Питерский москвич

Евгений Рейн. Надземный переход. Сборник стихов. - Екатеринбург: У-Фактория, 2004, 240 с.

О существовании поэта Евгения Рейна, не прочитав ни единой его строки, я - простой читатель со стороны - узнал из сурово-назидательной статьи Феликса Кузнецова, посвященной скандальному (ныне легендарному) альманаху "Метрополь" в конце 70-х. Оный функционер СП СССР свысока, почти пренебрежительно, отозвался о "стихотворных сочинениях" неведомого мне Рейна.

Резонно предположил: коли ругают, значит, что-то стоящее. И, как позже выяснилось, не ошибся. Тем паче, пнули поэта в более чем достойной компании. Вместе с Владимиром Высоцким ("стилизованные под блатной фольклор песни") и Юзом Алешковским ("безграмотные вирши")┘ Много воды утекло с тех пор. Сборник Рейна "Надземный переход" вышел за год до его 70-летия. Он здесь разный - и ранний, и зрелый, и совсем недавний.

Стихи его - это стихи отдельного человека, частный взгляд на мир, на себя в нем. Автор не склонен обличать и клеймить, сводить счеты. Не призывает, не учит жить. Начисто лишен соблазна "пасти народы". Не знает - "как надо". Стремится скорее понять, извинить, защитить┘

Еще великий Слуцкий подмечал у Рейна некое адвокатское красноречие, которое, по мнению Бориса Абрамовича, Рейну вредило. Не вполне согласимся с классиком, которому, думается, мешало фронтовое прокурорское прошлое.

Рейн жадно живет. Ему все любопытно, многое дорого и кое-что свято. Ленинград-Петербург. Друзья. Учителя. А еще архитектура, живопись, кино, история. Все это читатель найдет в книгах, которые избранные, но вовсе никакие не итоговые┘ Поэт - в пути. А взгляд? Это, если хотите, взгляд вечного денди (стиляги 60-х), сидящего за столиком уличного кафе и наблюдающего поток жизни сквозь "священную дрожь алкоголя".

В этих стихах - пластика кинематографа, лаконизм словесного жеста, обаяние недосказанности, простая прелесть интонации, без претензий на философичность. Учеба на Высших сценарных курсах, годы литературной работы в документальном кино (в том числе и об этом Рейн с легким юмором, иронией поведал в своих "неканонических мемуарах", изданных в прошлом году в той же "У-Фактории").

Отдельно хочется сказать о "заграничных" стихах Рейна, коих у него за последние годы - изрядное количество. Они очень отличаются от всего того, что мы привыкли читать в этой, так сказать, "рубрике" еще в советские времена. От "Блэк энд уайт" Маяковского до "туристских" текстов Вознесенского и Евтушенко о чилийских рудокопах, нью-йоркских битниках, парижских клошарах и т. д. Рейн всегда и всюду - о себе. О своем смятении, своей душевной смуте. Впрочем, печаль его светла: "Слышу я архангельское пенье, / Никого на свете не виню / В магазине "Русская деревня" / Где-то на Девятой авеню┘" (2003). Он не отделяет "Комарово, дом у Пяти Углов, дом на Литейном, смешные переулочки Москвы", "озеро Щучье" от "бездны Нью-Йорка", "собора Пьяццетты и до Арсенала"┘

Везде он дома в своем "надземном переходе" - Евгений Борисыч Рейн, питерский москвич, московский ленинградец.