Фаина Гримберг Убрать литературу!
На страницы периодических изданий, имеющих то или иное отношение к культуре, выплескиваются время от времени бурные споры о том, как преподать основы этой самой культуры детям, подрастающему поколению то есть, как научить любоваться картинами и - самое главное! - читать книжки. Преподаватели-либералы сетуют на то, что в школьную программу включено маловато Пастернака; преподаватели-антилибералы мечтают толковать ученикам труды Нилуса. Самое забавное, конечно, то, что и либеральный педагог, пытающийся приохотить школьников к сочинениям Шаламова, и абсолютно нелиберальный педагог, формулирующий в экзаменационном билете "вопрос": "Тарас Бульба - патриот, отец, христианин", оба фактически смотрят на такое явление, как литература, совершенно одинаково! Что же они видят и чему на самом деле учат? Попытаемся вывести хотя бы некоторые основополагающие принципы преподавания литературы в наших школах.
Итак, первое! Наша школа издавна видит в литературе предмет преимущественно не эстетический, но сугубо этический. С первого класса ребенку внушают, что основная задача литературы заключается в своего рода научении добрым нравам, хорошему поведению. В "учителя добронравия" записаны даже такие авторы, как Пушкин, Гоголь и Достоевский! Судя по их описанию в школьной программе, бедные классики видели свою роль в насаждении гуманизма и исключительно правильного поведения. Но если подходить к преподаванию литературы именно с подобных, мягко сказано, ханжеских позиций, то, может быть, лучше вовсе устранить уроки литературы из школьной программы? Может быть, это все-таки будет лучше, нежели перманентная ложь, практикуемая учебниками? Потому что ведь на самом деле те же сказки отражают архаическую психологию, а отнюдь не пресловутую "народную мудрость"; и Пушкин отнюдь не является безобидным воспевателем "весны и осени"; да и вообще "культура" и "гуманизм" - совсем не непременно "пара гнедых", дружно бегущих в одной упряжке.
Но все это, так сказать, еще только первое! А есть и второе. Учащимся не только лгут относительно роли культуры, но и делают все возможное для того, чтобы отбить охоту к чтению, отвратить от книги. Как это делается? Даже наши первокурсники-гуманитарии напоминают девушку-цветочницу из новеллы Гофмана "Угловое окно". Эта девушка очень любила читать сказки, но ей даже и в голову не приходило, что у книги может быть... автор! Фактически школа приучает рассматривать текст в отрыве от автора. Выпускники не знают, что такое аннотация, предисловие, послесловие, примечания, справочный аппарат; не представляют, где искать сведения об авторе, кто такой переводчик. Вот учения "достойные плоды"! Нет, нет, убрать литературу из школьной программы!..
"Шуточка про Шурочку"
Впрочем, найдутся, разумеется, оппоненты, которые возразят мне: ну разве это так уж важно - знать, что такое переводчик! Да в общем-то нет, не важно! Но если человек не знает, что такое книга и как с ней обращаться, тогда зачем мы пристаем к нему с требованием читать?.. Разбираю с пятнадцатилетней дочерью знакомых поэму Пушкина "Кавказский пленник". Спрашиваю, кто такой Раевский, которому посвящена поэма. А у него еще был брат, и отец, и сестры. А где мы можем найти сведения о них? Но девушка ведь не знает, что такое справочный аппарат, ее в школе не научили! Не научили и тому, как влияют на текст время написания, политический строй государства, в котором автор живет, политические убеждения самого автора... Педагоги всех мастей сетуют на отсутствие интереса к классике, но им и в голову не приходит, что современных юношей и девушек отделяет от языка Пушкина и Льва Толстого более ста лет! А чтение не вполне понятного текста - процесс нелегкий.
Кстати, работе со словарями детей также не учат. Да и почему все без исключения дети обязаны осуществить для себя этот сложный процесс - чтение сочинений А.С. Пушкина? В конце-то концов, добронравию и основам морали можно учиться и у Джоан Ролинг, следя за приключениями Гарри Поттера!.. Но рыба, как говорится, начинает портиться с головы. И прежде чем подростку предложат пролить слезу над страданиями Шаламова или восхититься религиозностью и чадолюбием Тараса Бульбы, дитя некоторое время проведет в начальных классах, где и должны быть заложены основы дальнейшего изучения литературы. Давайте поглядим, каким образом эти самые основы закладываются!.. Передо мной учебник "для второго класса трехлетней начальной школы", изданный в 1998 году и составленный З.И. Романовской. В учебнике 302 страницы. Какие же полезные сведения для дальнейшего изучения литературы содержатся на этих довольно многочисленных страницах? На странице 33: "Сравнение - такой прием в художественном произведении, когда один предмет сравнивается с другим". Да? Неужели?! На странице 61: "Слова, разные по своему звучанию (вальдшнеп, долгоносик, носатик), но близкие, хотя и не одинаковые по смыслу, называются синонимами. Синонимы помогают избежать в тексте повторения одного и того же слова, делают речь красивой и выразительной, передают богатство русского языка". А что это такое - избежать в тексте повторения одного и того же слова? Какой протяженности этот "текст"? И почему это Льву Толстому и Гончарову можно было "повторять одно и то же слово" даже и в одном и том же абзаце, а нам нельзя? Почему косность и ограниченность советского редактора с самого начала обучения навязывается беззащитным детям в качестве нормы?!
Страница 86 также посвящена повторению: "Повторение в стихах одних и тех же согласных звуков, похожих на изображаемое явление, называется аллитерацией. В стихотворении "Шуточка про Шурочку" произношение слов со звуком "ш" передает шуршание листьев осенью". Слова повторять нельзя, а согласные звуки - можно! Кроме того, оказывается, звук "ш" изначально похож на "шуршание листьев осенью". А я-то думала, что носители того или иного языка сами устанавливают аллитерационные закономерности; поэтому и кукушки в разных языках кричат по-разному, и листья не шуршат во всем мире одинаково...
На странице 165 детям объясняют, что метафора - это "скрытое сравнение, когда свойства одного предмета, чаще - человека, животного, переносятся на другой, неживой предмет..." Для сравнения (ох уж эти сравнения!) приведем толкование С.И. Ожегова. Он в своем "Словаре русского языка" полагает, что метафора - "оборот речи, состоящий в употреблении слов и выражений в переносном смысле на основе какой-нибудь аналогии: сходства, сравнения". Похоже, у Ожегова и Романовской несколько различны понятия о метафоре!
Хорошо в стране советской жить!
Но это еще что! Цветочки!.. Я верчу несчастный учебник "Живое слово" и так и этак, пытаясь понять принцип отбора текстов. А вы можете понять такую, к примеру, последовательность: Тувим, Барто, Скребицкий, Пушкин? Составителя явно не интересует хронология. А что же его, то есть ее, 3.И. Романовскую, интересует? С трудом, но все-таки начинаю разбираться в структуре "Живого слова"! В учебник включены, во-первых, тексты, посвященные осени и зиме; во-вторых, зверски морализаторские тексты, трактующие необходимость хорошо учиться и "следовать правилам добронравия"; в-третьих, некоторое количество пословиц и загадок, и в-четвертых, сказка Пушкина о царе Салтане, не имеющая, кажется, отношения ни к осени, ни к зиме, ни к хорошей учебе...
Однако, чтобы не судить голословно, пройдемся по страницам замечательного "Живого слова". Прежде всего бросается в глаза полное отсутствие современных детских писателей. Если уж решено учить детишек основам анализа текста на примерах сугубо детской литературы, то почему бы не поместить в учебник стихотворения Марины Бородицкой и прозу Григория Остера и Эдуарда Успенского? Разумеется, современные авторы ближе и понятнее современным детям, но вместо Остера и Бородицкой маленьким школьникам предлагают в лучшем случае - Фраермана, а в худшем - Михалкова и Сладкова. Уже на первых страницах детей старательно учат рассматривать текст вне автора и соответственно вне времени написания. Фраерман - советский детский писатель тридцатых-пятидесятых годов. Действие его рассказа "Девочка с камнем" происходит не "вне времени и пространства", а в СССР, в тридцатые годы. Главные героини - русская учительница, исполняющая просветительскую функцию, и казахская девочка Аня Мамедова, жаждущая приобщиться к просвещению. Рассказ Фраермана аналогичен, например, рассказу Платонова "Песчаная учительница". В рассказе "Девочка с камнем" отчетливо явлена характерная для советской литературы тема "героического мученичества": в бурю Аня Мамедова бежит в школу, неся огромный камень, чтоб ее ветром не унесло... Рассказ несомненно представляет интерес для историка советской детской литературы. Но в учебнике "Живое слово" никаких сведений о Фраермане нет. Марья Ивановна и Аня Мамедова существуют "вне времени и пространства", поведение девочки рассматривается как "пример для подражания".
Учебник "Живое слово" содержит стихи и прозу советских детских писателей, сведения о которых не так-то просто найти! Дети получают текст, фактически лишенный авторства. Автор представлен фамилией и инициалом. Таким образом, текст как бы "довлеет сам по себе"... Есть и еще одно печальное обстоятельство: детям предложены для изучения и анализа не очень хорошо написанные тексты не очень одаренных авторов. Вот А.Пришелец:
Ой ты, поле, поле,
Море урожая!
Не видать начала,
Не дойдешь до края.
А.Пришелец (он же - Антон Ильич Ходаков), родился в 1893 году в крестьянской семье, был журналистом, написал энное количество текстов "о родном крае", представляющих собой, по сути, довольно-таки жалкое подражание А.Кольцову... А вот стихотворение старого ленинградского поэта Николая Берендгофа (опять же - "про осень"). Даже самый прилежный учитель не сыщет сведений о Николае Берендгофе, имени его нет в девятитомной "Краткой литературной энциклопедии". А между тем для историка советской детской литературы (опять же!) Берендгоф представляет определенный интерес как автор текста известной песни "Эх, хорошо в стране советской жить!.." А вот еще один старинный советский детский писатель: Борис Емельянов, родившийся в 1903 году. В 1948 году вышла в свет книга Емельянова "Твой друг. Рассказы об Аркадии Гайдаре", много раз переиздававшаяся; Емельянов также автор детских книг "Город в лесу" (1949), "Дед Макабка" (1957). Я не хочу сказать, что Емельянов был очень плохим советским детским писателем, но он был писателем своего времени и, право же, зачем отрывать его от его времени, и если уж его произведения включены в учебник, почему бы не рассказать, хотя бы вкратце, кто это!.. В "Живом слове" также сравнительно много текстов Георгия Алексеевича Скребицкого (1903-1964). Это тоже детский писатель, выпускник двух высших учебных заведений - Московского института слова (был такой!) и Института пушного хозяйства. Скребицкий писал (естественно!) о пушных зверюшках. В "Живом слове" подобных текстов "про зверят", принадлежащих перу советских детских писателей и дореволюционных классиков, даже, пожалуй, и многовато; чаще всего в этих текстах рассказывается об охоте на зверей или о том, как дикую зверюшку содержат дома, на что она согласия не давала (это к вопросу о гуманизме!).
"Как сумасшедший с бритвою в руке"
Но листаем далее. В учебнике содержатся две русские народные сказки и одна узбекская. Почему именно такой выбор? Кто поймет загадочную душу составителя? Помимо так называемых народных сказок в "Живое слово" включены и сказки литературные, авторские - Пермяк, Андерсен, Пушкин... Наверное, было бы не так уж худо объяснить ребенку, чем отличается народная сказка от литературной. А кроме того, ведь и "народная" сказка не падает с неба; ее кто-то записал, обработал... Кто он, этот "кто-то"?..
А вот морализаторский рассказик Ю.Ермолаева "Две булочки". "Наташа читала книгу о путешествии по Африке, а младшая, Оля, что-то лепила из пластилина". А что она лепила? Я вам скажу что: "булочки и крендельки"! Почему подверглись сокращению "булочки и крендельки", кто знает! Но подобная кастрация текстов, включая тексты классиков, носит в "Живом слове" системный характер. Составитель то и дело подкрадывается к тому или иному тексту, "как сумасшедший с бритвою в руке", и кромсает почем зря! При этом, разумеется, детям не объясняется, что такое сокращение, что такое адаптированный текст; ребенка даже и не считают необходимым проинформировать о том, что андерсеновский "Гадкий утенок" и гайдаровские "Чук и Гек" приведены в сокращенном виде!..
Арбуз и шоколад
Теперь еще - коротко - о морали и нравственности. Мы уже усвоили - спасибо! - что болтливым сорокам надо вырывать языки. А вот урок, преподанный в тех же "Двух булочках": Наташа, увлеченная чтением, не пошла помогать маме на кухне. А ее младшая сестричка Оля - пошла, да еще и съела булочку "за Наташу"; ты, мол, в Африке, а булочка может испортиться! Такой вот мелочный бытовой ехидный садизм! И вопросики составителя: "Так кому же достаются булочки? О каких детях этот рассказ?" Ну как защитить невинных младших школьников от подобных вопросов, подобных рассказов и подобных учебников?!
Куда деваться от вопросов: "Сравните это стихотворение М.Исаковского со стихотворением А.Фета "Осень". Какое вам больше нравится?" А вам что больше нравится: арбуз, картофельное пюре или шоколад "Нестле"?! А может, вам стихотворение А.Барто "Шуточка про Шурочку" нравится больше, чем стихотворение Тютчева про что-то там осенне-зимнее?!
Знаменитый рассказ Л.Пантелеева "Честное слово" сопровождается рекомендацией: "Подумайте, что такое честь". Рассказ, конечно же, написан с позиции определенной идеологии. А может быть, не стоит давать честное слово, этакую клятву верности, по пустякам? Но для автора, Л.Пантелеева, институт армии носит абсолютный, сакральный характер; глупые мальчишки глупо подшутили над малышом; но, сами того не ведая, они приобщили его к этому сакральному институту армии, и потому он должен стоять в темноте и холоде, храня сакральную опять же верность...
Мэри М. Додж "Хаарлемский герой". Ну, во-первых, этот текст представляет собой не "рассказ", а фрагмент повести "Серебряные коньки". Во-вторых, это перевод с английского. В-третьих, американская писательница Мэри М. Додж все-таки заслуживает хотя бы коротенькой биографической справки. И в-четвертых, между персонажем Додж, действительно совершившим подвиг во имя спасения многих людей, и малышом из "Честного слова", не решающимся нарушить клятву, данную злым озорникам, есть некоторая разница. И снова и снова поражаешься умению составителя вырывать тот или иной текст из контекста времени. Вот "Чук и Гек": "А на одном разъезде бок о бок остановились они рядом с могучим железным бронепоездом. Грозно торчали из башен укутанные брезентом орудия. Красноармейцы весело топали, смеялись и, хлопая варежками, отогревали руки". Это характерный текст тридцатых годов XX века. А вот и вопросы: "Что ребята видели из окна вагона? Как можно назвать все, что они видели, одним словом? И далее: "Какой они увидели нашу родину?" Тут я догадалась, что все, увиденное из окна поезда Чуком и Геком, следует, вероятно, называть "родиной". Но эта "родина" уже никак не может являться родиной современных семи-восьмилетних детишек. У этих детишек - другая родина; не Советский Союз, а Российская Федерация!.. Так почему бы не сказать современным малышам, что Чук и Гек годятся им в дедушки и жили уже очень давно!..
На волю, в пампасы!
После чтения "Чука и Гека" возможно вновь приступить к издевательству над Пушкиным. "Опрятней модного паркета,/ Блистает речка, льдом одета..." - это начало; а "Звездами падая на брег..." - это конец. А какой паркет был в моде при Пушкине, то есть почти двести лет тому назад?! А вот и вопрос: "Сравните это стихотворение Пушкина с другим, например "Вот бегает дворовый мальчик". В чем вы видите их сходство?" Боже мой! Неужели от детей ждут правильного ответа: "В том, что и то и другое "стихотворение" никакими стихотворениями не являются, а являются фрагментами, отрывками из романа "Евгений Онегин"?!
Нет, на волю, в пампасы! Прочь от "Живого слова"! Спасайте малолетних детей! За что им такое? Почему нормальный ребенок должен потратить несколько лет своей жизни на чтение не самых хороших текстов и на ответы на глупые вопросы?! А вы сетуете на малое количество Пастернака и Мандельштама! Кто это будет читать их стихотворения и поэмы? Подростки, искалеченные в детстве "Живым словом"?..
Напоследок хочется и мне поиграть в "гражданина страны советов". Итак, совет: немедленно запретить "Живое слово"; далее - прекратить преподавание литературы в школе, далее - вместо этого самого пресловутого преподавания ввести: а) очень краткий курс книговедения, из которого ребенок узнает, что такое книга, издание, периодика, критика, перевод, адаптированный текст, справочный аппарат, послесловие, предисловие, комментарии, примечания; б) очень-очень краткие сухие курсы истории литературы (детской и взрослой); из этих курсов учащийся должен получить представление о развитии литературного процесса "во времени и различных географических пространствах"; и наконец, г) факультативные курсы (возможно, платные) для детей, которые захотят в подробностях изучать литературу, различные методики анализа текстов и прочее подобное. Что же касается детей (наверное, их все-таки будет большинство), которые не проявят интереса к гуманитарным факультативным курсам, то они смогут потратить высвободившееся время на изучение, к примеру, новых компьютерных технологий и на чтение в часы отдыха занимательных историй о Гарри Поттере, что в любом случае принесет им некоторую пользу, а не колониальный вред, как изучение пресловутого "Живого слова"!
