму Россию, от угроз со стороны различных террористических группировок, которые сегодня окопались на афганской территории.

Одновременно с этим звучали опасения, что октябрьское заседание Московского формата может сыграть роль катализатора в деле официального признания правительства «Талибана» в Афганистане – во всяком случае, некоторыми странами региона. Однако проблема заключается в том, что талибы еще не смогли получить внутреннюю легитимность в собственной стране – через общенациональные прямые выборы, референдум, традиционный институт Лойя-джирги (всеафганское собрание народных представителей) или еще каким-то образом. До тех же пор пока «Талибан» не обретет внутреннюю легитимность, он не сможет рассчитывать на признание со стороны международного сообщества.

Да и о каком международном признании правительства талибов может идти речь, когда до сих пор точно неизвестно, кто именно руководит их организаций и соответственно гарантирует какие-либо обещания талибского правительства в Афганистане. Талибы утверждают, что их лидером («амиром аль-муминином», то есть «повелителем правоверных»), которому все афганцы обязаны «делать байят» (приносить присягу), является маулави Хайбатулла Ахунд. Однако этого человека уже больше года никто не видел, не слышали и его голоса, даже в записи. При этом ходят упорные слухи о кончине маулави Хайбатуллы во время прошлогоднего взрыва в пакистанском городе Кветта. Так что признавать сегодня в качестве руководителя Афганистана эмира «Талибана» весьма затруднительно – не исключено, что он давно уже покойник. Соответственно, по сути, не с кем говорить о гарантиях соблюдения талибами каких-либо международных договоренностей. И этот факт лишний раз подтверждает тезис о том, что международной легитимности режима талибов не достичь без решения проблемы их внутренней легитимности в самом Афганистане.

В своей итоговой декларации участники Московского формата попросил «Талибан» следовать некой умеренной политической линии, а также создать инклюзивное правительство. К сожалению, есть сомнения в способности талибов воплотить эти рекомендации на практике. Примечательно, что пожелания участников Московского формата, говоривших от имени мирового сообщества, совпадают с требованиями народа Афганистана: афганцы также хотят, чтобы талибы узаконили свое присутствие во власти. Весь вопрос в том, сможет ли «Талибан» эволюционировать, измениться, перейти от образа мышления военного времени к мышлению мирному, конструктивному, научиться не разрушать афганское государство, а управлять им достаточно эффективно и уверенно.

Сегодня уже очевидно, что талибы испытывают большой страх перед собственным народом. За годы, что они вели жестокую, кровавую войну против правительства страны, они нажили себе много врагов. Талибы широко и нередко бездумно занимались навешиванием негативных религиозно-политических ярлыков, обвиняя отдельных людей, целые социальные и профессиональные группы в их несоответствии исламским или шариатским нормам (разумеется, в талибском понимании). Например, труд женщин, равно как и их право на получение образования, объявлялись неисламским и нешариатским явлением. То же касалось желания отдельных групп афганцев обучаться в иностранных университетах, в том числе в мусульманских странах. Теперь эта система негативных ярлыков и клише начинает работать против самих лидеров «Талибана», пришедших в так называемое правительство Афганистана. Столкнувшись с «новой реальностью», они не знают, как выскользнуть из созданной ими же самими системы социальной стигматизации без угрозы того, что это вызовет недовольство со стороны рядовых боевиков и полевых командиров талибов.

Политическим вождям «Талибана» крайне сложно будет объяснить своим боевикам, почему они должны пойти на уступки в проведении внутренней политики в рамках пожеланий участников Московского формата или каких-то иных международных конференций. При этом они рискуют потерять доверие тысяч своих вооруженных сторонников, которых многие годы сами и обрабатывали в жестком, радикальном религиозном духе. Талибы не знают, что делать с этой проблемой. Сегодня они, с одной стороны, сами загнали себя в угол, закрепив слишком жесткие ярлыки за какими-то социальными практиками и институтами, радикально разделяя их на исламские и неисламские, а с другой стороны, они не готовы управлять государством, так как не имеют для этого необходимых знаний, навыков и соответствующей «оптики сознания».

Таким образом, талибам будет весьма сложно придерживаться умеренной линии в своей политике, о чем их попросили участники заседания Московского формата 20 октября. Прежде всего это проявится в гендерной политике. Талибам, которые годами заявляли, что труд женщин грешен, будет очень сложно изменить как свою точку зрения на этот, да и многие другие вопросы, так и убедить своих боевиков, что изменения в позиции соответствуют шариату в его талибском понимании.

Отличительной чертой заседания Московского формата 20 октября и предшествовавшей ей конференции расширенного формата «Тройка плюс» (Россия, США, Китай, Пакистан) стало отсутствие на форумах американских представителей. На наш взгляд, не стоит придавать слишком большого значения этому обстоятельству. Американцы скорее всего на самом деле столкнулись с серьезными логистическими и техническими трудностями, как они об этом официально и заявили. Буквально накануне заседания Московского формата ушел в отставку спецпредставитель Госдепартамента США по афганскому урегулированию посол Залмай Халилзад, ветеран американской политики на афганском направлении. А заседание должно было пройти именно на уровне спецпредставителей от разных стран, занимающихся афганской проблемой. Видимо, новый спецпредставитель США по Афганистану Том Уэст еще не успел полностью войти в курс сложнейших афганских дел. Известно также, что американцы последовательно поддерживали и поддерживают формат «тройки плюс», в котором они участвуют наряду с Россией, Китаем и Пакистаном. И США явно не собираются отказываться от своего членства в нем.

Для России, организовавшей на своей площадки консультации в формате «Тройка плюс» и Московского формата, отсутствие делегации США по большому счету было на руку. Это еще больше подчеркнуло для наблюдателей особую роль Москвы в процессе афганского урегулирования. Впрочем, пока РФ по объективным причинам не готова много вкладываться в Афганистан. Чрезмерное вовлечение в афганские дела Москва считает для себя лишним, что также не могли не заметить внимательные наблюдатели за политикой России на афганском направлении.