Владислав Николаенко Кингсли Эмис. Эта русская: Роман. Пер. с англ. А.Глебовской - СПб.: Symposium, 2001, 448 с.
А ПЕРВЫЙ взгляд - уютная, немного старомодная книга: адюльтерный сюжет, немного разговоров о литературе (главным образом о русской), психологичное письмо и нравственные вопросы.
Итак.
Англия на рубеже 1980-х-1990-х (то есть у нас тут разгар перестройки). Английский профессор-славист, женатый на редкостной стерве, влюбляется (счастливо) в заезжую русскую поэтессу, очень милую и чудовищно бездарную. Она приехала в Англию, чтобы организовать кампанию за освобождение ее брата (мошенника и валютчика). Профессор ей помогает через своего друга (есть у него этакий волшебный помощник, вроде Евграфа Живаго) - впрочем, безрезультатно. Брошенная жена-стерва устраивает всевозможные пакости, в частности, уничтожает его недописанную книгу и оставляет его без денег. Но при помощи вышеупомянутого помощника он находит новую высокооплачиваемую работу и счастливо соединяется со своей избранницей.
Англо-русскому сюжету соответствует англо-русский стиль. Кстати, о стиле - переведена книга очень неровно. Многие интонации схвачены неплохо, но и в русском, и в английском языках переводчица нетверда: так, она пишет "все четверо" о женщинах и упоминает "моральный код" (code).
Так вот, судя по всему, роман был задуман как "Анна Каренина" навыворот (поэтессу, кстати, зовут Анной). В связи с этим трудно не вспомнить, что Щедрин назвал "Анну Каренину" романом из жизни мочеполовых органов: у Эмиса посещение клозетов (с размышлениями, созерцаниями и разговорами) занимает важное место в жизни героя - это, конечно, "их нравы" (справедливости ради надо отметить, что постельная сторона жизни описана по нашим временам почитай что целомудренно - автор не сомневается, что читателю, в общем, известно, как это делается).
Зато вполне в русских традициях без особой сюжетной надобности введены два героя-резонера. Один из них - русский писатель-эмигрант, изо всех сил старающийся быть американцем (при том, что он, разумеется, американцев на дух не переносит и поэтому живет в Англии), второй - коллега и непосредственный начальник героя.
Вот из этих-то разговоров и проясняется основной смысл романа - плач по мировой культуре.
Русская литература в романе предстательствует за все и за всех: от Гомера до Китса. И все это никому не нужно. Восстание масс, друзья мои, окончилось победой. "Не надо нам никакого воображения, никакого искусства, нам нужна только констатация фактов", - пересказывает бывший русский писатель настроение публики. И пишет боевики.
Главный герой и его друг - из последних, из тех немногих, кто еще по нескольким строкам умеет отличить искусство от того, что им не является: "Пока остались на свете такие люди, с литературой ничего не случится... - Правильно. Только я ушел на пенсию, а ты капитулировал".
Да, капитулировал, причем вдвойне: объявив заведомо бездарную поэтессу крупной фигурой, поучаствовал в разрушении критерия "хорошо-плохо"; использовав ее вирши в политических играх, внес вклад в смешение искусства с политикой. В награду получил красавицу и - вместо книги о Лермонтове - уютное местечко при ЮНЕСКО. А как там писала другая русская поэтесса? - "Ты уюта захотела - знаешь, где он, твой уют?"
Так что с уютом что-то не получается. Из щелей задувает, кафедру сокращают, друг-собеседник при смерти, и даже стерву-жену в какой-то момент становится жалко. Впрочем, все довольны.
