Федор Гиренок Слово по существу своему не есть мысль. Ибо по существу оно состоит из законченных смыслов и значений и поэтому всегда готово к употреблению. Не может быть так, чтобы ты обратился к слову, а оно еще не было готово к употреблению, то есть в нем еще не осели смыслы и значения, и нужно немного подождать, пока они осядут. Вот эта тотальная готовность слова к употреблению и исключает мысль.
Ни одна мысль не имеет права пользоваться готовыми словами. Мыслить – значит приводить слова к неготовности что-либо значить, приводить слова в негодность, замешательство. На невозможности слова быть полусловом и строится мысль. Мысль есть воздержание от использования готовых слов, создание вербальных пауз, смещение границ смыслов. Всякая мысль одной своей частью коренится в слове, другой – в дословном. Изобретение смысла и есть мысль.
Власть нуждается не в мыслях, а в словах. Представительствовать от имени знания перед лицом власти – значит иметь в распоряжении специализированные смыслы слов, готовых к употреблению. Интеллектуал как персонифицированный носитель порядка знания уже одним тем фактом, что он есть, претендует на власть. В каких дозах и формах эта власть будет распределена между капиталом, государством, знанием и идеологией – не имеет особого значения.
Слово перестает быть словом, если оно становится чьим-то словом. Сказать свое слово – значит установить себя в дословном. Можно много говорить и не сказать своего слова. А можно молчать. Молчание говорит без слов, и эта бессловесность весомее слова. Вот к этой дословности и должна быть обращена мистическая сторона власти.
Говорить – не значит видеть. А молчать – не значит быть слепым. В мире случаются вещи, которые могут отнять у тебя дар речи. Привести к немоте. Похитить тебя у самого себя. Такова, например, наглость непристойного и чрезмерность восхитительного. И то, и другое являют чистую событийность. Но приводит ли эта событийность к мысли? На этот вопрос необходимо ответить положительно, сделав лишь одну оговорку, а именно: она приводит к чистой мысли. А мысль чиста, если она лишена смысла.
События говорят. Смыслы молчат. События обладают видимостью. Смыслы укутаны непрозрачностью дословного. Есть смыслы, существование которых обеспечивается отказом от понимания их событийности. Равно как существуют события, участие в которых обеспечивается отказом от их именования, от понимания их смысла. Само по себе событие лишает человека права на молчание. Молчание возможно, если не все вещи названы своими именами. Не все обнажено. События же работают по принципу обнажения. Чистой видимости. Событиям противостоят смыслы, которые всегда что-то скрывают и хранят. Нуждаясь в тишине молчания, они отказываются называть вещи своими именами. И этим отказом создают мистериальный порядок быта. Каждый выбирает, говорить ему или молчать. Видеть или замечать увиденное. Встраиваться в событийный порядок мира или следовать мистериальному порядку первобыта. Предаваться немоте смысла.
