Настоящий шведский эпос

Это учебник географии. Ну и этнографии, собственно, потому что именно так он начал писаться Сельмой-Оттилией-Лувисой Лагерлеф, что родилась в 1858 и скончалась в 1940 году. Нильс выбежал из-под печатного станка, уворачиваясь от литер, выбежал или вылетел в свет в 1906 году, через три года Лагерлеф присудили Нобелевскую премию "за благородный идеализм и богатство фантазии". Первую премию в Швеции и первую - даме. Мы читали эту книгу в переводе-пересказе Задунайской и Любарской. География в этом пересказе была вычищена, а текст получился - в три раза короче.

Книга превратилась в притчу. И я совсем не хочу здесь сравнивать перевод и пересказ. Они разные. Это действительно полный перевод. К тому же отношения советского читателя с Сельмой Оттилианой Ловизой (ее имена пишутся иногда по-разному) Лагерлеф из Вермланда были особыми, и, кстати, свою золотую нобелевскую медаль она пожертвовала Шведскому национальному фонду помощи Финляндии. Это потому, что началась советско-финская война и наши самолеты бомбили финские города.

Ну так вот, как и все, я читал русские слова о шведском мальчике и гусях, об их, гусей, предводительнице Акке Кнебекайзе. И не так давно понял, что там отсутствовало "с" - Акка была с Кебнекайсе. Да, есть такая гора Кебнекайсе (или Кнебекайсе в орфографии моей старой карты 1957 года), юго-восточнее норвежского Нарвика, но на севере Швеции, самая высокая в этой стране - 2193 м.

Акка, старая гусыня была похожа на эту северную гору - мудрость всегда связывают с горами. И книга Лагерлеф еще и мудрая и эпическая книга.

Это книга о путешествии. И потому, что это настоящий эпический сюжет - герой всегда внезапно уходит из дома, он пять минут назад пошел за табаком, вышел за свежей газетой, в лес за грибами, отлучился от костра за водой - и вернулся через много лет.

Кажется, в китайских сказках, вернувшись домой, он с размаху бьется лбом в притолоку - потому что за время странствий подрос. Но в любом случае человек растет в путешествиях.

Вырастая до своего настоящего, подлинного размера, пусть даже это и рост обыкновенного мальчика. Он к тому же вырастает в настоящего гражданина своей страны, хотя по-правде граждане этой страны называются подданными. А для этого нужно понять свою страну.

Поэтому мальчик летит над своей Родиной, которой еще не знает.

Вот летят гуси медленно, и мальчик кричит:

- Что это за место такое, где дом горит, а никому дела нет?

А другие птицы с земли отвечают, что, дескать, не видел никогда, что ли, дурак, как сталь плавят?

- А это, что за город, где кого-то убивают, а всем нипочем?

- Молчи, глупый, - отвечают другие птицы, - не слышал никогда, что ли, как сталь куют?

И видит мальчик провинции и города, зверье и людей, горы и памятники.

Есть там и настоящая история про Бронзового и Деревянного, двух статуях, встреченных Нильсом в городе Карлскруне. Эта история похожа на нашу - здесь и там начинается с того, что маленький человек задирает статую. Шведский маленький человек и вправду невелик, и скоро он тоже бежит по северному городу, ища спасения. Спасает его старик Розенбом, хотя здесь он - Русенбум, "некогда старший боцман на линейном корабле парусного флота "Дерзновенный", после выхода в отставку - церковный сторож при адмиралтейской церкви, посмертно вырезан из дерева и поставлен на церковном дворе вместо кружки для подаяния".

И никто никого не убил, не было этого: "страшный удар обрушился на голову Деревянного. Из треснувшего лба взвился целый столб пыли и трухи. Ноги у Деревянного подкосились, и он рухнул на землю", не стучал бронзовый истукан своей палкой по деревянной макушке бывшего боцмана, с которым прогуливался мимо корабельной снасти, да мимо морской истории. Просто настало утро, и оба они растворились в тумане, вернувшись по местам своего морского штатного расписания. Бронзового, кстати, звали Карл XI из династии Пфальц-Цвейбрюкен. Мы-то больше слышали о его сыне, которому навалял наш соотечественник Медный, прежде чем начать охоту за маленькими людьми на петербургских улицах.

Но книга Лагерлеф еще и книга о предназначении. Потому что можно купить себе возвращение в родной дом ценой чужого исчезновения. Можно махнуть свою судьбу на другую, но мальчик этого не делает. То есть, в пересказе-то, который мы читали раньше, он сделал именно это, прочитал заклинание над гусенком и махнулись крылатый с двуногим своими судьбами.

Тут иначе. Нильс помогает одним и не успевает помочь - другим. Он идет и летит своей дорогой - гусиным путем в северном небе.

Вот ловит мальчика медведь и говорит ему, иди, говорит, подожги завод. Потому подожги, что когда у людей железа не было в руках, то правда была в медвежьих лапах. Посылает медведь мальчика Нильса на дело, как московскую школьницу посылали поджигать конюшню. Но мальчик упирается, и медведь начинает его убивать, давить его лапами.

- Стой, - говорит мальчик, - вон охотник целит в тебя. Беги!

И медведь с недодавленным бежит, а пули свистят мимо.

Потом он выпускает Нильса, потому как правда не в руках и не в лапах.

А вот собираются гуся резать, и можно спрятаться, но пернатый умрет. А можно вылезти на свет, таким, какой есть - маленьким карликом - на глаза матери.

И мальчик лезет вперед и вырастает.

Нильс становится Пер-Гюнтом-наоборот, потому что сначала, как и Пер, был самим собой доволен, а потом в странствиях Нильс с трудом отодрал от себя последнее слово.

Вот о чем эта книга.