Станислав Минаков Идейный вдохновитель и устроитель Международного поэтического фестиваля «Киевские лавры», во второй раз прошедшего в Киеве, – поэт Александр Кабанов, главный редактор журнала «культурного сопротивления» «Шо» («Шо читать, шо смотреть, шо слушать┘»). В этом году он пригласил более сотни поэтов, пишущих на русском, украинском и белорусском языках. А лавроносец прошлого года Алексей Цветков прочел свои сочинения и на английском┘
В Киев прибыли не только специально приглашенные известные стихотворцы из Праги (А.Цветков), из Монреаля (Б.Кенжеев), из Минска (Д.Строцев), из Москвы (М.Айзенберг, Т.Кибиров, К.Кедров, Д.Пригов), а также из Питера, Харькова, из Германии, США, Израиля, но и, что отрадно, самотеком любители поэзии (по преимуществу пишущие) из разных городов Украины, России и Белоруссии. Читающая и пишущая молодежь и немолодежь шесть фестивальных дней внимала тому, что читали «звездные», «условно звездные» и «совсем не звездные» стихотворцы. Звучали и замечательные стихи, и маловразумительные опусы, и даже откровенная похабщина. Кто-то нервически вопрошал в кулуарах: в чем же состоит главный посыл «культурного сопротивления» – сопротивляться бескультурью или культуре? А киевскому поэту В.Гутковскому, в прошлом году уже написавшему: «Все пребывают от программы фестиваля в состоянии культурного шока┘ Это же уже не пир духа получается, а демьянова уха!..» – в этом году как ведущему пришлось извиняться перед публикой за «тексты» некоторых «сочинителей».
Гости фестиваля, привыкшие к консервативным и провинциальным формам поэтических выступлений, по наивности полагали, что и здесь будет так же: зрители соберутся послушать в тишине хорошие и разные стихи, получить удовольствие... Однако они с удивлением обнаружили, что с этим-то как раз имеются затруднения. Оказалось, что новые, извините, «европейски-цивилизационные культурные формы» мало подходят для подобных занятий. В самом деле, можно ли воспринимать стихи (напомним, что поэзия, как сказал Достоевский, – это страстно поднятый перст) в условиях, когда зрители жуют, пьют за столиками горячительные напитки, хлопают непрерывно дверьми и разными предметами, курят, выбегают по той или иной нужде, галдят, в голос ведут беседы по мобильным телефонам, а мощный коктейльный миксер бара заглушает даже читающего в микрофон?.. Дело в том, что почти все вечера фестиваля проходили в двух кафе с характерным названием «Бабуин».
В таких условиях преимущественно «катили» кричалки, вопилки, рэп и прочие подобные формы самопрезентаций, включая, как сказал бы шукшинский герой, «железное болеро, краковяк вприсядку». Тут органична была Анна Русс (Казань–Москва) и Александр Гальпер (Киев–США). Все, что не носило провокативного, если не сказать оскорбительного характера, а было просто «нормальным и человеческим», в предложенный формат если и вписывалось, то с большим трудом – с надрывом голосовых связок и моральным ущербом.
Вечера, составленные из небольшого количества известных имен, себя оправдали: там публика примерно знала, зачем пришла. Но там, где все было сброшено как масса, без разбору, как в винегрет, скажем, под маркой «Юго-восток» (хорошее, между прочим, название и хорошая идея – представить русских поэтов Украины понятно каких регионов), начиналось то, что сейчас определяют как сейшн. Всеядность, может, и не порок. Но стоит ли всех сливать в одно?
Самым ярким, по моему убеждению, стал вечер поющей поэтессы Фроловой и иногда поющего поэта Строцева. Этот концерт стал кульминацией фестиваля. Москвичка Елена Фролова, музыкант, артистка театра Камбуровой, известная «половинка» дуэта «Верлен» (с Верой Евушкиной) – мощная, органичная, с широким интонационным диапазоном. То нежным лирическим голосом она вопрошает так, что сердце сжимается: «Я тебя люблю! а ты?» (стихи Строцева), то грохочет рОковым и роковЫм варганом в строках «Русская азиатка» (на стихи отбывшей лет 30 в сталинских лагерях Барковой).
Слово «азиатка», полагаю, Елене Фроловой близко – при ее склонности черпать силу и в языческом мелосе, все-таки претворяя его в новозаветный. Кстати, у нее вышло несколько замечательных малотиражных альбомов – двойной «Моя Цветаева», «Милый брат» на стихи Барковой, «Убогие песни» на стихи Строцева...
Кто-то ждет от авторской песни тишины, мудрости, сдержанности? У Фроловой есть и это. В финале концерта киевляне и гости фестиваля стали свидетелями – если не участниками (кто мог, подпевал) – исполнения совместной песни двух поэтов: «В подземелье на черном полу/ моя белая мама сидит/ и на бедных прохожих людей/ без обиды и страха глядит./ Кто копеечку ей подает –/ не двурушник уже и злодей./ Моя белая мама поет/ для хороших прохожих людей┘»
Лично мне запомнился вечер, анонсированный в программе как выступление авторов журналов «Новый мир», «Знамя», «Октябрь», «Топос», «Шо», «Схiд», «Современная поэзия» и других. Фактически он превратился в поэтический вечер авторов журнала «Знамя». Вела его Ермолаева, выступали Цветков, Ватутина, Кенжеев, Евса, Вишневецкий и другие. Прекрасная плеяда, которую причастно представила заведующая отделом поэзии журнала. Остальные из заявленных изданий (кроме «Шо») на вечере представлены почему-то не были.
Главный приз фестиваля, представляющий собой распадающуюся надвое бронзовую статуэтку – двух поэтов, восседающих за столом, в фуфайках, – на церемонии открытия был разделен между Бахытом Кенжеевым (Монреаль) и Сергеем Жаданом (Харьков).
Наблюдатели отметили, что во время церемонии вручения половинки скульптуры перепутались: часть с украинской надписью вопреки замыслу досталась украинскому же поэту, а с русской – русскому. Верно также было замечено, что «приблизительно то же самое произошло с самим фестивалем: литераторы разных стран за редчайшими исключениями предпочли остаться за своими столами».
На мой взгляд, представленный на фестивале круг людей, разумеется, не дает исчерпывающей картины состояния современной поэзии. Однако он представляет красноречивый очерк вкусов и предпочтений устроителей. Снова на «Киевских лаврах» произошло не то что венчание – по Есенину – «розы белой с черной жабой», но перемешивание «фигур высоких» и графоманской среды.
Однако и то спасительно, что Киев, «матерь городов русских», благодатен и сам по себе: здесь встретишь и любителей словесности, и просто хорошо знакомые лица, и окунешься в воды Днепра, и «потрогаешь» солнце над подлинной лаврой, над сиренью и магнолиями у Ионинского монастыря.
